Когда «Машина времени» записала свой первый магнитоальбом

В те дни рок-группа «Машина времени» записала в Москве свой первый магнитоальбом, с которого, собственно, и началась широкая всесоюзная слава этого коллектива. Альбом получил название «День рождения» и был записан в студии ГИТИСа при следующих обстоятельствах. Все началось с того, что Андрей Макаревич как-то услышал о том, что рок-группа «Високосное лето» записывает альбом в учебной речевой студии ГИТИСа. И хотя оборудование студии было бедным – два СТМа и тесловский пультик, однако Макаревич искренне позавидовал «Високосникам», получившим реальную возможность выпустить в свет настоящий СТУДИЙНЫЙ АЛЬБОМ. «Вот бы и нам такой», – подумал лидер «машинистов»... и вскоре получил реальную возможность свою мечту осуществить. В свое время в «Машине» играл Александр Кутиков, который теперь подвизался в «Високосном лете» и был на дружеской ноге с работником речевой студии ГИТИСа Олегом Николаевым. Прознав о мечте Макаревича, Кутиков вызвался помочь в ее осуществлении. Спустя несколько дней он сообщил ошалевшему от счастья «машинисту», что Николаев согласился отдать студию под нужды «Машины времени», а он сам готов быть на этой записи звукорежиссером. Поскольку Макаревич в те дни работал в институте «Гипротеатр», ему пришлось упрашивать начальство предоставить неделю отгулов. Если бы начальство уперлось, страна потеряла бы первый студийный альбом «Машины времени». Но обошлось: Фортуна была явно на стороне рок-музыки, поскольку и четверо других «машинистов» (Евгений Маргулис, Сергей Кавагоэ, Евгений Легусов, Сергей Кузьминок) тоже сумели отпроситься с работы на целую неделю. Писать предстояло по ночам. Хотя публика на записи все равно была. Хипповая Москва прознала, что «Машина» пишется в ГИТИСе, и потянулась туда косяком. Впрочем, вели себя «хиппари» интеллигентно: сидели тихо в коридоре, потягивая из горла дешевый вермут. Вспоминает А. Макаревич: «Первый день, то есть ночь, ушла на настройку. Назавтра работа пошла. У нас не было определенной концепции альбома (мы в этом отстали от ленинградцев – они сразу начали мыслить альбомами). А мы просто хотели записать по возможности все, что у нас есть... Мы работали как звери. Можетбыть, с тех самых пор мы на студии постоянно работаем быстро, и это, кстати, не всегда идет на пользу конечному результату. Но тогда у нас были все основания спешить – никто не знал, сколько еще ночей у нас впереди, а успеть хотелось как можно больше. Помню странное ощущение, когда мы, измученные, опухшие и небритые, выходили на Арбатскую площадь часов в восемь утра (примерно в это время приходилось заканчивать), и я с удивлением видел свежих, выспавшихся людей, спешащих на работу, и всякий раз не мог отделаться от мысли, что у них уже сегодняшний день, а у нас еще вчера, так как мы не ожили и отстали на сутки...» В ту сессию было записано 24 песни, большинство из которых вскоре ждет поистине звездная судьба: их будет распевать вся прогрессивная молодежь страны. Назову только несколько из этих нетленок: «Марионетки», «День рождения», «Ты или я» («Солнечный остров»), «Маски», «Флаг над замком», «Песня о капитане», «Наш дом», «Это было так давно», «Телега», «Люди в лодках», «Снег». В тот день в Останкино состоялось утверждение кинопроб для фильма Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Обсуждение было бурным. У заказчиков (представителей Гостелерадио) практически не было возражений против кандидатур Евгения Евстигнеева (Ручников), Светланы Светличной (сестра Груздевой), Сергея Юрского (Груздев), Леонида Куравлева (Копченый), Армена Джигарханяна (Горбатый). Но они никак не могли смириться с тем, что на роль Глеба Жеглова режиссер упрямо «тянет» Владимира Высоцкого. Говорухин поступил хитро: сделал микрофильм с участием Высоцкого и там же – кинопробы других актеров, кандидатов на эту роль. Причем последних попросил специально играть плохо. В итоге заказчик был вынужден смириться с присутствием Высоцкого в фильме, тем более что за него заступились и высокие консультанты из МВД СССР. Та же история была и с Владимиром Конкиным, которому предназначалась роль Володи Шарапова. Тут уж к отрицательному мнению заказчика присоединились и сами авторы романа – братья Вайнеры. Они наотрез отказывались видеть в роли бывшего разведчика исполнителя роли Павки Корчагина. «Ну какой из него, на хрен, фронтовик, да еще матерый разведчик! – бушевали писатели. – Вот Губенко, Шакуров или Никоненко – это да, но не Конкин!» Однако Говорухин и здесь прибег к испытанному способу. Вместо перечисленных актеров, которые вполне могли «забить» Конкина, сделал пробы с менее подходящими на эту роль Станиславом Садальским (ему потом достанется роль Кирпича) и Иваном Бортником (он сыграет Промокашку). Увидев эти пробы, Вайнеры отступили. А заказчика удалось уломать с помощью хитрости иного характера. Вот как об этом вспоминает сам В. Конкин: «Нам повезло: глава Гостелерадио Лапин уехал в служебную командировку в ГДР, чем мы с Говорухиным и решили воспользоваться. Заместитель Лапина был человеком восточным и, естественно, не оставался равнодушным к хорошему спиртному и красивым женщинам. Прознав про это, мы со Станиславом Сергеевичем приехали «на дело» с коньяком и двумя очаровательными девицами. Дамы знали свое дело – одна к заму на коленочки присела, другая уже рюмочку ему наливает, я анекдот рассказываю... А Слава Говорухин в это время лысиной подталкивал акт о приемке. Девицы ему что-то на ушко воркуют, мужик расчувствовался и подписал не глядя. В ту же секунду мы со Славой испарились из кабинета. Когда Лапин приехал из ГДР, он только руками развел – остановить процесс было уже невозможно».