Москва-Минск-Брест

[b]Недавно участники акции «Поезд памяти» побывали в краю жемчужных рек и лучезарных озер, в краю, который первым принял на себя удар фашистов. Те, кто в первые дни войны защищал западные рубежи Советского Союза, и ребята из детских и молодежных общественных объединений столицы отправились в Белоруссию.[/b]Традиционное дорожное волнение, багажная суета на вокзале, вопросы журналистов о предстоящей поездке… – Даже не верю, что спустя столько лет побываю на земле, на которой встретил войну, – на глазах у участника Великой Отечественной Юрия Дмитриевича Кузнецова блеснули слезы. Грустно встречаться с могилками, родными для меня…побывать на тех развалинах, где чуть не погиб в боях… Не успел ветеран закончить фразу, как оркестр заиграл вальс.К Юрию Дмитриевичу подпорхнула улыбающаяся школьница с красным беджиком участника «Поезда Памяти».– А можно вас пригласить на вальс? – поинтересовалась белокурая активистка.– Конечно, дочка! Пойдем покажем, что такое настоящий вальс!В свои «чуть за 80» ветераны не забыли, как выписывали в кирзовых сапогах причудливые вензеля в блиндажах под патефон, как улыбались им сестры милосердия.Здесь вместо земляного пола – площадь Белорусского вокзала, современные ботинки тоже мало похожи на солдатскую обувь, зато вальсируют не под свист пуль, а под радостный смех молодых москвичей.Команда «По вагонам!» – и поезд мчит нас в белорусские края.[i][b]Под стук колес железных[/b][/i]Несмотря на все уговоры старших лечь пораньше спать, ребята продолжали петь под гитару военные песни. Пели про солдат, превратившихся в белых журавлей, про землянку, в которой тоскует солдатская жена, про Катюшу, сберегшую любовь, и конечно, про смуглянку-молдаванку, отважно записавшуюся в партизанский отряд. В перерывах между песнями юные москвичи размышляли о поездке.– Это большая честь для меня ехать в одном поезде с участниками той страшной войны, – гордится Толя Западов. Ведь если бы не наши с вами предки, нас и на свете могло не быть. Слушаешь ветеранов – слезы наворачиваются, столько друзей потеряли…Когда история исходит из уст людей, которые ее делали, – это правдивая история. Эти мальчики и девочки не глотали по окопам дыма, но они изо всех сил пытаются понять, что чувствовали их бабушки и дедушки. Ведь будучи такими же обыкновенными школьниками, они встретились с войной.– Я так волнуюсь, это мой первый поезд Памяти, – рассказывает Олеся Лененко. Я его очень долго ждала… Наверное, каждый человек должен представить, как это было… как шла война. Как молодые ребята все, не раздумывая, пошли в бой – за Родину, за семью, за Отечество… Мой дед не любил рассказывать о войне, потому что это страшно, это смерть и страдания…Страдания пришли на белорусскую землю 22 июня 1941 года. На Белоруссию наступала самая мощная группировка немецких войск, численность наших войск вдвое уступала фашистам. С самого начала войны Беларусь стала местом ожесточенных сражений, в которых принимали участие не только регулярные войска, но и гражданское население. Ни одна из застав не сдалась врагу и не оставила свой участок без приказа.Более трех недель держали оборону защитники Могилева, больше месяца сражался гарнизон Брестской крепости, стойко сопротивлялись советские воины на подступах к Минску…[i][b]По солнечной столице[/b][/i]Минск встретил участников акции ясным небом и теплым летним солнцем. Как и любая столица, город-герой живет бурной жизнью: минчане спешат по бульварам на работу, в трамваях читают свежие газеты с последними новостями, белорусские студенты отдыхают в парках после утомительной сессии…– Столько зелени! – удивлялись наши москвичи, глядя на проплывающие за окном автобуса березы, сосны и дубы.Даже не верится, что этот волшебный светлый город во время войны был превращен в развалины. Мы любовались городом, отвечая на солнечные улыбки окон домов, а экскурсовод рассказывал: 25 июня 1941 немецко-фашистские полчища подошли к городу.Вечером 28 июня в белорусскую столицу вошли танки Гудериана, которые вместе с пехотой положили начало оккупационному режиму. Минск не стал послушным, а за короткое время превратился в сражающийся город. Гитлеровские захватчики 1100 дней находились в городе, но так и не почувствовали себя хозяевами. Обозленные вояки рейха превратили в руины весь центр, уцелели лишь окраины. Было уничтожено 5975 домов, разрушены все заводы, водопровод, электростанция, телефонная станция, телеграф.Из почти 300-тысячного населения довоенного города в июле 1944 здесь проживало только 50 тысяч человек. Сразу же после освобождения столицы начались работы по ее восстановлению.Минск был освобожден 3 июля 1944 года. Теперь эта дата отмечается как День независимости Республики Беларусь.Площадь победы – одно из самых любимых мест минчан. Что-то вроде московской Пушкинской площади. Все знают это святое место, именно поэтому, здесь, у обелиска, часто назначают свидания и деловые встречи. Памятник воинам-освободителям с четырех сторон окружен венками, – это символы четырех фронтов, оборонявших советскую землю от фашистов.Ветераны прижимают к груди красные гвоздики, закрывают глаза и вспоминают, как семнадцатилетними прижимали к себе не цветы – автоматы, дорожили не своими жизнями, а пулями…– Они же больше других пострадали, белорусы, – говорит пятнадцатилетняя Лена. – Вот эти две гвоздики, – протягивает к подножию памятника цветы, – знак того, что я горжусь нашими советскими воинами. Теми, кто находится сейчас рядом, теми, кого я никогда не увижу… Но я знаю, что они меня слышат и радуются, что мы не забыли их великий подвиг.Сейчас жители называют свой город старым и новым одновременно. На самом деле белорусской столице больше девяти веков, но за три года фашистской оккупации она была уничтожена, а потом благодаря силе духа советского народа родилась заново. Так что можно считать, что Минску всего 63 года.В 1952 году по городу проехал первый троллейбус, потом через тридцать лет открылся Международный аэропорт, а в 1984 году белорусы впервые спустились в метрополитен.В послевоенные годы Минск превратился в один из главных центров, машиностроения и высоких технологий Советского Союза, с развитой культурой, здравоохранением, образованием, транспортом и наукой.– В сороковых от Белорусского университета, – показывает через окно Михаил Алексеевич Ломакин на высотку, увенчанную белорусским гербом, – практически ничего не осталось. А сейчас… какая красота! Сразу хочется учиться в таком здании. Молодцы белорусы! Я ведь прошел всю Белоруссию, воевал от Гомеля до Бреста.… тогда, кроме болот да окопов, ничего не видели… Прекрасно, что сейчас сердце Беларуси так цветет.Мы удаляемся все дальше и дальше от города. Городские парки и фонтаны за окном сменяют настоящие леса и озера с кристально чистой водой. «Хатынь» успели прочитать из автобуса сидящие слева название белорусской деревни, выдолбленное из камня.[i][b]На кладбище деревень[/b][/i]– Это место вовсе не похоже на деревню, – удивились ребята. И действительно, нет ни колодца с прохладной водой, ни огородов, ни посевов, ни заборов, ни яблоневых садов, на которых в это время года уже должны были появиться маленькие плоды… Нет ни людей, ни домашней скотины… Все это было раньше – до прихода фашистских карателей.Сама деревня появилась очень давно и состояла всего из одной хаты (так называется дом по-белорусски). Если верить старожилам, в этой хате жила семья белорусского пахаря. Со временем у одинокой хаты начали появляться соседи, деревня выросла до 26 дворов и получила название Хатынь, ведь все началось с одной хаты.22 марта 1943 года мирный сон хатынцев был нарушен немецкими криками: фашисты врывались в каждый дом, будили всех – даже женщин и маленьких детей… Полусонных людей загнали в сарай и заколотили двери. Саму деревянную постройку обложили соломой и подожгли. Желание жить было настолько сильным, что люди выламывали доски, пытаясь вырваться из зловещего огня, но на свободе их встречали фашистские пули. Полторы сотни хатынцв не стало…Иосифу Каминскому чудом удалось выбраться из огня и вынести на руках умирающего сына. Потом Иосиф потерял сознание и фашисты посчитали его мертвым. Так Каминский на 30 лет пережил родную деревню…Сейчас на месте каждого дома стоит памятник – обгоревший фундамент и печная труба. Именно так выглядела сожженная деревня после ухода фашистов. На каждой трубе – колокол, который каждые 30 секунд нарушает пронзительную тишину бывшей деревни. Детский смех, лошадиный топот и предрассветное петушиное пение заменил монотонный звон колоколов…– Иду по этой траве и чувствую присутствие людей, которые здесь погибли, – сдерживая слезы рассказывала Аня Соловьева, – самое сильное ощущение, когда просто стоишь на этой земле, дышишь этим воздухом… сложно поверить, как бесчеловечно невинные люди были когда-то сожжены…Действительно, проходишь между домами и представляешь, как хатынцы шли этими же тропинками, не подозревая, что идут по родной земле в последний раз.Сейчас дорогу к злосчастному сараю называют траурной дорогой, она вымощена черным гранитом, а потом резко обрывается, как оборвалась здесь жизнь белорусов.У дороги стоит мужчина с ребенком на руках. Это Иосиф Каминский. Его каменное лицо искажено болью и страхом, за эти несколько минут он превратился из молодого и крепкого мужчины в старика, несущего на руках свое единственное сокровище – сына, которого он так не смог уберечь от беспощадной фашистской пули.На пригорке, за спиной у каменного Каминского – кладбище. Это место единственное в мире – кладбище деревень. На плитах вместо имен и фамилий – название, в каждой могиле – земля из 185 тех сожженных фашистами белорусских деревень. 186-й была сама Хатынь.Белорусы оказались одной из самых пострадавших наций. Тяжелы для Беларуси были последствия Великой Отечественной войны. Республика утратила более половины своего национального богатства. Было разрушено и сожжено 209 городов и районных центров, более девяти тысяч деревень стерты с белорусской земли.Огромны были людские потери – погиб каждый третий белорус. Ведь захватчики регулярно проводили карательные операции с целью подавления партизанского движения, порабощения жителей оккупированной территории, разграбления имущества. Во время карательных операций 630 населенных пунктов уничтожили вместе с жителями. Трагическим символом этих злодеяний и стала деревня Хатынь.В Белоруссию со всей Европы привозили на расстрелы евреев. Одна из пассажирок нашего поезда Памяти рассказала, как тоже чуть не оказалась в братской еврейской могиле:– Я приехала в Мстиславль к родителям после первого курса Мединститута, – рассказывает партизанка Ядвига Викентьевна Веренчикова. В июле город уже оккупировали фашисты. А мать меня за водой отправила. Тут кто-то крикнул «Еврейка!» Никто даже разбираться не стал, меня повязали немцы и посадили в камеру вместе с другими евреями. А я все про мать думаю, она ведь так и не узнает, куда я пропала. На рассвете нас повели на расстрел. Выстроилась очередь у ямы, я была третьей. Пришла моя очередь. И вдруг подбегает наш семейный доктор, – захлебываясь от слез продолжает Ядвига Викентьевна, – и кричит, что я не еврейка, а белоруска. Мне повезло, что он знал немецкий. Потом, конечно, мои черные кудри пришлось отстричь, ведь именно из-за них меня приняли за еврейку.[i][b]Крепость-герой не раскрыла ворот[/b][/i]Ночь. 22 июня. Здесь, в Брестской крепости, тысячи наших советских воинов встретили войну. Умом понимаешь, что та страшная война уже давно закончилась, но в сердце какая-то необъяснимая тревога.– Я был воспитанником полка, – рассказывает Петр Павлович Котельников, – встретил войну здесь, недалеко от Тереспольских ворот. Ведь именно отсюда начали наступление фашисты. Крепость подверглась артобстрелу и бомбардировкам с воздуха. Около 7 утра удалось вывезти раненых, детей и жен военнослужащих. Но я остался с крепостью до конца.Противник в течение получаса вел ураганный прицельный артобстрел, передвигая шквал артогня каждые 4 минуты на 100 метров вглубь крепости. Противник имел почти 10-кратное превосходство в силах. Передовые части 45-й немецкой дивизии попытались с ходу овладеть крепостью по плану к 12 часам дня. Этот замысел был сорван.Солнце еще не проснулось, лишь небо чуть светлее с восточной стороны крепости. Рассвет близится и вдруг… выстрел, взрыв… один за другим… загорелась стена. Но никто не вскакивает со своих мест, не бежит хвататься за оружие…Это не настоящая война, это лишь напоминание о том страшном рассвете, который принес на русскую землю кровопролитную Великую Отечественную. Известно, что когда началась война, была ясная погода.Когда мы стояли у крепости, с неба упали слезы дождя. Из толпы донеслось: «Даже небо скорбит вместе с нами!»– Мне стало очень не по себе, когда прогремели взрывы, – признается Тоня Шумилова, – хоть и понимаешь, что это не по-настоящему, а все равно страшно до ужаса.Ветераны не дрогнули, ведь для них эти взрывы и выстрелы – дело привычное, они лишь первые дни войны боялись артобстрелов, а потом не раздумывая рвались в бой за родную советскую землю. Они сражались с первого и до последнего дня войны, многие так и не дожили до заветной победы. Погибшие на поле брани, замученные фашистами, умершие от голода и холода, но победившие врага, неизвестные и родные, – наши защитники покоятся в братских могилах. В память о погибших воинах-освободителях ребята спустили в воды реки Западный Буг венки с зажженными свечками, чтобы даже темными ночами солдаты видели, что мы ими гордимся.Сейчас молодые солдаты принимают у стен Брестской крепости военную присягу. В самый счастливый день приходят к Вечному огню молодожены. Они учатся здесь верности и чистоте человеческих отношений, берут уроки мужества и беззаветной любви к родине.