Старьевщик Алексей Николаев: Цена раритета зависит не столько от его состояния, сколько от родословной

Когда Адольф Гитлер подбирал ноты на любимом пианино в своем легендарном замке Вевельсбург, он даже в кошмарном сне не мог вообразить, где окажется в будущем этот инструмент. Наверняка, не думали и ткачи времен Александра II, что их ковер с уникальной вышивкой «исторического содержания» переживет и их самих, и их детей, и их внуков, и даже правнуков. Сейчас этими раритетами поражают воображение гостей современные нувориши. И, что любопытно, приобрели они эти диковинки не в дорогущих антикварных магазинах и не на элитных аукционах. А в крохотном подвальчике на окраине Москвы.В лавке простого старьевщика. Здесь не торгуют дорогим антиквариатом.Большинство товаров необычного магазина – банальное старье: то, что люди выкинули на помойку или продали за ненадобностью. Однако именно эти «бесценности» притягивают в лавку наших и не наших знаменитостей, а также малоизвестных жителей Рублевки. Что именно привлекает состоятельных персон среди вещей, от которых отказались бедные, корреспондент «Вечерки» узнал у представителя чрезвычайно редкой и романтичной профессии – старьевщика Алексея НИКОЛАЕВА.[b]Ну-ка, зеркало, скажи![/b] Свою лавку «На задворках» он предпочитает называть ретромагазином. В трех залах одержимый хозяин собрал предметы трех эпох – дореволюционной, советской и, как он выразился, «более антикваристые», те, чей возраст превышает несколько веков.Самая большая слабость Николая Алексеевича – мебель. Она, кстати, пользуется и наибольшим спросом в магазине. Старинными тумбами, резными столами и даже немало любопытного повидавшими на своем веку «семейными» железными кроватями предпочитают украшать свои современные квартиры состоятельные бизнесмены именитые политики. Цена раритета зависит не столько от его состояния, сколько от родословной. Эту самую родословную здесь имеет даже самая захудалая табуретка.– Взгляните на этот письменный стол, а вернее, на то, что от него осталось, – демонстрирует Николай Алексеевич дышащую на ладан деревянную конструкцию. – Для тех, кто не знает его историю, – это просто хлам. А ведь стол принадлежал одному из губернаторов еще Российской империи. На нем два века назад подписывались документы, сыгравшие серьезную роль в жизни страны. После реставрации, думаю, на него будет претендовать немало солидных покупателей.Или вот, указывает хозяин, двухметровое зеркало в позолоченной раме. Можно подумать, что оно во дворце стояло. А его привезли из немецкого борделя в 1945 году, после окончания войны. Притом, как мне рассказала бывшая владелица (ей зеркало досталось от отца-военного), бордель был элитный, туда немецкие генералы захаживали. Может, кого-то и это обстоятельство увлечет (Улыбается.).– Где же вы все это находите? Неужели, как в заповедные времена, ходите по домам с тележкой? – Именно так и делаю. Сейчас, правда, меня люди больше сами приглашают, поскольку о моем магазине уже многие знают. Я ведь щедро оплачиваю, если что мне понравилось. Еще один источник – ветхие дома под снос. Как правило, когда оттуда жильцы съезжают, то берут только самое необходимое. А старое и ненужное – оставляют. Среди этого «ненужного» порой оказываются настоящие реликвии.– Как-то не верится, что такое огромное количество старинных вещей доживает до наших дней… – Дело в том, что некоторые вещи мы принимаем разрушенными на 80 процентов. То есть, я могу приобрести стул, который представляет собой пару досок. И восстановить его фактически с нуля. Для этого у меня специально есть реставрационная мастерская, где работают профессионалы высокого класса. А старинных вещей, подчеркиваю, не антиквариата, а именно старины, нынче осталось не так уж и много. И за ними идет постоянная охота таких же людей, как я. Поэтому найти что-то ценное уже даже из советского периода – большая удача.[b]И в полный рост Наполеон[/b]– Что чаще всего попадает в ваши руки? – В основном продают советские приемники, печатные машинки, виниловые пластинки, посуду. На первый взгляд, вещи, не имеющие никакой ценности. Однако многие готовы сегодня отдать за них что угодно.– А что вы считаете самым ценным из своих находок? Наверное, те предметы, которым больше всего лет? – Вовсе нет. Это уже антиквариат. А им я занимаюсь постольку-поскольку. Ведь я старьевщик, а не антикварщик. Иконы и ювелирные украшения не беру принципиально, хотя и не раз предлагали. Ценной для меня является вещь, отражающая свою эпоху и имеющая интересную историю. Вот, например, только недавно я приобрел замечательную печатную машинку. Материальной ценности в ней нет никакой, хотя она и рабочая. Мы, кстати, долго не могли с хозяйкой ее настроить. На помощь нам пришел дедушка хозяйки, который включил ее одним легким движением руки. В рабочем состоянии я смог вытащить из нее лист бумаги, на котором была некая научная информация. И тут выяснилось, что покойная бабушка хозяйки была машинисткой самого Хачатура Коштоянца – нашего легендарного академика! И эту машинку он подарил ей в благодарность за хорошую работу. Вот это действительно вещь! Она для меня ценнее какой-нибудь египетской мумии.– Но антиквариат все же, видимо, тоже попадается? Есть чем похвастаться в этом плане? – Да, такие вещи, хоть и немного, но встречаются. Одна из них оставила о себе особую память. Я приехал в старый дом, который должны были на днях снести. С разрешения хозяина собрал там все интересные «старости» и уже хотел было уходить. И абсолютно неожиданно заметил в углу пыльный сверток. Зачем-то взял и его. А когда развернул в магазине, просто ахнул! Не обмануло меня предчувствие! Это был потрясающей красоты ковер, на котором ювелирно вышито все Бородинское сражение! На переднем плане в полный рост Наполеон, дальше – его войско. А на оборотной стороне дата – 1862 год – и клеймо мануфактуры. Думаю, что коллекционеры просто перегрызлись бы за такую реликвию.– Какие еще находки составляют предмет вашей профессиональной гордости? – Ох, чего только у меня не было! Был фарфоровый стакан с инициалами, которые мы долго не могли расшифровать. А когда продали его одному коллекционеру, он выяснил, что это один из предметов сервиза Екатерины II. А мы этот стакан, как сейчас помню, продали за копейки какие-то, считая, что это безделушка.Несколько лет назад одна пожилая дама предложила мне необыкновенной красоты дворянское платье, вышитое стразами и драгоценными камнями. Его специально сшили к церемонии коронации Николая II. Хозяйка даже фото показала этого бала, где была запечатлена ее прабабка в этом платье. Однако я тогда только начинал свой бизнес и искал вещи, которые точно продадутся. А это, хоть и редкая вещь, но спросу на нее особого не ожидалось. Вот я и не взял. Когда опомнился, было уже поздно. Женщина просто подарила его одной своей знакомой, которая жила за границей. В общем, проворонил.Была и еще история, которую можно рассказать уже как легенду. Как-то раз меня пригласила к себе одна пожилая еврейская пара. Они предложили мне несколько весьма любопытных вещей, среди которых было пианино. Я вообще музыкальными инструментами не занимаюсь, но этот инструмент сразу потянул к себе. Это было немецкое пианино 1918 года с клеймом известного мастера. Судя по отделке, оно было изготовлено для богатого дома. Когда я стал спрашивать о его истории, мне рассказали фантастические вещи. Пианино было привезено в Москву из Германии в 1945 году. Им завладел один из советских генералов. В 80-м году он застрелился по неизвестной причине, и пианино было продано этим самым супругам. Перед продажей дочка генерала вскользь упомянула, что этот инструмент отец взял в некоем замке Вевельсбург. И тут меня как громом ударило! Ведь это легендарный замок Гитлера, где он собирался с ключевыми фигурами Третьего Рейха. Если бы осталась хотя бы одна фотография, подтверждающая, что пианино стояло в стенах замка, инструменту бы не было цены. Но поскольку доказательств нет, а есть только красивая история, оно ушло за достаточно небольшую сумму в руки частного коллекционера.[b]Как у папы с мамой[/b] – Интересно, кто же это в наше время покупает «осколки прошлого»? – Чаще всего – режиссеры и декораторы. Им они, как понимаете, для работы необходимы. Порой приходят киношники и говорят: «Нам нужно собрать комнату сталинских времен». Ну что ж, собираем. Находим все, что нужно, вплоть до ложек и салфеток. Если чего-то нет в магазине, ищем у населения. Правда, кинематографистам, как всегда, все быстро надо. Ждать, пока нужная вещь найдется, не хотят. Берут, что найдут.– Наверное, отсюда и столько ляпов в наших фильмах.– Да, я частенько замечаю. Особенно в военных картинах, когда у солдат китель из одной эпохи, а фуражка – из другой. Или фуражка – одного исторического периода, а кокарда – совершенно другого (Хохочет.).– А элитная публика к вам захаживает? – Да, частенько. Старина нынче в моде.– И чего обычно желают?– Иметь старую вещь и быть уверенным, что она старая (Улыбается.). В России ценители особые. Если в Европе люди согласны приобрести качественную копию старинной мебели, то у нас требуют исключительно оригинал, пусть отреставрированный. За него не жалеют никаких денег.– А случались у богатых клиентов требования, которые заставили вас изрядно попотеть? – Был у меня один господин с Рублевки, который пожелал полностью воссоздать комнату своих родителей в своем новом особняке. Вырос он в какой-то глухой деревеньке, поэтому обстановка требовалась соответствующая. Благо, он принес фото, где была запечатлена эта комната со всеми реквизитами. Несколько месяцев я буквально скакал по всей стране в поисках самой первой модели телевизора, нужных штор, стульев и даже картин. В итоге, все нашел. Благо, что вознаграждение окупило всю мою нервотрепку.Была у меня и еще одна необычная клиентка. Барышня приехала из Швейцарии и сообщила, что хочет создать там «музей русской жизни». В нем, как я понял, должны были отразиться четыре эпохи нашей страны, – довоенная, военная, послевоенная и современная. Так вот она попросила меня собрать все необходимые экспонаты на каждую эпоху. Представляете, сколько всего для этого надо! Однако мне это показалось интересным, поэтому я согласился. Сейчас вот отдаю этому все силы.– У вас в магазине много и таких вещей, которые нынче, ну совсем вроде бы ни к чему. Кто, например, покупает те же виниловые пластинки и печатные машинки? – Ну это вы зря. Эти вещи покупают, и, что самое интересное, не просто для интерьера, а для дальнейшего использования. Вот, например, взгляните на этот зонтик сталинских времен! (Алексей Николаевич демонстрирует крошечный ажурный зонт откровенно пенсионного возраста). Он в рабочем состоянии. И может прослужить еще добрых лет десять. Все потому, что из качественных материалов сделан. Основа у него стальная, а не пластмассовая, как у нынешних. Думаю, его у меня еще модница какая-нибудь приобретет. Такой вещи точно ни у кого больше не будет. А за пластинками, представьте себе, ко мне часто молодежь приходит. Услышав их звучание один раз, уже не могут слушать музыку на дисках.Печатные машинки покупают в основном литераторы. Кто-то для романтики, а кто-то и потому, что на дух компьютеров не переносит. Недавно у меня даже холодильник сталинский приобрели на дачу. У людей просто свой сломался. А на новый денег не было. Мой-то стоил всего две тысячи рублей.– А для вас самого «собирать прошлое» больше бизнес или, скажем так, удовольствие? – Скорее второе. Большие деньги делаются на антиквариате. А я занимаюсь вещами, которые уходят в десятки раз дешевле. Но этими вещами мне нравится заниматься гораздо больше. Мне просто безумно жалко, что наша старина исчезает безвозвратно – ветшает, уходит за границу. Поэтому я чувствую некоторую ответственность за ее судьбу, раз уж судьба дала мне такое дело.– Через ваши руки прошло столько интересных вещей. Никогда не хотелось оставить что-то из них себе? – Я изначально решил для себя, что я старьевщик, а не коллекционер. Поэтому, соблазн был убит сразу же.