Он знал, что были 10 секунд, в которые его ничто не могло спасти

Я считаю, что из простых людей – не академиков, не лауреатов Нобелевской премии – Гагарин, конечно, самый великий человек ХХ века.Я не был знаком с ним лично, но слышал, например, как отзывался о нем научный руководитель его диплома в Военно-воздушной академии Сергей Михайлович Белоцерковский, родной брат ректора МФТИ, где я учился.Белоцерковский же газовый динамик, и я тоже. И Гагарин занимался этим же. У Сергея Михайловича училось несколько космонавтов. Но Гагарин был любимым. Не только по человеческим качествам, но по умению схватывать материал, по вдумчивости. Белоцерковский считал, что из него получился бы отличный инженер и ученый.Все знавшие его вспоминают: был требовательный к себе и другим, но никогда не повышал голос. И никакой звездной болезни! А увидел я Гагарина первый раз по телевизору в 1961 году, когда лежал простывший после соревнований по плаванию в 10-м классе. Но космонавтом я решил стать гораздо раньше – года за три до полета Гагарина.Я много читал научно-фантастической литературы, и уже в 58-м году решил поступать на физтех, на аэромеханический факультет. Правда, когда полетел Гагарин, горизонт моих возможностей немножко сузился: он был военным, а я военным быть не хотел.Подвиг Гагарина бесконечен. Никто же не знал, как себя поведет в космосе человек. Ему же даже тесты совершенно дурацкие писали, потому что предполагали, что он с ума может сойти. Галлай число ему заклеил в конверте, которое он должен был не то написать, не то набрать – для проверки, не случилось ли что с головой. Ведь до этого летали только собаки и обезьяны, у них не настолько большой мозг, как у человека, иначе устроены сосуды. Боялись, что у человека инсульт может случиться, потому что кровь приливает к голове очень сильно. Так что по медицинским параметрам было огромное количество опасностей.Когда я был уже в аспирантуре, мы пытались на кафедре прикладной математики физтеха сделать машинную обработку параметров, которые снимаются с человека. И меня удивило, у Гагарина снимали кардиограмму, мерили пульс, частоту дыхания – и совершенно не мерили, например, температуру.У него пульс во время полета был незапредельный, слегка учащенный, но ближе к нормальному. Уже по этому видно, что это был человек потрясающей решимости и умеющий себя держать в руках. Ведь полет был очень опасный. Первая ракета у нас оторвалась в 1957 году, пуск был неудачным… В общем, к полету Гагарина ракета, как говорится, не набрала еще нужной статистики в ее надежности, 99 процентов. И он так вел себя в этой обстановке! Представьте себе летчика-испытателя на необлетанном самолете. Без парашюта, без крыльев. Но на самолете все же есть катапульты, парашюты, можно спланировать, сесть на грунт, на воду, выпрыгнуть. А ракета вообще необлетанная. Более того, все космонавты и конструктора знали, что там шла одна часть траектории полета, где космонавт не мог спастись. Сейчас ведь мы защищены на всех участках полета. А у Гагарина было секунд десять таких, что никакая система в случае чего не могла бы его спасти. Сначала даже спорили, говорить об этом космонавтам или нет, но потом сказали. То есть Гагарин это знал, конечно.Полет провел очень четко, хорошо по всем параметрам, выполнил все задания. Нужно большое мужество и целеустремленность, чтобы в таких условиях быть сосредоточенным целиком на полете, а не на своей собственной персоне.Я думаю, это в значительной степени было связано с тем, что он очень верил в Сергея Павловича Королева. Это же Королев принял решение о посылке человека в космос. А Гагарин ему очень доверял.Первый человек, ступивший на поверхность Луны, Нейл Армстронг, сказал о нем практически все: «Он всех нас позвал в космос».[i][b]Александр СЕРЕБРОВ[/i], Герой Советского Союза, летчик-космонавт СССР[/b]