Затра последний день предвыборной агитации

Исчезнут предвыборные телеролики. С глаз долой уберут рекламные билборды. Кандидаты в Госдуму под номером пять по частоте мелькания на домашних экранах перестанут соперничать с героями бесчисленных мыльных сериалов. И кто назвал уходящую предвыборную кампанию самой скучной? Для пытливого ума она поставила столько вопросов, как ни одна другая. Если бы начальником был я Представьте себе глубоко личную ситуацию. Вас назначают неким начальником. Ваш предшественник представляет вас новому трудовому коллективу, но в ответ слышатся лишь дружные, обращенные к нему призывы остаться в любом руководящем качестве, стенания по поводу его незаменимости. Согласитесь, чувствовать себя вы будете, как минимум неуютно. Вроде бы все законно, ни на чьи прерогативы вы не покушаетесь, а ощущение такое, словно бы совершаете нечто-то не совсем порядочное. Но это локальный эпизод. А что делать новому президенту России, который неминуемо должен взять в свои мозолистые руки бразды правления всей Россией где-то уже в мае, как только закончится переходный период? Видимо, не слишком просто занимать кабинет в Кремле под непрекращающиеся выражения любви к предшественнику. Понятно, что Владимиру Путину было куда проще завоевать симпатии россиян на фоне больного и фактически в массовом сознании абсолютно недееспособного Бориса Ельцина. Молодой, образованный и эрудированный лидер, лишенный характерного оттенка восточного хана, свойственного предшественнику, быстро стал символизировать надежду на возрождение страны. А как президенту № 3 выделиться на фоне нынешнего главы государства, сохраняющего запредельный рейтинг популярности после восьми лет правления? И это при том, что на Руси нет традиции законной передачи власти. Уход Ельцина с его пожеланиями на кремлевском крыльце Путину беречь Россию также выглядел вынужденным демаршем. Ветерану, видимо, доходчиво объяснили, что его активная поддержка и.о. президента только ослабила бы позиции гаранта его же спокойной старости. Путин, который не мог опереться на авторитет предшественника и одновременно не имел морального права в советских традициях выезжать на огульной критике своего «крестного отца», сумел найти третий путь. Он предпочел последовательные институционные преобразования без кардинальной ломки. И только в своих последних фактически финишных выступлениях уходящий президент позволил себе решительно размежеваться с политикой девяностых. Поставив во главе угла своей партийной программы противодействия реваншу главных действующих лиц ельциновского режима. К нам едет ревизор Собственно, такая же модель поведения заранее предлагается президенту № 3. Тем более что больше говорят уже не столько о преемственности личностей, сколько курса. Но есть одно существенное «но». Повсеместно утверждается, что страна после мартовских выборов в своем большинстве хотела бы видеть Владимира Путина в качестве национального лидера. Тем более что предполагаемые итоги декабрьского плебисцита, превратившегося по ходу в референдум о доверии президенту № 2, обеспечат Путину самую широкую область для политического маневрирования. Но позиция национального лидера неконституционна и слишком абстрактна. Выходит, говоря современным языком, уходящий президент видит себя руководителем «проекта Россия». Главным контролером и ревизором продолжения начатых при нем реформ. Но какая ниша останется в таком случае у будущего хозяина Кремля, который по Конституции получит самые широкие полномочия? Ведь действующий президент недвусмысленно разъяснил строителям в Красноярске, что убедительная победа на выборах его списка даст ему моральное право спрашивать и с Госдумы, и с правительства за выполнение принятых решений. Но речь-то идет о праве моральном, а у будущего президента право юридическое. Как разрешится такая коллизия, покажет, конечно, время. Но пока это дает пищу для всевозможных спекуляций о будущем слабом главе государства. Но совместима ли судьба такой сложной и неустойчивой страны, как наша, со слабой президентской фигурой, обладающей официальными полномочиями, которые некоторые сравнивают с монаршими? Загадка… Премьер по наследству По той же неизменной Конституции после избрания пятой Государственной думы правительство уходит в отставку. А министры продолжают исполнять свои обязанности с приставками и.о. до формирования нового кабинета. Естественно, новые старые думцы должны утвердить кандидатуру и нового премьера, которую им предложит президент. Инициатива будет по-прежнему у уходящего президента. А премьер, выдвинутый в январе, достанется в наследство президенту следующему. Причем выборы нового главы государства автоматически отставки правительства не предусматривают. С точки зрения формальной логики, такая ситуация полностью исключает занятие премьерского поста Владимиром Путиным. При том, что по поводу такого варианта постпрезидентского трудоустройства было немало разговоров. И дело не только в том, что премьерская должность зависимая, а национальный лидер не должен приходить с отчетами к президенту, неся ответственность за каждый экономический просчет типа роста цен на нежирное молоко. Для занятия главного кресла в Белом доме требовалось бы уйти в отставку до истечения президентских полномочий. А Путин никогда не пойдет на такой вариант. Более того, вся шумиха с множащимися движениями в поддержку Путина во многом связана с явным нежеланием президента, пусть и на самом финише, оказаться в положении классической «хромой утки», когда даже ближайшие соратники мучительно размышляют, кому же вовремя присягнуть, чтобы не опоздать на всю оставшуюся жизнь. Этим, как кажется, объясняются и постоянная недосказанность планов, и неумолкающие призывы идти на третий срок. Впрочем, сожительство следующего президента с премьером, выдвинутым предшественником, явление для нашей политической жизни не новое. Ведь и Путину пришлось во многом терпеть четыре года «человека Семьи» – Михаила Касьянова. Коллизия заключается в том, что господствующая в Госдуме фракция по определению будет твердой опорой премьера, выдвинутого Путиным. А значит, в определенной степени, пусть и в неофициальном порядке, но встанет вопрос если и не о партийном правительстве, то хотя бы о расширении прерогатив парламента при назначении и премьера, и основных министров. Получили же право региональные законодательные собрания участвовать в предварительной проработке кандидатур губернаторов, которые, в конечном итоге, предлагаются президентом. Ну а «переходящий» премьер, тот же Виктор Зубков, мог бы стать дополнительной гарантией последовательности государственной политики. Кремлевский дуализм И после планируемой уверенной победы нынешней партии власти Россия, без сомнения, останется президентской республикой. Порукой тому два высказывания Владимира Путина – и Конституция меняться не будет, и перераспределения полномочий между президентом и премьером не планируется. Иными словами, на Руси сохранится традиция самодержца. То бишь политика, который дословно «сам себя держит». Но согласитесь, после череды наших парламентских и президентских выборов в стране действительно будут сосуществовать два всенародно избранных лидера. Владимир Путин, получивший поддержку на выборах парламентских, и новый президент, который пройдет горнило выборов мартовских. И не факт, что следующий президент получит не меньше голосов, чем нынешний список Путина. И такой факт также будет накладываться и на их личные отношения, и на оценку ситуации страны в целом. Конечно, у президента № 3 будут немалые пиаровские возможности поднять свой авторитет, но этот второй переходный период может и затянуться. Повторюсь, позиция «национального лидера» нигде не прописана. Последним политиком, числящимся в такой позиции, был, если память не подводит, панамский генерал Омар Торрихос, который дублировал президента страны и которого американцы устранили в результате ввода в Панаму своего военного контингента. Немало разговоров о том, что Путин может возглавить сенат, что даст ему возможность контролировать узкое горлышко принятия законов. В любом случае ему придется «легализоваться», заняв официальную должность, поскольку даже Дэн Сяопин, на пример которого у нас любят ссылаться, формально числился председателем военной комиссии при политбюро ЦК КПК. И это в эпоху, когда в Китае винтовка все еще рождала власть.