Телеведущий Владимир Соловьев специально для "Вечерки"

Телеведущий Владимир Соловьев на нашем телевидении один такой. Чего он только не делал, в каких жанрах не работал: интервью, аналитика, ток-шоу, информация, утренний эфир… Еще он ведет программы на радио, выпустил альбом с песнями под гитару, занимается бизнесом – и все ему мало. Ко всему прочему, он писатель. Недавно презентовал новую книгу «Путин. Путеводитель для неравнодушных», выпущенную издательством «ЭКСМО». Продавец счастья – Ваша книга, надо думать, контролировалась и согласовывалась с президентом и его людьми? – В августе, когда работа над книгой была в самом разгаре, в составе агитбригады журналистов я прилетел в Сочи, где сообщил Владимиру Владимировичу, что пишу про него книгу, и спросил: нужно ли показать текст, до того как он будет напечатан? Путин сказал, что не надо, напечатаешь, тогда почитаю. Я предупредил, что будет довольно жестко, а он отвечает: пускай жестко. Книга появилась как результат моего наблюдения за кремлевской жизнью, за изменением политического пространства в Кремле. Мне хотелось написать так, чтобы читалось легко и моя оценка событий не была бы однозначной, выдержанной черной и белой красками. Мне хотелось понять, почему можно было в 1999 году предъявить народу человека, практически не известного широкому кругу, и народ его так полюбил. Поэтому, кроме различных кремлевских деятелей, героем книги является и народ, который любит по-своему, ненавидит по-своему. Также здесь есть и политические портреты практически всех значимых персонажей, в том числе тех людей, которые не на слуху у широкой аудитории, но они реально определяют политическую жизнь в стране. А написал я потому, что не могу не молчать. Мне важно было успеть, пока Путин – президент, потому что я очень жестко пишу о многих людях в его команде. Уверен, что они будут на меня страшно обижены, но считаю, что людей надо критиковать, пока они во власти и могут тебе ответить. А когда они ушли, кидать им в спину комья грязи некрасиво. – Ответ Путина на вашу работу каким-либо образом повлиял? – Нет, я был почти уверен, что он так и ответит, мне было интересно проверить, насколько я чувствую и понимаю его. Я не случайно в книге одну из глав назвал «Продавец счастья»: ведь все выходящие от Путина находятся в состоянии абсолютного счастья. Но это не значит, что для них обязательно что-то изменится в лучшую сторону. Путин никогда не говорит «нет», он всегда отвечает: интересно, попробуем. Но из этого не следует, что потом для посетителя все будет хорошо. – Так вам удалось понять, за что у нас так любят Путина? – Мне кажется, за то, что он попадает во все болевые точки народа. Он очень народен как типаж, и это как раз то, за что его ненавидит часть либеральной интеллигенции. Путина любят также и за то, что его жена никогда не была так заметна как в свое время Раиса Максимовна, или за то, что его дочери ведут себя совсем иначе, чем дочери некоторых его соратников. И за некую скромность, за такую человеческую нормальность, отсутствие излишнего фанатизма. В нашей экономике то ухо внезапно вырастет, то носяра отрастет – Нынешний политический расклад кажется вполне предсказуемым. На смену Путину приходит Медведев, а Путин занимает его место, и все движется дальше как по накатанным рельсам. Насколько это предположение кажется вам верным? – Думаю, что та конфигурация, которая имеется сейчас, является далеко не окончательной, и еще многое что может измениться. Сейчас происходит интенсивная подковерная борьба различных кремлевских кланов, наблюдать за жизнью которых куда интереснее, чем за парламентской или любой другой формой политической жизни в стране. Там происходит много чего любопытного, и можно сделать достаточно точное предположение о том, что происходить это будет до мая месяца. Многие наивно считают, что все самое важное произойдет второго марта. Это, конечно, не так. Самый интересный период будет длиться с марта по май (до инаугурации), когда начнется переезд в разнообразные кабинеты. Лично мне кажется, что заявление Путина о том, что он согласится быть премьер-министром, если Медведев станет президентом, подразумевает не только помощь Дмитрию Анатольевичу по приобретению доверия у российских граждан. Ведь для этого Путину достаточно было сказать: вот это мой преемник. Главное – успокоить часть друзей Путина, убедить их, что с ними не произойдет ничего внезапного, потому что очевидно: Медведев представляет некое направление в кремлевской администрации, а представители других направлений совсем не счастливы таким выбором Путина. Хотя степень их несчастия существенно меньше, чем если бы преемником был назначен Иванов. Поэтому то, что Путин остается во власти не только до марта, но и соглашается на должность премьер-министра, важно для того, чтобы успокоить тех людей, которые много лет находятся рядом с ним. Если угодно, он это делает не для себя, а для их спокойствия, гарантируя им безопасность на период перехода власти. – Другими словами, вы не думаете, что Путин рассчитывает быть премьером в течение долгого срока? – Да, я не думаю, что Путин будет премьером долгое время. Идеальным вариантом для него было бы стать секретарем «Единой России». Эта должность при сложившейся конфигурации политических сил дает возможность влиять как на президента, так и на премьер-министра, и реально управлять ситуацией в стране. И возможностей тут гораздо больше, чем у премьер-министра. Я думаю, что Путин станет премьером, но высока и вероятность того, что к осени он уступит это кресло, например, Сергею Борисовичу Иванову – это было бы разумно. Но опять же надо понимать, что политика в России до последнего момента – это некий соляной раствор, а кристаллизация происходит в самый последний момент, зачастую благодаря различным случайным факторам – и тогда вырастает новая и неожиданная конфигурация. Хороший президент – это не тот, который делает самый сильный ход в этой ситуации, а тот который совершает наименее слабый. Часто решения, которые принимает Путин, не выглядят как самые сильные, кажутся внезапными, но по своей природе никогда внезапными не являются, они вполне соответствуют его представлениям. – Как вам кажется, если Медведев станет президентом, то с чего он начнет? – Я думаю, что Медведев еще сам не знает, каким он будет. Я часто цитирую гениальное высказывание Шевчука: когда человек занимает такую должность, с ним надо заново знакомиться. У Сергея Борисовича Иванова есть другое блестящее выражение: ходят слухи, что я ястреб, но это совсем не так, так же, как совсем неверны слухи, что Медведев либерал. Он, бесспорно, хорошо образован, как и вся когорта, пришедшая вместе с Путиным, но я думаю, что Медведев – человек очень жесткий, и предположение, что некий кружок или Путин сможет управлять Медведевым – большое заблуждение. Вообще у кремлевского кресла есть сакральный смысл: как только человек в него на три секундочки присел, он уже совсем по-другому начинает слушать людей вокруг себя. Тем более, очевидно, что у Медведева появится новое окружение, которое будет его убеждать в том, что да, конечно, авторитет Путина и его команды для нас велик, но есть и другие интересы. В стране необходимо выстроить некую систему балластов, и это то, что не успел создать Путин за годы своего правления. Кстати, поэтому у нас такая странная экономика, которая растет, как у больного человека: то ухо внезапно вырастет, то носяра отрастет. Нет единого и разумного развития, потому что экономика растет государственными корпорациями, которые не могут конкурировать, поскольку люди, их возглавляющие, имеют прямое отношение к администрации президента, госструктурам. Эффективность управления доказывается нерыночными методами. А экономика – вещь упрямая, она ни по чьему велению не хочет выстраиваться. А в России – проблема с предпринимательством, конкуренцией, защитой частной собственности. Покажите нам, как надо – Владимир, на сегодняшний день ваша самая заметная программа – «К барьеру!» Впечатление, конечно, производит. Вот только несколько мешают наслаждаться продуктом постоянные разговоры, что содержание и даже сама верстка вашего детища проходят согласование в Кремле. – Конечно, у нас же все говорят только правду. Так же как и правда то, что мою программу перед выходом в эфир отсматривает лично Сурков. Так же как и правда, что вся кремлевская администрация занимается тем, что направляет мне героев, а вся «Единая Россия» звонит на передачу «К барьеру!», чтобы обеспечить правильный исход голосования. Мне все это просто смешно слушать, ведь программа идет в прямом эфире. Помню, к нам собирался Николай Злобин, работающий в Вашингтоне в журнале «Демократизация». Накануне он спрашивает: можно ли ему привести с собой Сатарова, Хакамада, молодого Рыжкова. Я ему говорю: пусть зовет кого хочет. Вечером он мне звонит в истерике и кричит в трубку, что эта компания ему сказала: это все вранье и провокация с целью их дискредитировать, ведь они запрещены Кремлем. Сатаров заявил, что Соловьева ненавидит, его непременно обманут, и на программу он не придет. Хотя до этого у меня в программе были и Лимонов, и Рыжков, и другие оппозиционеры. Но с кого-то момента им стало выгодно показывать, что на телевидение их не пускают. Потому что если пускают, часто оказывается, что сказать им нечего. Передача «К барьеру!» уже достаточно долго выходит в прямом эфире на Дальний Восток, но об этом как не знают люди, которые пишут о телевидении, так и те, которые считают, что в России все подвох. И Сурков перед этим нас не смотрит, и Кремль не дает никаких указаний. А вот кто голосует, мы не знаем вообще. И это очень важный момент, потому что голосование и подсчет итогов проводит независимая от нас компания. – В ваши слова как-то не очень верится. Ведь видно, что информационное вещание выстроено Путиным под себя. – Это не так. Однажды при мне Путин возмутился: «Какой кошмар! На вашем телевидении смотреть нечего!» Я спрашиваю: «Уважаемый Владимир Владимирович, у государства есть два телеканала – Первый и «Россия». Покажите всей стране, как надо работать. Пусть власть сделает ТВ, которое нужно людям. Ведь в чем, казалось бы, проблема? Талантливые кадры есть. Ну, покажите нам, как надо!» А он на это ответил потрясающе: «Да что ты, они там вообще нас не слушают. Иногда смотрю новости на Первом и думаю: а это они откуда взяли? Звоню в МИД Лаврову: «В чем дело, что это сейчас со ссылкой на вас сказали?» А он: «Да я и сам понять ничего не могу». – Хорошо, поговорим о кухне программы. Кто ее потенциальный герой? Кого вы предпочитаете вызывать «к барьеру»? – Особенно тех, кто ворует, тех, кто умышленно скрывает смысл своих истинных действий. Тех, кто, утверждая, что он против кого-то или чего-то, не говорит, за кого он или за что. Поэтому для меня очень важно не только то, что политик N публично заявляет, но и то, как он делом подтверждает свои слова. К сожалению, большинство российских политических деятелей подтверждают их сообразно русской народной поговорке «от осины не родятся апельсины». – Вот вы так серьезно и обстоятельно рассуждаете о своей программе, в то время как многие ваши коллеги, насколько мне известно, особенно всерьез ее не воспринимают. Сравнивают ее с театром или шоу. Вам не обидно? – Нисколько. Не представляю, на кого бы я мог обидеться. Ведь термин «шоу» по отношению к моей программе, как правило, употребляют те, которые не умеют делать интересные проекты. Им почему-то кажется, что телевидение должно быть скучным. Вот если кто-нибудь в кадре зачитывает написанный нудный текст, объясняющий что, как и почему, это, на их взгляд, и есть политическая аналитика. А я думаю, что телевидение – не важно какое, политическое или развлекательное – не имеет права быть скучным. Мы живем по коммерческим законам – Считаете ли вы, что «К барьеру!» является неким индикатором общественных настроений? – Скорее нет, чем да. Программа всего лишь берет то, что в данный период времени почему-то оказалось в центре либо моего внимания, либо общественного. Я могу говорить только о достаточно узком слое людей, которые вращаются вокруг меня и вокруг которых вращаюсь я. Телевидение – это ведь и бизнес. Поэтому идет перемежение тем, которые не дадут высокого рейтинга, но интересны узкой аудитории, с передачами, которые дают высокий рейтинг. Иначе нельзя, нас ведь никто не спонсирует. Мы живем по коммерческим законам. Конечно, если аудитория более политизирована, можно показывать конкретное политическое противостояние интересов. Когда наблюдается затишье и внимание людей привлекают социальные аспекты, вылезают социальные темы. Но всегда необходимо учитывать личностный конфликт. Если между людьми нет этой искры, то они не смогут беседовать. Должны быть люди яркие и неравнодушные друг к другу или к обсуждаемой тематике. Таких людей в стране не очень много, как ни странно. – Вы производите впечатление человека весьма успешного. Любопытно, волнует ли вас, как к вашим программам или книгам относятся в медийном сообществе? – Я работаю на радио и телевидении и с большим уважением отношусь к деятельности своих коллег. Но рассматриваю их только на телевизионном экране. И себя не ощущаю частью медийного сообщества. Я не член профсоюза, не состою ни в академии, ни в союзе журналистов. Привык к себе относиться как к Владимиру Соловьеву, а не как к члену медийного сообщества. Да, честно говоря, и не особенно большая это честь, потому что значительная часть медийного общества замарала себя тем, что с середины 90-х откровенно занималась вымогательством, угрожая сливом компромата и требуя деньги только за то, что не будет ничего писать о том или ином субъекте. – К критике как относитесь? – Когда люди, ничего не понимающие в телевидении, но наивно считающие себя телевизионными критиками, пытаются что-то писать, меня это веселит. Их критика – это совсем не критика, а страстное желание состояться в этой жизни хоть кем-то. Я часто вспоминаю фразу Генри Форда: «Главное, чтобы фамилию написали без ошибок, а что напишут – неважно». К сожалению, телевизионной критики в России пока нет. А вот мнение профессионалов мне небезразлично. – Как вам кажется, не теряет ли сейчас телевидение скептически настроенную часть аудитории? – А когда вы относились к телевидению не скептически? Телевидение не стало более или менее интересным по сравнению с тем, что было раньше. Оно стало другим, потому что общество изменилось. Если вы вспомните себя в конце 1980-х – начале 1990-х, тогда и вы были другим. И вы все равно не смотрели телевизор 24 часа в сутки. Какие-то программы вас дико раздражали, и вы их даже не замечали, а какие-то отмечали. Сейчас в нашем политическом классе, который стареет и который вышел еще из социалистического прошлого, накапливается усталость. Мы очень хорошо знали, чего мы не хотим, и искренне думали, что если сбросить это ярмо, то сразу все станет нормально. Выяснилось, что не стало. И теперь наше собственное разочарование и печаль мы пытаемся перенести на окружающий нас мир. Телевидение всегда, если угодно, вторично. Наивно думать, что телевидение определяет общество. Общество определяет телевидение. Я продал свои заводы в Ирландии и на Филиппинах – Ну, хорошо. Сменим тему. Знаю, что кроме ТВ у Владимира Соловьева имеются и другие способы заработка. – Вообще-то я больше бизнесмен, чем телеведущий. Когда-то был ученым. Окончил Московский институт стали и сплавов с красным дипломом, преподавал в Англии и Штатах. Причем преподавал американцам… экономику! Когда еще только начинались реформы Егора Гайдара (его помню с детства – совсем маленьким), я приезжал в Россию, мы встречались с Гайдаром, и меня звали в правительство. Даже показывали: «вот здесь будет располагаться особняк вашего министерства», «вот такую мы купим тебе машину»… Я сказал: спасибо, до свидания! Занимался бизнесом несколько лет – у меня были заводы в Ирландии, на Филиппинах и в России. А потом вдруг стало так скучно… Продал свои предприятия, надежно вложил средства. Тележурналистикой занимаюсь как хобби. А она, как ни странно, еще и деньги неплохие приносит. – Активная работа на этой ниве оставляет вам время для релаксации? Как и где предпочитаете отдыхать? – Прежде всего много играю в футбол и занимаюсь спортивными единоборствами по системе их великого мастера полковника Михаила Рябко. Это парень, который воевал в Афганистане, прошел две Чечни, участвовал во множестве труднейших спецопераций. Еще я очень много читаю. Но самый лучший отдых – время, проведенное с семьей. Когда дети уже спят, а жена еще нет, наступают самые светлые и очень яркие моменты моей жизни. – Помню, как-то вы назвали любимую супругу «интеллектуальным партнером». – Это соответствует действительности. Мне совершенно не интересно общаться с куском мяса, затянутым в кожу. Важно, чтобы у человека присутствовали еще и мозги, мне неинтересны глупые люди. И уж тем более, глупые женщины. Но при этом умная женщина должна быть либо красивой, либо уметь преподнести себя таковой. Досье ВМ: Владимир Соловьев родился 20 октября 1963 года. Окончил Московский институт стали и сплавов и аспирантуру Института мировой экономики и международных отношений. Кандидат экономических наук. В начале 90-х жил и работал в США. С 1997 года ведет программу «Соловьиные трели» на радио «Серебряный дождь». На телевидении с 1999 года. Вел программы «Завтрак с Соловьевым» и «Соловьиная ночь» (ТВ-6), «Смотрите, кто пришел» и «Поединок» (ТВС), «Апельсиновый сок» (НТВ). Последние работы – «К барьеру!» и «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» (НТВ). Автор книг «Соловьев против Соловьева», «Русская рулетка», «Евангелие от Соловьева» и др. Женат третий раз. Отец шестерых детей от разных браков. Хобби – автомобили, спорт, гастрономия, пение.