[b]Обновленный архитектурно-парковый ансамбль «Царицыно» еще только ждет своей премьеры, но продвинутая архитектурная общественность уже заблаговременно заклеймила все усилия властей, заявив, что Лужков так и норовит сделать из памятников истории и архитектуры современные муляжи и новоделы…Поговорим о вечном…[/b]Москва, конечно, Третий Рим, но, казалось бы, при чем тут Колизей, вокруг которого современные историки ведут напряженные споры. Некоторые считают его вообще средневековым новоделом.Но для нашей интеллигенции римский цирк – немеркнущий символ. Как только столичные власти заявляют о своем намерении спасти очередной гибнущий от ветхости архитектурный памятник, прогрессивная общественность оживляется и тут же ссылается на Колизей: вот, мол, полюбуйтесь, в цивилизованной Европе с таких памятников пылинки сдувают, а у нас в Москве местные власти с изощренным коварством под нож пустить норовят – и все ради «золотого тельца». Например, в последнее время стало модно сравнивать с Колизеем то же Царицыно, к капитальной реставрации которого власти приступили более года назад.Удивительно, но до сего времени в спор с этой прогрессивной архитектурной общественностью вступать никто не решался. Очевидно, смущало глубокое погружение в предмет, а также импонировала их озабоченность архитектурным обликом города. Дело-то вроде правое – о внешнем облике Златоглавой заботятся. Но как? Обсуждать истинную или ложную судьбу Колизея оставим историкам. Между тем те же новоделы на месте старых памятников истории и архитектуры встречаются в Европе чуть ли не на каждом шагу.Взять ту же Варшаву, которую немцы во время августовского восстания 1944 года превратили в кровавую котлету. По воспоминаниям польского генерала Бур-Комаровского, оккупанты тогда планомерно уничтожали квартал за кварталом старинного города, и в результате Варшава стала городом-призраком. Поляки об этом не очень любят вспоминать, но «город-призрак» они по старым чертежам восстанавливали не один десяток лет – все эти пышные костелы, музеи, дворцы и особняки. Так что нынешняя столица Польши – это даже не комплекс зданий-новоделов, а целый город-новодел.Варшава была не единственным городом, разрушенным дотла. Немцы сами получили свое по полной программе уже в 1945 году – на этот раз в Дрездене. В результате ковровых бомбардировок в город-призрак превратился уже Дрезден. Говорят, даже Черчилль во время просмотра документальных кадров разрушенного города (а именно он был инициатором бомбардировок) не мог сдержать эмоций: «А не слишком ли мы переборщили с Дрезденом?»После войны немцы пошли по пути поляков и заявили на весь мир, что восстановят город во что бы то ни стало, и именно в первозданном виде. Слово свое сдержали. Через несколько лет Дрезден был полностью восстановлен по старым архитектурным лекалам.И это не только европейская практика. Японцы, например, вообще без всяких внешних потрясений и бомбардировок каждые 200 лет разбирают старые храмы и на их месте строят совершенно такие же, которые тоже существуют два последующих столетия.[b]Если и символ, то символ чего?[/b]Вы никогда не задумывались, почему все-таки итальянские власти оставили Колизей в том состоянии, до какого его довели время и сдатчики мрамора? Я думаю, что руины эти, тщательно охраняемые государством, до сих пор остаются живым напоминанием о той Великой империи, столица которой была когда-то в Риме.А каким символом было Царицыно? История царицынского дворца не столь блестяща, по существу, он стал уникальным долгостроем, достойным книги Гиннесса.Или еще пример: что символизировала собой гостиница «Россия», которая никогда не пользовалась уважением архитектурной общественности и, по меткому выражению Лужкова, «распласталась бетонной лужей возле Кремля, выламываясь из окружения, возникшего по большей части еще в Средневековье»? Приговор «бетонной луже» вынесла сама история. А московские власти просто претворили его в жизнь.«Сносу гостиницы «Россия» был бы счастлив и рад, – заметил тогда ныне покойный искусствовед Алексей Комеч, жестко критиковавший столичные власти за каждый новострой. – Но боюсь, что на ее месте возникнет еще худшее чудовище…»Власти тонкий намек Комеча приняли к сведению: в результате на роль главного проектанта новой гостиницы был приглашен один из самых знаменитых архитекторов современности, «маэстро архитектуры» Норман Фостер. Кстати, первый его проект, представленный на общественном градостроительном совете, мэр завернул – он не отвечал духу времени и места.Второй был признан более удачным. Заочные опасения были напрасны… Арх-эстафета Просвещенная публика упрекает тех, кто реанимирует Царицыно, в том, что негоже браться за деяние знаменитого архитектора (начинал-то строить Царицыно Баженов). Мол, что было сделано – священно. Не надо грязными руками и помыслами...Опять мимо: в данном случае эти люди вступают в спор с самой историей. А та знает массу примеров того, как здание за века своего существования становится плодом коллективного творчества архитекторов нескольких поколений. Классическим примером является кафедральный собор в Берне. Его строили почти полтораста лет. Тот же самый Кремль тоже «доводили» до нынешнего состояния не одно столетие. Первыми начали итальянцы – в 1490 году архитектор Пьетро Солари соорудил башни в стиле замков Северной Италии. В начале XVII века Спасская башня была надстроена «сложным шатром». А Никольская башня перестраивалась еще и после знаменитого пожара 1812 года, в результате чего приобрела ярко выраженные готические черты.Кто бывал в Риме, наверняка обратил внимание, как за Колизеем следят смотрители – пылинки сдувают. А наша практика показывает, что в Москве огромное количество памятников федерального значения находится в состоянии, весьма далеком от колизейного. На территории того же Гостиного Двора до вмешательства столичных властей вообще крысы бегали.Так что давайте не будем передергивать. И оставим все на своих местах: Колизей – римлянам, Варшаву – полякам, Мюнхен – немцам, Дом Павлова – волгоградцам, Царицыно, Гостиный Двор и Манеж – москвичам. У каждой страны и каждого города своя история и свой архитектурный стиль, а у каждого городского здания – свое предназначение.Не всегда надо бальзамировать руины прошлого. Иногда полезнее сделать из них достойные памятники для будущих поколений.