Карловы Вары, терраса отеля “Термал” – центра 43-го Международного кинофестиваля. За одним из столиков слышна русская речь.– Да, Володя, мне тоже кажется это интересным. Попробуем сделать именно так, – мужчина в джинсах и свитере говорит по телефону.Неподалеку немецкие телевизионщики уже выстроили свои камеры. Одновременно к столику подходят чешские журналисты – напомнить, что через 40 минут у себя в студии ждут Алексея Учителя (а человек в джинсах и свитере именно он – обладатель “Хрустального глобуса” за лучшую режиссуру). И я нагло вклиниваюсь между немцами и чехами и на фоне живописных карловарских пейзажей расспрашиваю Алексея Учителя о его настоящем и будущем...– Не знаю, как насчет будущего, но настоящее у меня, как видите, весьма насыщенное, – говорит режиссер. – И это радует. Главное – что помимо участия в фестивалях, мы уже работаем над новой картиной.Сейчас как раз по этому поводу разговаривал с Володей Машковым. Я его поведением поражен – в хорошем смысле. Я, признаюсь, с некоторым опасением относился – все-таки очень популярный актер, медийное лицо. Но на самом деле удивлен. Он меня теребит каждую минуту, все время чтото предлагает по сценарию. Признаться, давно не встречал такого фанатичного отношения к работе.[b]– Расскажите о проекте подробнее…[/b]– Александра Гоноровского я открыл для себя после фильма “Первые на Луне”. Он-то и написал сценарий под названием “Густав”. Это драматическая и в то же время юмористическая история, действие которой происходит осенью 1945 года в Сибири. Машков будет играть машиниста, который устраивает паровозные гонки. А еще он находит в лесу немецкую девочку, прожившую там в одиночестве всю войну. Это вкратце.Первый раз, кстати, работаю с таким количеством актеров-звезд. Сергей Гармаш, Ксения Раппопорт, Армен Джигарханян, о Машкове я уже говорил. Из “Пленного” перешли Слава Крикунов и Юлия Пересильд. И три немецких актера. Очень масштабный проект – что тоже для меня внове. Дорогой во всех смыслах.[b]– Как вы выбираете материал для съемок? Ведь наверняка вы каждый день сталкиваетесь с массой любопытного. И вдруг что-то внутри щелкает и вы понимаете: “Стоп! Именноэто я буду снимать!”?[/b]– Это всегда по-разному. Например, идея снять “Дневник его жены” пришла нам в голову, когда мы с Дуней Смирновой и ее отцом Андреем Смирновым сидели в одном из парижских кафе. “Папа, ты очень похож на Бунина”, – сказала вдруг она. – Надо тебе его сыграть”. Потом она написала сценарий, и мы занялись этим всерьез.“Прогулка” возникла опять же из фразы Дуни: “вот, смотри, идут три человека, и это ведь очень захватывающее действо”. Что касается “Пленного”, то я действительно много читаю и какое-то время назад набрел на рассказ Владимира Маканина “Кавказский пленный”. И начал о нем думать.Мне интересно наблюдать, исследовать состояние человека в критической, пограничной ситуации. Когда ситуация может развиваться совершенно неожиданным образом. Но это был именно тот случай. И когда после “Космоса как предчувствие” я думал о новой работе и перебирал в уме какие-то литературные произведения, я снова вспомнил рассказ Владимира Семеновича.[b]– Главные роли в “Пленном” сыграли дебютанты. Среди их соперников на пробах были раскрученные актеры?[/b]– Мы категорически не хотели, чтобы в фильме снимались медийные лица и долго искали актеров. С помощью единственного в России агентства, которое занимается актерами провинциальных театров, мы нашли Петра Логачева – исполнителя роли Вовки. Он приехал, попробовался, и я в очередной раз подумал, сколько еще в России талантливых людей. Потом нас позвали посмотреть трех актеров из Владивостока – они показывались в Театре российской армии. Я помчался туда и нашел Славу Крикунова – нашего Рубахина.Дольше всего мы искали “чеченца” – даже собирались откладывать съемки. Нам нужно было не просто красивое лицо, а чтобы оно тебя поразило. И, объездив полстраны и пол-Европы, мы, как это часто бывает, прямо у себя под носом, в одной из московских школ, нашли Ираклия Мсхалаиа. Мне кажется, у него интересное будущее – в следующем году он собирается поступать в театральный вуз и продолжить актерскую карьеру.[b]– Насколько мне известно, вы показывали фильм отборщикам Каннского фестиваля, но в конкурс его не взяли. Вам сказали, почему?[/b]– Отборщики обычно не объясняют причин. Но “неофициальные источники” намекнули, что дело в “чеченской” теме. Хотя для меня главным были человеческие отношения на войне. Тем не менее место действия сыграло свою роль. Ведь в прошлом году и в Каннах, и в Венеции были картины о Чечне (в Каннах фильм Александра Сокурова “Александра”, а в Венеции – “12” Никиты Михалкова), и это, безусловно, повлияло на решение отборщиков. Нам предлагали участие в параллельных программах, но у меня была жесткая позиция: только конкурс – и мы отказались.[b]– А невнимание к вашей картине жюри “Кинотавра” сильно вас расстроило?[/b]– Конечно, было бы приятно, если бы оно отнеслось ко мне более внимательно ([i]смеется[/i]). Но я сам неоднократно был в фестивальных жюри и знаю, как нелегко порой принимать решение. Самое сложное в данных ситуациях – выбрать направление. Соединить воедино разные вкусы, восприятия, в конце концов, профессиональные пристрастия.Мне кажется, что на этом “Кинотавре”, судя по списку победителей, это направление выбрать все-таки не удалось. Иначе не было бы такого эстетического разброса. Но я всегда рад, когда побеждает хорошее кино. По большому счету свои задачи мы выполнили: фильм показали, незамеченными не остались.[b]– Это уж точно. И похвалили вас, и покритиковали вдоволь. И на критику вы реагировали довольно бурно. Вы всегда ее так остро воспринимаете?[/b]– Нет, я не всегда реагирую столь бурно, но, как видите, бывает. Особенно когда мнение журналиста кажется мне абсурдным ([i]На пресс-конференции “Кинотавра” по “Пленному” режиссер всерьез разозлился на сравнение своего фильма с “Горбатой горой” Энга Ли и пообещал подать в суд на каждого, кто напишет, что в “Пленном” присутствуют некие гомосексуальные мотивы[/i]. – [b]И. Ш.[/b]). Может, это, кстати, мне мешает, и надо реагировать по-другому, более спокойно, но, увы, тут уж как получается.[b]– Вам нравится, как развивается сейчас ситуация в российском кино?[/b]– С одной стороны, проблем хватает. С другой, на мой взгляд, нет сейчас более интересной страны – постоянно меняющейся и более интересной жизни, в том числе театральной и кинематографической.[b]– То есть вы, в отличие от героя моего любимого фильма “Дневник его жены”, об эмиграции никогда не думали?[/b]– Когда я его снимал, мне прежде всего было интересно понять, почему этот непростой, безумно талантливый человек написал “Темные аллеи” – эти пронзительные рассказы о любви. И когда ты узнаешь историю его трагической любви, понимаешь, почему.Что касается эмиграции, то всерьез о ней я никогда не думал, хотя многие мои знакомые и некоторые родственники живут за границей. Но я просто понимаю, что, во-первых, делать это надо было намного раньше, а во-вторых, я не смогу без кино, а снимать кино – по крайней мере, то, которое я хочу – я смогу только в России. И своему 16-летнему сыну Илье я не советую идти по моим стопам – потому что профессия режиссера очень тяжелая. Сам я даже не представляю, кем бы еще мог быть. Разве что футбольным тренером – мне это было бы интересно.[b]– А Илья к вашему мнению прислушивается?[/b]– Похоже, что нет. И хотя иногда мне кажется, что его в этой жизни вообще ничего не волнует (думаю, так иногда кажется всем родителям), он, по-моему, двигается в сторону кино. Вот недавно работал на Московском фестивале в пресс-службе – я, правда, не знаю, чем он там точно занимался, но знакомые критики его хвалили. Надеюсь, и мне будет за что его похвалить.[b]Карловы Вары – МоскваСпециально для “ВМ[/b]