Давненько в «Вечерке» не было такого гостя: знаменитого, даже великого человека, успешного и одновременно простого, доступного, с замечательным чувством юмора. Час с небольшим с президентом Федерации тенниса России Шамилем Тарпищевым пролетел незаметно. Все собравшиеся в комнате для переговоров во время «горячей линии» испытывали неповторимую гамму эмоций: ахали, смеялись, вникали, сопереживали… ПЕРВЫЙ СЕТ: звонки читателей У Шамиля Анвяровича репутация человека, который твердо держит свое слово. Несмотря на плотный график, он вырвался, как и обещал, в «Вечерку». Причем из-за сумасшедшего трафика на столичных дорогах он опоздал почти на час, но буквально каждые пять минут отзванивался, извинялся и заверял, что приедет обязательно. А телефон в редакции разрывался… Не успел теннисный король занять свое место за редакционным столом и налить себе чаю, как в редакции вновь раздался звонок. Это вас преподаватель высшей школы беспокоит, Светлана Михейкина. Вы сказали, что Мария Шарапова будет выступать за сборную России… – Да, второго-третьего февраля она будет играть против Израиля… Я хотела спросить, а так ли уж она нам необходима? Ведь у нас и без того очень сильная женская сборная, а ту же Шарапову американский теннисный журнал назвал главным разочарованием года. – Понимаете, есть спортивный принцип. Тем более в олимпийский год. И в соответствии с решением тренерского совета и правления федерации было определено, что по рейтингу играет первая четверка и у мужчин, и у женщин. А по рейтингу Мария, как бы она всех не разочаровала, стоит вторая после Кузнецовой. Поэтому нет оснований, чтобы не включать ее в команду. Добрый вечер! Хочу сказать, Шамиль Анвярович, не знаю с кем вас сравнивать, с великими спортсменами или тренерами… – Да мы все одинаковые, поэтому не надо ни с кем сравнивать. Но я все равно считаю, что вам нет равных в мире тенниса, а может, и вообще в отечественном спорте. У нас в стране были Лев Яшин, Виктор Санеев, Тарасов. Вы добиваетесь успеха и с мужской, и с женской командой… – Спасибо за добрые слова! А скажите, кто звонит? А то мы душевно общаемся и даже не знакомы… Меня зову и Виктор Злобич. Я сам работал теннисным тренером во Внешторге. Поэтому ситуацию представляю. И просто диву даешься, как вы умудряетесь добиваться такого успеха. – Дело в том, что мы были поставлены в такие условия, когда к нам приходили далеко не самые одаренные дети. Они тогда шли в другие места. И мы научились работать, как это ни парадоксально прозвучит, основываясь на недостатках детей, чем остальной мир не занимался. Потому что в мире существовал естественный отбор. И выработалась та методика, которая позволяет опережать остальных. Особенно в детско-юношеском возрасте. Опережать года на два на три. Это однозначно. Наверное, все вместе плюс хороший подбор игроков выплеснулось в те результаты, которые на сегодня есть. И я благодарен той команде, которая на протяжении 30 лет бесконфликтно «играет». Но это уже заслуга того тренерского состава, который работает многие годы. Здравствуйте. Меня зовут Владимир Романович. Я бы хотел задать традиционный вопрос: каковы перспективы следующего года? – Год будет сложный. Тот же Кубок федерации состоится непосредственно сразу после Australian Ореn. А на Олимпиаду мы должны отбирать первую четверку по рейтингу на 8 июня, сразу после проведения «Роллан Гаррос». А мы, допустим, наигрываем пару Кузнецова – Петрова. Последняя пока не попадает в рейтинговую четверку. А значит, не исключено, что придется ломать рейтинговую пару. А по мужчинам… Вот к нам приедут на Кубок Дэвиса сербы, и мы вынуждены стелить хард. Хотя нам сподручнее играть на грунте. Нам легче играть так. Но вся Европа играет в это время на харде. А значит, и здесь мы можем потерять рейтинговые очки. Чтобы не страдала Олимпиада, мы должны играть на неудобном покрытии. И таких сложностей очень много. Но, тем не менее, мы, как и в этом, удачном году, будем стремиться к победе везде. Алло! Можно с Тарпищевым поговорить? Меня зовут Людмила Федоровна. Но у меня не вопрос, а пожелание. Можно? – Конечно. Хотелось, чтобы наши спортсмены знали слова нашего Гимна. А то они какие-то безразличные. Гимн не поют. Нехорошо это. – (Перебивая, возмущенно.) – Да, неправда! Неправда! Я тоже не пою, но это не значит, что я не знаю текста. Уверяю вас, все в сборной знают Гимн России. Ну а не поют… Что ж. Это у каждого индивидуально. Наверное, так настроиться легче. И как видите, обычно, настраиваемся хорошо. За Россию бьемся. ВТОРОЙ СЕТ: вопросы журналистов – Всегда удивляет, как вы умудряетесь совмещать работу капитана (считай, тренера) и мужской, и женской сборных России? Ни в одном игровом виде спорта такого не встретишь. Даи в теннисе, по крайней мере, в ведущих сборных подобного нет. Это же, по-существу, разные виды спорта! А вы умудряетесь почти мгновенно переключаться… – Понимаете, я с 1978 года нахожусь на этом капитанском мостике. Тогда был дефицит кадров. Не было в Советском Союзе деления на сборные. Я был и массажистом, и тренером, и врачом в одном лице. Ну а потом это знание психологии помогло работать и дальше. То есть до развала Союза я совмещал должности просто из-за отсутствия кадров. А уже потом стал тренером женской сборной поневоле. – То есть как? – Я в начале 90-х годов работал только с ребятами. А Костя Подгородецкий, который отвечал за женщин, уехал по контракту работать в Турцию. И возникла ситуация, что тренировать было просто некому. Боялись и тренеры и девчонки. И тогда стоял вопрос с Курниковой. Я ей звоню и спрашиваю: «В чем дело, Аня? Почему не играешь в команде?» Она отвечает, что у нее тяжелые отношения с отдельными девочками, с тренерами. Тогда я сказал: «А если я стану капитаном, будешь играть?» «Буду», – ответила она. Потом приехала и играла. Вот так я стал капитаном и женской команды. Я должен сказать, что с девочками работать легче, чем с мужчинами. – ??? – Они если и обижаются, то очень быстро отходят. У них бывает по пять-шесть стрессовых ситуаций за игру, а у парней, как правило, не более трех. То есть, еще раз повторюсь, женщины быстрее отходят. А парней приходится дольше выводить из разных ситуаций. Кроме того, с девушками можно работать примерно также, как и с детьми, у которых также быстро меняется настроение. По своей сути дети ближе к женщинам. – О договорных матчах много и давно говорят применительно к футболу. Но, как выяснилось, в этом году в этом стали подозревать и теннисистов. Что вы думаете по этому поводу? – Думаю, что пока все эти договорные матчи идут не внутри тенниса, а вне его. Теннис остается самым чистым видом спорта. Конечно, теннис интересен людям, которые ворочают большими деньгами. Я имею в виду в первую очередь букмекерские конторы. Ведь тут можно играть на все: на гейм, на последнюю подачу, на двойную подачу на количество эйсов, на счет и многое другое. Но все это извне. Во внутрь же тенниса не удавалось влезать потому, что здесь был сильный профсоюз. Вспоминаю, как в 70-е годы пытались дисквалифицировать Пилича, и тогда теннисисты со всего мира, посчитав ее неправильной, стали бойкотировать все крупные турниры, пока эту дисквалификацию не сняли. Или помню, как Кодаш играл с Жофре. И вел со счетом – 4:1. И тут Жофре получил травму. А потом вышел и обыграл соперника. Кодаш заявил, что француз принимал допинг. Проверили, обнаружили, что допинга нет. И тогда профсоюз потребовал, чтобы дисквалифицировали Кодаша, и заявил, что если тот будет играть, то все остальные на корт не выйдут. То есть сама чистота атмосферы была тогда в крови у теннисистов. Так что все эти вещи недоказуемы и уж точно не приобрели характер системы. – Но почему прицепились именно к Давыденко? – Дело в том, что теннис противоречит всей методике спорта. В него играют 35 недель в году. Обычно это 18 крупных турниров. Их же нельзя провести все на одном пике. Естественно, есть проходные турниры. А тот же Давыденко любит набирать форму через соревнования, а внекортовую подготовку он не любит. Поэтому где-то создается впечатление, что он не играет в полную силу. И, кроме того, Коля не такой пиаристый, что ли, как тот же Сафин. Сафин, даже если в первую сотню не входит, то публика на него валит, а Давыденко в первую пятерку входит, а его на центральный корт не ставят. И чтобы показать, что работа идет, его и выбрали. Он и высоко в рейтинге находится, и деньги на нем не делаются, да еще и из России. Идеальная кандидатура! К России существует предвзятое отношение. Вспомните, как зацепились за то, что Хаас отравился в России. Твердили, что его специально отравили. Лично я тоже отравился в Германии, но это никого не заинтересовало. Более того, сами немцы заявили, что никаких претензий не имеют. Но это никто не публикует, а все раскручивают историю с Хаасом. Да и вообще сейчас, если есть сигнал о договорных матчах, то это проверяется самым серьезным образом. – У нас поистине уникальная страна. В России просто-таки мизерное количество кортов. Практически все более-менее ведущие спортсмены тренируются за рубежом. И при этом мы умудряемся быть на вершине. Но не скажется ли в будущем эта, прямо скажем, плачевная ситуация? – Она уже сейчас сказывается. Понимаете, благодаря тренерским кадрам у нас растут талантливые ребята. И с шести до четырнадцати лет они тренируются у нас. То есть выносливость, быстроту ребята приобретают именно у нас. А физика и внимание формируются всю жизнь. В нашем виде спорта 14–16 лет – это уже сформировавшийся организм. Кроме того, люди получают российское гражданство. А дальше им необходимо уезжать. Почему необходимо? Поясню на конкретных примерах. В нынешнем году на различных турнирах, от России в 56 странах, участвовало 360 детей. Представьте что после 14 лет мы их всех оставим у себя. Следующим просто негде будет играть! В Советском Союзе было 94 корта. Я с 1948 года – у нас был достаточно сильный год. А следующим подобным был только 1955 год. Нынешние 14-летние просто задушат следующее поколение. И мы их стараемся выпихнуть в другие академии по одной простой причине. Нынешняя ситуация и нынешний дефицит нормальных условий работает на нас. Далее. На сегодня у нас 378 крытых корта. Казалось бы, много. Особенно, по сравнению с Союзом, и, учитывая, что мы потеряли 15 центров, которые были в союзных республиках. И кажется, что теннис у нас популярен. Тем более, что заиграло у нас среднее поколение. Играют чиновники, играют бизнесмены. По данным ЮНЕСКО, если ты овладел тремя видами спорта, – серфингом, горными лыжами и теннисом, то можешь отдыхать круглогодично. Из них теннис – самый демократичный. Он не привязан ни к воде, ни к горе. Но проблема в другом. У нас сегодня реально осталось 120 тренеров, аттестованных Федерацией в российско-советский период. А числится в стране порядка семи с половиной тысяч тренеров. Вопрос: кто они? Но поскольку аттестовать мы не имеем права, а делает это государство, то это тревожит. Тем более, что они имеют право тренировать детские группы. И губят детей. Доходит до того, что профессиональным тренерам невыгодно тренировать детей. Ведь он получает за это, допустим, 1,5 тысячи долларов, а, занимаясь с бизнесменами, может заработать до десяти. – То есть получается, что хорошие результаты и популярность тенниса нас же и душат? – Совершенно верно. И реально через три года начнется спад результатов. В связи с этим я пришел к Лужкову и сказал: «Юрий Михайлович, теннис уходит из Москвы». И раскладываю ему весь пасьянс. Он спрашивает: «Что надо делать?» Отвечаю, что для начала надо в Москве сделать 32 крытых корта. И чтобы не было для детей оплаты за аренду. А, желательно, чтобы не было вообще. В Москве сейчас аренда составляет 70 долларов в час. И какой ребенок может играть на таком корте? И мэр проникся ситуацией. В этом году сдается база в районе улицы Удальцова, там три корта. Это будет девять. Корты будут на Рабочей улице, где манеж. И на 11-й Парковой, в районе Измайлова. Но это капля в море. Нам нужна система академий. Базы сейчас строятся. В других городах, в Тюмени, Екатеринбурге, Рязани, Ханты-Мансийске, других городах. Вопрос только в том, станут ли они коммерческими, и кто будет там играть? Мы приехали в Америку играть полуфинал Кубка Федераций, в маленький городок Стоун, там на десять жителей – один корт. Но мы упираемся и в финансовый вопрос. На сегодняшний день, если взять бюджет Федерации тенниса США, то он составляет 80 миллионов долларов в год. У нас – три. То есть мы можем работать точечно. И вдумайтесь, что это бюджет всей Федерации. Российский футбольный клуб, из числа ведущих, имеет бюджет порядка 60 миллионов долларов в год. Но что дает стране футбольный клуб и что мы! У нас все-таки законы отстают от реалий времени. В США государство не имеет права финансировать общественные организации. Но там они имеют право зарабатывать. Во Франции, как в Советском Союзе, выделяются деньги из бюджета, а там дальше крутись сам. А у нас – и не так, и не так. У нас деньги выделяются по звонкам. Хочу сказать, что три миллиона – это сумма, которой оперируем мы. А если считать то, что делает Лужков… Он решает львиную долю проблем. То есть финансирование Кубка Кремля, Кубка Федераций, аренды, выезды команд, многое другое, это делается по специальному Постановлению правительства Москвы. И это реальное подспорье. Без этого мы бы пропали. Матч-бол. Разное – Шамиль Анвярович, Марат Сафин когда-нибудь начнет снова играть в теннис или окончательно ушел в Гималаи? – Хорошо спросили! (Смеется.) По этому поводу есть анекдот. Собирал как-то бог теннисистов. И Федереру дал все: стать, подачу, мастерство, игру на задней линии, у сетки. Затем пришел Надаль. Ему он дал ноги и быстроту реакции. Наконец, через две недели приходит с дискотеки Сафин. Бог спрашивает: «Где же ты раньше-то был? Ну ладно, иди играй, как можешь, и как хочешь!» – Известно, что вы любите футбол. Продолжите традицию проводить футбольные матчи в новогоднюю ночь? – Обязательно. В час ночи мы всегда у меня в загородном доме выходим на мини-футбольное поле. Частенько приезжают играть Аленичев, Мостовой, Шалимов, Твердовский, Фетисов. Ковальчук бывал. Так что народу на две команды наберется. Играем два тайма по 20 минут. А потом банька, плов... – То есть Новый год всегда дома встречаете? Дома. Только дома. Я вообще люблю бывать с семьей, с друзьями. – А футболисты теннисом увлекаются? – Конечно! Вы, наверное, знаете, что Саша Мостовой лучше всех из футболистов играет в теннис. Так, по крайней мере, он считает. Как-то мы сыграли парный матч. Я играл в паре с Игорем Шалимовым, а Мостовой с Писаревым. Ну, я играл, конечно, с допуском, спокойно. Ну обыграли их, в упорной борьбе – 7:5. Мостовой расстроился. А я говорю, что мы играем в пределах допустимого, чтобы не потерять клиента! (Всеобщий смех.) Я после матча сказал Саше, что ты прилично играешь, тебе нужно в паре в Кубке Дэвиса играть. И он подумал, что я серьезно говорю. – А на чемпионат Европы поедете? – Пока не знаю. Может, на отдельные матчи. У меня же сезон. – Ну, понятно, на финал Россия–Хорватия… – По этому поводу есть еще один анекдот. Сидят два болельщика. Один у другого спрашивает: «Ты на чемпионате Европы за кого болеть будешь?» Тот отвечает: «Ты что? Конечно, за Россию»! А первый ему: «А потом?» (Общий смех.)