Юрий Семин: «Не хочу возвращения заказных дел»

В нынешнем году прокуратура начала отсчет времени по-новому. Впервые за всю историю из этого ведомства выведены следственные подразделения. Уголовные дела, их возбуждение и расследование теперь в ведении работников следственного комитета. Однако, сохранив за собой надзорные функции, прокуратура не утратила статуса важнейшего государственно-правового института. О том, чем запомнился ушедший год, что нового ждать от года грядущего, разговор с прокурором столицы Юрием СЕМИНЫМ. И носит брюки-клеш – Юрий Юрьевич, прошла коллегия прокуратуры Москвы, подведены итоги ушедшего года. Несколько слов, чтобы оценить, какова ситуация с правопорядком в городе. – Если совсем коротко, то еще со второго полугодия 2006 года, а более отчетливо – с начала 2007 года, в столице наметились положительные тенденции. В истекшем году число зарегистрированных преступлений в сравнении с предыдущим годом снизилось на три процента. – Если следить за публикациями в прессе, складывается не такая оптимистичная картина. – Знаете, в таком огромном городе, как Москва, преступления совершались во все времена, даже самые благополучные и тихие в криминальном отношении. У меня же объективная картина, которая отражает общую ситуацию, а не частные впечатления конкретных людей. В 2007 году на 7,6 процента снизилось число убийств. Это на 446 случаев меньше. То есть от всех видов преступлений людей погибло меньше на 20 процентов. Положительная динамика и в борьбе с корыстно-насильственными преступлениями. Сократилось число разбоев, грабежей, меньше совершалось краж из квартир, угонов автомобилей, вымогательств. Более прозрачной и предсказуемой стала обстановка в сфере миграции, количество иностранцев, получивших разрешение на работу, увеличилось в 4,5 раза. Снизился уровень производственного травматизма. Особые усилия направлялись на предотвращение и пресечение экстремистских проявлений, активно реализовано право направления в суды заявлений о признании материалов средств массовой информации экстремистскими. Окончены с направлением в суд уголовные дела, вызвавшие серьезный общественный резонанс. Например, дело о взрыве на Черкизовском рынке, повлекшем гибель 14 человек. Сейчас оно слушается в Мосгорсуде с участием коллегии присяжных. – В последнее время проявления экстремизма беспокоят больше, чем когда-либо. Раньше многие даже не знали о существовании таких проблем… – Эти проблемы не появляются в одночасье. Они были и раньше, и то, что мы имеем сейчас, отражение издержек и ошибок прошлого. Кстати, недавно вынесен приговор по уголовному делу Дубровина, Юнусова, Белина и других. Они признаны виновными в совершении действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды, а также на унижение достоинства человека по признаку расы, национальности, языка и т. п. На счету членов группы – убийство, нанесение увечий и другие преступления. Национал-экстремисты получили разные сроки наказания, до двенадцати лет лишения свободы. Сейчас идет следствие и по другим делам, связанным с экстремизмом и проявлением расовой нетерпимости. – Только мы начали адаптироваться к жизни в условиях перманентной террористической угрозы, и вот новая напасть – скинхеды. Если посмотреть шире, это противостояние Запада и Востока, отголоски глобальных проблем? – Не стал бы проводить такие масштабные аналогии. Попытаюсь объяснить, как я понимаю ситуацию. Люди старого поколения помнят знаменитый указ «о хулиганстве», который был принят в шестидесятые годы, во времена Хрущева. А еще раньше, после войны, мне об этом рассказывали люди старшего поколения, велась борьба со шпаной… Вспомните перестроечных люберов. Я не хочу сказать, что все калькируется и не требует серьезного отношения. Дело в другом. Ребята с окраин, социально запущенные, не из самых благополучных районов города: спальные кварталы, неполные семьи, влияние улицы… Обычная шпана, хулиганы, которые были во все времена. И вот к таким приходит некто, «выдает» реквизит – обтягивающую шапочку типа клобука, кожаную куртку, тяжелые ботинки. Такой «прикид», как говорят в их среде, носили члены группы Дубровина-Юнусова: бритая наголо голова, черные ботинки с высоким берцем и толстой подошвой, черная или камуфлированная куртка «бомбер»… Ведь просто хулиганить, драться – это одно, и совсем другое – «за идею», какие-то «принципы». Да нет там никакой идеи, кроме озлобленности и желания быть в некой организации, чувствовать себя «особенным». Внутри у них ничего нет, пустота. Сами придумать что-то не могут. Вот и берут, притягивают к себе чужую, даже не каждому понятную, идею. Так что связь со скинхедской философией, равно как и с другими теориями, на мой взгляд, здесь неуместна. А заниматься этим нужно, и справиться с такими явлениями мы сможем, как это уже не раз бывало в аналогичных ситуациях в обществе. А куда люди-то пропадают? – Что запомнилось из прошлого года? – Прежде всего дело «медведковских», приговор по делам об убийстве Кивелиди и в отношении Пичушкина. Конечно, были и раньше длинные уголовные дела, громкие имена, суровые приговоры. Но эти три дела я бы выделил особо. О «медведковских» мало говорят, пишут, а ведь ничего подобного за всю историю нашей юриспруденции не встречалось. Заметьте – кровавейшее, беспредельное сообщество. Конвейер смерти, какая-то «мясорубка» в виде криминальной организации – отлично продуманной, с жесткой дисциплиной, иерархией. Десятки только доказанных убийств. И, что характерно, все участники сообщества признаны нормальными людьми, среди них нет маньяков, нет патологии или психических болезней. Убивали рационально, расчетливо и спокойно. Даже с выдумкой, лихо и вызывающе. Если бы правоохранительные органы не пресекли деятельность этого сообщества, сколько еще людей они втянули бы в свою организацию, скольких повязали бы кровью! Настоящий спрут, «щупальца» которого собирали по всему миру: в Испании, Греции, на Украине, в других государствах… И в этом может быть еще большая опасность, чем та, что они убивали: криминальная опухоль, дававшая метастазы всюду, отравлявшая наше общество. Наверное, они бы не захватили власть, но к рычагам наверняка добрались бы, получили влияние, серьезные позиции в обществе в виде денег, связей, возможностей расставлять людей. И государство могло бы стать таким. Примеров тому в мировой истории немало. Поэтому я оценил бы процессы над «медведковскими», а они еще продолжатся, как очищение общества, выздоровление от нашего не совсем «чистого» прошлого девяностых годов. – А другие дела – Кивелиди и Пичушкина? – Дело об убийстве Кивелиди уникально с точки зрения криминалистическо-следственной. Без преувеличения потребовалось огромное умение, высочайший профессионализм следователей, криминалистов, прокуроров, поддерживавших обвинение, судей, которые всесторонне изучили материалы предварительного следствия и вынесли приговор. История банкира Кивелиди кажется мне знаковой в иномракурсе. В материалах дела есть важные слова, я бы сказал, ключевая фраза для понимания очень многих процессов нашего бизнеса. По-моему, о них вспомнил отец банкира. Незадолго до смерти Кивелиди произнес: «Нельзя вести дело с друзьями». Ведь бизнес и личные отношения несовместимы. И как только они пересекаются, начинается даже небольшое противостояние, то обязательно льется кровь, ломаются человеческие судьбы. Дело Пичушкина имеет, на мой взгляд, важный моральный аспект и вопиет против равнодушия – милиции, прокуроров, всех людей, которые были вокруг… Не хочу никого обидеть, но давайте вспомним, где происходили события? Окраина Москвы, типовая застройка, пресловутые пятиэтажки, стандартные девятиэтажки… Знаете, невольно возникает ассоциация – Гарлем! Люди переселились туда примерно в одно время. Все они имели достаточно низкий общественный и социальный статус, ничем не выделялись. Если посмотреть с этой позиции, то самыми благополучными из них являются простые рабочие семьи. А если взглянуть хотя бы чуть «ниже», то мы увидим некий «отстой». И даже Пичушкин в этом «отстое» – лидер, личность, если хотите. Я поддерживал обвинение, знаком со всеми материалами, принимал участие в слушании свидетельских показаний. Там встречались и алкоголики, и какие-то немыслимые семейные отношения… Дочери, которые не видели отцов несколько лет, и сказать-то ничего о них не могут, бывшие жены, для которых совместная жизнь с потерпевшими была сущим адом. Безликий муравейник: кого-то раздавили – и никто не заметил. Потом встретились и рассуждают: Витька пропал, Серега пропал… Поговорили и забыли. А через пару лет собрались за бутылкой: «Слушайте, а куда люди деваются?» Понимаете? Разве не страшна, не чудовищна такая ситуация? Это урок всем нам. Я не знаю, услышан ли он, будет ли сделан вывод? Но шанс осмыслить случившееся и изменить что-то в окружающей жизни нам дан. Возможно, я преувеличиваю, но после таких дел как прежде жить уже нельзя. Хватает ли сил закону? – Как происходит реорганизация следствия, что остается узким местом? – Есть проблемы, в первую очередь связанные с материально-техническим обеспечением. Мы поделились всем, чем располагали с вновь созданным следствием, но ведь нам никто этого не возместит. Когда задумывалась реорганизация, кому-то показалось, что это так же просто, как рассадить за разные парты школьников. Был один класс, решили сделать два… Нет нужды объяснять, что все гораздо сложнее. – Это зримая часть проблемы. А законодательство не нуждается в изменении? – На мой взгляд, необходимо вернуть прокуратуре право возбуждать уголовные дела. Потому что «рекомендательных» функций явно недостаточно. Кроме того, следует четко регламентировать сроки реакции на прокурорские требования. Нигде в законе этого нет, и совершенно непонятно, сколько ждать ответа – неделю, месяц, год? – Не считаете ли вы, что законодательство нуждается в корректировке и в области борьбы с преступлениями среди несовершеннолетних? – А что можно предложить? Уголовную ответственность с двенадцатилетнего возраста? Так можно планку опускать бесконечно. И к чему это приведет, разве решит проблему подростковых правонарушений? Карательные меры нужны, но они не могут стать панацеей. Без системного подхода, с учетом социально-экономических аспектов в масштабах всего общества, мы ситуацию не изменим. А вот в плане защиты граждан от хулиганства я бы закон подкорректировал. Сегодня можно стать жертвой уличной шпаны, получить, грубо говоря, по голове, и при этом обидчик, если он не был вооружен и не будет доказан серьезный умысел с его стороны, отделается пустяковым наказанием. А то и вовсе посмеется в лицо жертве. По существу, смягчение наказания за хулиганство делает каждого легкой добычей хамов, уличной шпаны, а возможно, в какой-то мере способствует росту бытовой преступности. – В свое время был принят Указ Президента о задержании на 30 суток тех, кто подозревается в бандитизме. Он помог сбить вал преступности в середине 90-х прошлого века. Нет ли нужды в чем-то подобном сейчас, в связи с ростом ксенофобии и преступлений на национальной почве? – Хорошо помню тот период. Были моменты, когда мы выдавали санкции «авансом», имея неопровержимые свидетельства преступной деятельности субъекта, но не имея в тот момент вещественных доказательств. Указ помог, но он имел и негативную сторону. Были случаи злоупотреблений, то, что мы называем «заказными делами». Я бы не хотел, чтобы это возвращалось. Нужно развивать то положительное, что мы уже наработали. В новом году прокуратура особое внимание будет уделять борьбе с преступностью и ее профилактике, противодействию коррупции, экстремизму и терроризму, незаконному обороту наркотиков. Среди первостепенных задач и борьба с захватом объектов государственной собственности, обеспечение надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве. Для этого законодательных рычагов и профессионалов у нас достаточно.