Страшная автокатастрофа февраля 2005 года разделила жизнь Николая Караченцова на две части. В первой остались успешная карьера в кино и театре, звездные роли, принесшие ему славу и любовь миллионов зрителей. Во второй – тяжелая черепно-мозговая травма, кома, без преувеличения – возвращение с того света, сложнейшие операции и медленный и мучительный процесс реабилитации. Все это время рядом с Николаем Караченцовым находится его жена – Людмила Поргина. Досье ВМ: Николай Караченцов родился 27 октября 1944 года в Москве. В 1967 году с отличием окончил Школу-студию МХАТ и поступил в труппу театра «Ленком», где сыграл роли в спектаклях «Тиль», «Юнона и Авось», «Жестокие игры», «Оптимистическая трагедия», «Sorry», «Чешское фото», «Шут Балакирев» и др. Работы в кино: «Старший сын», «Собака на сене», «Трест, который лопнул», «Белые росы», «Человек с бульвара Капуцинов», «Чокнутые», «Досье детектива Дубровского» и др. Я тебя защищу – Людмила Андреевна, вы помните, как впервые увидели Николая Караченцова, как познакомились? – Я увидела Колю на сцене в спектакле «Музыка на 11-м этаже», и он мне сразу понравился, я влюбилась в него с первого взгляда. Меня только что приняли в труппу «Ленкома» и вскоре представили Николаю Караченцову как молодую актрису, которая должна была вводиться на роль «девушки с косой». Он мне потом сказал, что тоже полюбил меня с первого взгляда, и я ему верю. Вообще Коля на сцене всегда был необыкновенный. От него шел мощный поток энергии, доброты, силы. Казалось, что на сцене – великан, так он заполнял собой все пространство, хотя в жизни он человек среднего роста. В Коле удивительно сочетаются достоинство, умение владеть собой и простота, открытость к людям. Для меня он – воплощение настоящего мужчины. Он и сейчас такой, даже в своей болезни и беспомощности. Как-то у меня накопилась сильная усталость. Я возвращаюсь домой и чувствую, что у меня непроизвольно льются слезы. А у нас дом такой, что всюду видеокамеры – в гараже, в холле, в коридорах – все просматривается. Единственное место, где можно уединиться – лифт. И я дала волю слезам в лифте. Но вот лифт поднимается на пятый этаж, открываются двери, и я вижу, что передо мной стоит мой Коля и встречает меня со словами: «Что с тобой? Кто тебя обидел? Я у тебя есть. Я тебя защищу». Я зарыдала еще больше, потому что понимала, что даже в таком состоянии, но он у меня есть. И если действительно меня будет кто-то обижать, он и в таком состоянии пойдет за меня биться. Рядом с ним никто никогда не мог мне даже резкое слово сказать. Помню, один раз сын мне что-то нагрубил. Коля тут же вмешался: «Значит так, сынок. Сначала была твоя мама и моя любовь к ней. И она первая для меня. А потом появился ты. И она будет всю жизнь моей любовью до конца. И не смей так разговаривать с ней». Поставил его на место раз и навсегда. Сейчас наш сын уже взрослый. Нарожал детей – Яночке 2 года, а Пете – 5 лет, и понял, что такое семья. Коля всегда был для него примером. – У Николая Петровича всегда было много поклонниц. Вы ревновали? – Никогда. Я же понимала, что женщины влюблялись в те образы, которые он создавал на сцене, будь то Тиль или граф Резанов. Когда женщины смотрели «Юнону», им казалось, что и в их жизни будет такой мужчина, который будет к ним рваться сквозь снега и расстояния, что им выпадет пережить такую любовь. А кому-то нравился обаятельный придурок Риккардо из «Собаки на сене» – добрый, смешной, заразительный. Все герои у Коли были солнечные, потому что он сам – очень светлый человек. Он просыпался утром – и все освещалось, приходил в любую компанию, и все вокруг преображалось. Моя мама так и называла его – «Наше солнышко». А с какой легкостью он решал все бытовые проблемы! Он всегда учил меня поступать не так, как выгодно, а по морали, по Закону Божьему. «Коля, но мы так деньги потеряем!» – говорю я. А он: «Ну и что. Я заработаю, девонька». Все его близкие рядом с ним чувствовали, что у них есть прикрытие. А теперь повернулось так, что я сама должна быть тылом и прикрытием для него. Хроника событий В ночь с 27 на 28 февраля 2005 года Николай Караченцов, узнав о смерти тещи, срочно выехал на автомобиле с подмосковной дачи, чтобы поддержать жену. Находясь в состоянии нервного перенапряжения, не справился с управлением и врезался в столб на Мичуринском проспекте. Медики зафиксировали у актера тяжелую черепно-мозговую травму, перелом всех ребер, ключицы, перелом носа, челюстей, были разбиты все лицевые кости. В течение двух недель Караченцов пребывал в коме. Перенес несколько операций на черепе. 1 мая 2005 года актер был переведен из реанимации в палату нейрохирургического отделения, после чего начался процесс его реабилитации, который продолжается и по сей день. К нему явился ангел-хранитель – Вы возвращаетесь мысленно к тем страшным событиям февраля 2005 года, когда умерла ваша мама, а Николай Петрович попал в автокатастрофу? – Да, я помню все. Вот лежит Коля без движения, а я ему говорю: «Лежать тихо, дурака не валять, я поехала хоронить маму. Я вернусь и тебя вытяну». Я понимаю, что он мог уйти в любую минуту, пока я заказывала гроб, хоронила маму, проводила поминки. Но я верила, что Коля должен вернуться. Когда он лежал в реанимации, нам говорили, что надежд мало. Но мы все равно дежурили около него всей семьей: я, наш сын, наша невестка, наш приемный сын Михаил – один человек сменял другого. Кто-то читал стихи, кто-то зачитывал телеграммы, которые приходили со всего мира, кто-то пел песни, я читала псалмы и молилась. Мы рассказывали Коле, как провели день, все время его будировали, возвращали к жизни. Я старалась показать ему, что он мне нужен – меняла прически, делала маникюр, покупала новые вещи. Хотя он лежал без сознания, без движения, весь опутанный трубочками, капельницами, подключенный к автоматам. А я говорила: «Посмотри, какую я себе прическу сделала, посмотри какой у меня красивый лак. А эти духи тебе нравятся?» – а он лежит без движения. Но я все рано продолжала с ним разговаривать. Наверное, со стороны я производила впечатление сумасшедшей. А потом один медбрат мне сказал: «Вы делаете все правильно. Те, кто зовут своего близкого, молятся за него, общаются с ним, как с живым, – в конце концов побеждают смерть. А бывает и наоборот. У человека и не такая страшная травма, а к нему никто не приходит, и он быстро умирает». Я поняла, что во всем должна присутствовать любовь. Такая тяжелая болезнь – это испытание для всей семьи. Судьба словно задала нам вопрос: а что значит для вас этот человек, который лежит без движения? А скольким вы можете пожертвовать ради него? И это не обязательно вопрос денег. Очень часто – вопрос времени. Кто-то скажет: «Ну, зачем я поеду в реанимацию. Там врачи делают свою работу. Я здесь уже ничем помочь не могу». Я видела в больнице такую бездуховность и равнодушие. – Людмила Андреевна, это правда, что у Николая Петровича, когда он лежал в коме, были видения, что он видел «тот свет»? – Да, в этом нет ничего удивительного. Для большинства людей – очевидно, что другой свет существует. Николай Петрович долго лежал в реанимации, потом переехал в палату, а после нам разрешили вывезти его на дачу. Он приехал на дачу, увидел, что летают бабочки, и спрашивает меня: «А где я?» Я говорю: «Как где? На даче! Это твой дом, твоя земля, вон – твоя собачка бегает». А Коля спрашивает: «А где моя мама?» Я думаю, ну все – сошел с ума, и говорю: «Мама умерла 14 лет назад». А он: «Да? А папа?» И я понимаю, что он о чем-то думает, но объяснить не может. Потом он мне рассказал, что, когда лежал в коме, видел картины прекрасной природы, видел своих молодых маму и папу, а вокруг цвели цветы, летали бабочки, пели птички, звучала музыка, и его охранял какой-то большой и добрый человек, видимо, это был ангел-хранитель. Я его тогда спросила: «Если тебе там было так хорошо, что же ты вернулся?» И Коля мне говорит: «Ты так громко кричала. Так звала меня назад, и я понял, что должен вернуться». Знаете, когда православный человек лежит в коме, то монахи молятся, чтобы его душа далеко не улетела. Я лично верю, что Господь всем нам воздаст по нашим заслугам, по нашим делам, по тому, что мы совершили доброго и хорошего. Надеюсь, что мы с Колей уж не совсем в ад попадем, а на какую-то промежуточную ступеньку и будем дальше совершенствоваться. Я узнала о муже много нового – За последнее время ваши отношения с мужем как-то изменились? – За последние два года после этой трагедии я узнала о своем муже много нового. Мне казалось, что я его знаю за 30 прожитых вместе лет. А теперь я открыла в Коле такую трогательность, нежность, безумное внимание. Теперь я его знаю в полном объеме и еще больше им горжусь. Тем, какой он сильный, какой он мощный, как он выкарабкивался из всех смертных ситуаций, как он цеплялся за жизнь. Я его как-то спросила: «А если бы со мной такое случилось, как бы ты вел себя?» Он ответил: «Я бы спасал тебя». Помню, был один случай, когда я потеряла сознание на спектакле «Чайка» и меня увезли в больницу. На следующий день Коля приходит ко мне в палату с виду в полном порядке, а потом я смотрю – один носок у него черный, а другой белый. И я подумала: «Как же ему плохо, если он надел разные носки. Надо срочно выздоравливать. Как они там без меня, мой муж и сыночек, едят одни пельмени. Надо срочно домой». А сейчас в этой беде мы с Колей не оказались одиноки, нас никто не забыл, приходят друзья и спрашивают: что для вас сделать? Вот возьмите деньги. Люди звонят из разных стран: «Люда, чем вам помочь?» – Вы довольно часто выводите Николая Петровича в люди. – Меня иногда упрекают, что я вожу Колю на премьеры, на презентации. Но для меня важно, чтобы Коля имел возможность побыть среди людей. Он сидит в ресторане за столом – ему дали вилку и нож. Да, он не может жевать, а только глотает. Ну, и что! Я прошу шеф-повара провернуть что-нибудь вкусненькое блендором. И всегда нахожу понимание к нашей ситуации. В таких застольях Коля иногда поднимает бокал, говорит тост или просит меня сказать что-то за него, побыть его «переводчиком». Ему приятно. Он потом вспоминает этот вечер. Это для него психотерапия. Надо жить как есть – А с проявлением черствости вам приходилось сталкиваться? – Бывает, что люди не могут сдержать эмоций. Помню, мы были в Риге, и таксист, который должен был нас подвезти, сказал: «Ой, это что, Караченцов? Надо же, что делает с людьми болезнь!» Этот таксист оглядел Колю с ног до головы, но по-своему пожалел и принял в таком состоянии. Никто никогда не кинул в нас камень, никто не говорил, что Николай Петрович ненормальный, что его надо куда-то запрятать. Где бы мы ни появлялись с Колей, нам говорят: «Выздоравливайте, дорогой наш, любимый Николай Петрович!» – и эти добрые слова идут ему в помощь. – У вас были мысли: ну почему, за что нас судьба так наказала? – Такое несчастье может случиться с каждым. Надо это просто принять. Не говорить – почему это со мной случилось? Почему не с другими. Вот тот злой, плохой, а его не наказала судьба, а меня наказала. Я нашу ситуацию оцениваю как урок и как новый этап в жизни, благодаря которому что-то открылось во мне. Я не подозревала, что во мне есть такие силы, что я могла сутками не спать, не есть, а бороться за жизнь мужа. Я говорила: «Коля, я за тебя перегрызу глотку». А он: «Не надо крови». Бог заставил меня почувствовать мои человеческие силы. Теперь я осознаю, что я не только жена народного артиста и заслуженная артистка, которая что-то играет в Театре Ленинского комсомола. А я могу быть борцом, спасительницей, и от меня зависит, что дальше будет с Колей. Как я поведу себя, как я распоряжусь его временем, найду ли я новых врачей, повезу ли его в Институт мозга, буду ли искать пути выздоровления. Он мне говорит: «Я хочу к теплому морю». Я говорю: «Поедем. Будем разрабатывать план поездки». У меня есть, для чего жить. – Как Николай Петрович сегодня себя чувствует? – Он держится молодцом. Сейчас он выдает нам такое глубокое осмысление жизни! Мы очень боялись, что у него будет депрессия, что он из великого русского актера превратится в обычного больного. Но он не испытывает никакого чувства неполноценности, комплекса пришибленного человека. Он понимает, что надо жить, как есть. Да, слабоват, да, надо побольше поспать, да, надо показываться врачам. Но он ходит в театры, видит спектакли, бывает в консерватории. Знаете, я поняла, что легко быть героем с флагом на баррикадах и сложно быть героем в быту – уметь просто жить и радоваться восходу, закату, природе. Вот вечером зажигаются звезды на кремлевских башнях, которые видны из окна нашего дома, и Коля говорит: «Какая красота наш Кремль!» Теперь Коля умеет во всем находить счастье, он чувствует, что его окружают любящие люди: наш сын, невестка, внуки. На улице, когда нас встречают незнакомые люди, они говорят: «Петрович, молодец. Держись!» – и пожимают руку. Коля – это пример того, как надо бороться за жизнь и за здоровье. Мы не знаем, какие возможности духа в нас заключены. Я понимаю, что без любви, без веры болезнь не преодолеешь. Коле пишут очень много людей, переживших такие аварии, перенесших операции. Они присылают свои фотографии и рассказывают, как разрабатывали руки, ноги, как они занимались лечебной физкультурой. Надо не сдаваться, бороться до конца. И очень важна поддержка близких. Я всегда говорю мужу: «Коля, ты должен жить долго, чтобы увидеть, как твои внуки Яночка и Петечка вырастут, кем они станут, и быть для них примером силы и мужества». Когда верстался номер: Когда этот материал готовился к печати, стало известно, что Николай Караченцов после ноябрьских праздников перенес еще одну операцию в одной из столичных клиник. Дело в том, что в последнее время в голове актера стала скапливаться жидкость, которая давила на сосуды, и ее необходимо было удалить. Для этого на сосудах головы провели операцию шунтирования. Все прошло успешно. Сейчас актера перевели из реанимации в обычную палату. Николай Караченцов чувствует себя хорошо. Рядом с ним неотлучно находится Людмила Поргина. Врачи обещают, что через неделю Николая Петровича выпишут поправляться домой. «Вечерка» желает любимому актеру здоровья! Мы верим, что Николай Караченцов еще вернется на сцену и сыграет в кино.