Москва – это вам не Манхэттен, господа!

[b]У наших архитекторов и строителей давно уже чешутся руки строить в Москве небоскребы. Причем не какие-то там простые, а самые высокие. Еще бы – в Нью-Йорке есть, и стоят уже сто лет… А почему нельзя нам? Однако можно спросить: а было ли в Нью-Йорке за те самые сто лет хотя бы одно обрушение дома, не говоря уж о небоскребах, из-за непрочности несущих грунтов? Вроде бы нет. А у нас?[/b]Количество значимых технологических аварий в Москве исчисляется десятками, начиная хотя бы с ушедшего еще в 30-х годах в прибрежную хлябь Обводного канала цеха комбината «Красная Роза».А если вспомнить, как в 70-х на глазах у всех медленно (как в кино) ушли под землю несколько домов на Хорошевском шоссе? Тогда в скверах образовалось несколько так называемых суффозионно-карстовых воронок, в которые по макушки уходили деревья. Вспомним обрушение в подмосковной Истре в 1985 году высоковольтного испытательного стенда – уникальной конструкции, создававшейся для отработки технологии так называемых «Звездных войн»? А в 1991 году без каких-либо рукотворных устройств в эквиваленте 10 килограммов тротила взлетел на воздух дом № 36 по Старомонетному переулку.Итак, в Москве происходит все, что угодно. А в Нью-Йорке, за исключением «11-го сентября» – практически ничего. Почему? Да потому что Нью-Йорк действительно стоит на гранитном основании, перекрытом еще более прочными манхэттенскими сланцами, в которых не только тектонических разломов, но и современных трещинок нет. Именно поэтому на манхэттенских скалах небоскребы можно строить хоть «до неба».Москва же – дело совсем другое. Во-первых, это центр пересечения двух трансконтинентальных разломов, образующих крест диагональной ориентации с десятками разломов второго ранга, сотнями разломов третьего ранга и так далее.Здесь же вокруг центра сопряжения (а это, грубо говоря, «семь кремлевских холмов») образовались кольцевые разломы. В результате возникла система «колотой тарелки», где ее разных размеров «черепки» разделены активными разломами. При любых происходящих хотя бы за тысячи километров волновых колебательных процессах (в том числе землетрясениях) московская «колотая тарелка» начинает резонировать.Но и это не все. Под Москвой, в отличие от Нью-Йорка, подземных вод – море разливанное. В интервале верхних 120–210 метров – четыре горизонта пресных питьевых вод. Ниже (360–420 м) – минеральные сульфатные воды. Начиная с 800 метров – хлоридные рассолы, достигающие на глубине 1200 метров концентрации 260 граммов соли на литр. Здесь-то и появляется чрезвычайно высокая концентрация гелия в растворенном газе азотного типа. Это прямое подтверждение связи недр Москвы с глубинными структурами мантии Земли.Наконец, породы. Прочные образования кристаллического субстрата залегают под Москвой на глубине 1000–1200 метров. И то, в отличие от манхэттенских, они рассечены глубинными разломами на отдельные блоки (черепки). В верхнем структурном этаже мергелистые глины и известняки, обладающие в водоносных горизонтах повышенной пористостью и трещиноватостью. Верхние 200 метров – это разуплотненные известняки каменноугольного возраста, переходящие в маломощные прослои глин и песков. Все это прикрыто современными глинами и развалами камней моренной (ледниковой) природы. По сравнению с Манхэттеном – это просто хлябь.И вот рухнул аквапарк. Рухнул никак не первый. Но как бы хотелось, чтобы он был последним – ведь если грохнется небоскреб, то по опыту американских «Близнецов», жертв будет не 26, а тысячи![i][b]Игорь ЯНИЦКИЙ[/i], руководитель Центра инструментальных наблюдений за окружающей средой и геофизических прогнозов[/b]