Кокаинеточка Александра Вертинского

[b]Сказать, что он великий артист – это не сказать ничего. Сказать, что певцов и артистов было много, но ОН ОДИН ТАКОЙ, – тоже, в общем-то, не сказать главного.[/b]Его просто надо слушать. Услышать один раз – и если вас «ушибет» Вертинским, то это на всю жизнь.Меня ушибло по молодости лет – и навсегда. От какого-то дальнего родственника достались в наследство пленки-бобины и пластинки «на ребрах». Господи, какое там было качество… но сквозь этот жуткое сипение-шипение немыслимо-нездешний Кто-то надменно-томно грассировал-выговаривал неслыханные слова! Слова были прекрасные, обольстительные, печальные, яростные, насмешливые, губительные… вот какие это были слова! Музыка? Ее не было слышно.Он сам и был – музыка! «Так не плачьте ж, не стоит, моя одинокая деточка, Кокаином распятая в мокрых бульварах Москвы… Лучше синюю шейку свою затяните потуже горжеточкой. И ступайте туда, где никто вас не спросит, кто вы…» И – наповал! Потом были «Чужие города», и «За кулисами», и «Прощальный ужин», и, конечно, вот эта – «Я не знаю зачем, и кому это нужно, кто послал их на смерть…» «На смерть юнкеров» – так была обозначена эта песня-новелла рукой моего покойного родственника на коробке с пленкой. Хотя вообще-то называется она «То, что я должен сказать».…Но почему-то именно «Кокаинеточка», сквозь тот ужасный сип и хрип на пленке каждый раз заставляет сжиматься сердце… может, оттого, что и в моей жизни был момент, когда только и оставалось, что потуже затянуть на горле узел… а, с другой стороны – у кого из нас не бывало в жизни такого «стояния на краю»? Что спасло меня? Не знаю. Не буду врать: не он, не Вертинский.Не музыка, не песня, не волшебная сила, так сказать, искусства! Меньше лжи – больше веры: спас страх. Простой и первобытный, человечий страх. Инстинкт самосохранения. И нечего лукавить насчет силы воли и прочих глупостей – страх! Тот самый, что когда-то спас, кстати сказать, и самого Александра Николаевича. От того же самого кошмара: наркотиков.Он сам и вспоминал об этом – честно и без лукавства насчет «силы воли» и прочей ерунды… вспоминал о своей молодости, о времени Серебряного века и декаданса, заката империи, последних мирных годах перед грядущимиуже войнами и революциями – предгрозовых, глухих и страшных годах России… «…Вот тут-то и появился кокаин.Кто первый начал его употреблять? Откуда занесли его в нашу среду? Не знаю. Но зла он наделал немало.Продавался он сперва открыто, в аптеках, в запечатанных коричневых баночках, по одному грамму, самый лучший, немецкой фирмы «Марк», стоил полтинник грамм… потом его запретили продавать без рецепта, и доставать его становилось все труднее, его уже продавали с рук – нечистый, пополам с зубным порошком, и стоил он в десять раз дороже. После первой понюшки на короткое время ваши мозги как бы прояснялись, вы чувствовали необычайный подъем, ясность мысли, бодрость, смелость… вы говорили остроумно и ярко, жизнь со своей прозой, мелочами, неудачами как бы отодвигалась куда-то, исчезала и больше не интересовала вас… Дальше, все учащая понюшки, вы доходили уже до степени полного отупения. И так и сидели, белый, как смерть, с кроваво-красными губами, кусая их до боли. Острое желание причинить самому себе физическую боль едва не доводило вас до сумасшествия… Кокаин был проклятием нашей молодости… Помню, однажды я выглянул из окна мансарды, где мы жили, – окно выходило на крышу – и увидел, что весь скат крыши под моим окном усеян коричневыми пустыми баночками из-под «марковского кокаина»… Сколько их было? Я начал в ужасе считать… И в первый раз в жизни я испугался. Мне стало страшно! Что же будет дальше? Сумасшедший дом? Смерть? Паралич сердца? А тут еще галлюцинации… я уже жил в мире призраков! Я вспомнил, что среди моих знакомых есть знаменитый психиатр – профессор Баженов. Я вышел на Тверскую и решил ехать к нему…» А потом, как написал в своей книге воспоминаний «Я артист» Александр Николаевич, была «последняя капля»: в трамвае на Тверской он встретил ни много ни мало… Александра Сергеевича Пушкина. Галлюцинация! «…Пушкин вынул большой медный старинный пятак.– Александр Сергеевич, – тихо сказал я, – кондуктор не возьмет у вас этих денег! Они старинные!Пушкин улыбнулся.– Ничего. У меня возьмет.Тогда я понял, что просто сошел с ума. Я сошел с трамвая на Арбате. Пушкин поехал дальше. Профессор Баженов тотчас принял меня…– Вот что, молодой человек, или я вас посажу сейчас же в психиатрическую больницу, или вы немедленно бросите кокаин. Сейчас же!Он засунул руку в карман моего пиджака и, найдя баночку, швырнул ее в окно… Я вышел. Все было ясно…»И – все. Все!! Понимаете?! Страха было так достаточно, что с жуткой своей привычкой артист покончил навсегда! Нет, разумеется, если есть сила воли плюс характер, то – исполать вам – завязать.[b]А я… я поверю скорее Александру Николаевичу! У меня почему-то такое ощущение, что он никогда не лгал. Ни в песнях. Ни в стихах. Ни в жизни…[/b]