Фабрика счастливых людей. Почему первый директор Парка Горького стеснялась комплиментов в свой адрес

В год открытия парк проработал всего месяц. Считается, что его настоящая жизнь началась в марте 1929 года, когда туда направили руководителем 25-летнюю Бетти Глан. Бетти Николаевна была не эмигранткой из Англии, как можно подумать, а киевлянкой. Как многие люди ее поколения, смолоду подключилась к социалистическому движению и успела приобрести весьма разнообразный опыт.

— В 16 лет Бетти служила секретарем члена Реввоенсовета 14-й армии Юго-Западного фронта, — перечисляет начальник Главного архивного управления Москвы Ярослав Онопенко. — В 17 преподавала политграмоту в школе фабрично-заводского ученичества. В 19 лет заведовала молодежным клубом Краснопресненского района, в 23 года — Дворцом культуры крупного завода…

Нереализованный проект водной станции, созданный архитектором Александром Власовым / Фото: Главное архивное управление Москвы. Фонд л-205, опись 1, дело 10, лист 1

Перековка хулигана

В 1929 году парк открылся 9 июня. У Бетти Глан и ее команды было чуть больше двух месяцев на подготовку, но они сумели учесть опыт предшественников и избежать их ошибок. В первом сезоне посетителям докучали хулиганы: в темном Нескучном саду им было раздолье. Денег на то, чтобы поставить везде фонари, не нашлось. Выручил рецепт, хорошо действовавший в первые десятилетия советской власти: компенсировать скудость ресурсов мерами убеждения. На помощь милиции пришел актив парка — комсомольцы-энтузиасты. «Пойманных хулиганов будут судить тут же, на месте преступления, — обещала «Вечерняя Москва» 7 июня. — Будут фотографировать и портреты их составят примечательную «галерею».

В репортаже с открытия газета отметила, что на аллеях стало куда спокойнее, чем годом ранее. Правда, не сообщила, состоялся ли там хоть один суд с фотосессией. Показательные расправы с хулиганами вполне вписывались в задачу парка, которому предстояло не только развлекать, но и просвещать и воспитывать посетителей. Недаром его называли «школой выходного дня», «культурным комбинатом» и даже «зеленым университетом».

Бетти Глан в 1920-е годы / Фото предоставлено Главным архивным управлением Москвы

Танцы с капиталистами

Имя Максима Горького парк получил в 1932 году — тогда отмечалось сорокалетие творческой деятельности писателя. Сам «буревестник» побывал в парке несколько раз и радовался, что тот не похож на американские увеселительные сады.

— Вся система организации досуга в их знаменитом Коней-Айленде (парк аттракционов в Бруклине, современная транскрипция — Кони-Айленд. — «ВМ») и десятках других злачных заведений в значительной мере направлена на оглупление людей, на максимальное отвлечение их от беспокойных социальных проблем и от каких бы то ни было мыслей вообще, — говорил писатель Бетти Глан в 1934 году. — Коечему все же поучиться у них можно: широкому развитию спорта, культивированию весьма своеобразных национальных п арков, спектаклям и концертам в больших открытых театрах.

Парк вовсе не заслонялся от западной культуры — наоборот, боролся с воинственным изоляционизмом, процветавшим в начале 1930-х годов. «Быть может, сегодня этот факт вызовет лишь улыбку, но самой большой сенсацией лета 1932 года оказалось полученное администрацией парка официальное разрешение (на котором я, между прочим, давно настаивала) на исполнение западных и латиноамериканских танцев, — писала Бетти Глан. — И когда впервые на танцплощадке объявили фокстрот, танго, вальс-бостон, румбу <…>, радости молодежи не было предела».

Глоток воздуха

В работе парка в 1930-е годы вообще было много того, что сегодня непонятно. Нам не оценить прелесть однодневного дома отдыха, действовавшего в Нескучном саду. Казалось бы, ну что это за удовольствие? Только душу растравлять. Ехать куда-то, так хотя бы на две недели... Но представьте себе типичного рабочего тех лет: он обитает в бараке, где на него приходится 4 квадратных метра (!) площади, повсюду сохнут пеленки и чадят керосинки… Даже одно воскресенье вдали от этой обстановки становилось глотком воздуха — в прямом и переносном смысле. 25 мая 1931 года «Вечерка» описала день из жизни ударника, награжденного путевкой и впервые приобщившегося к здоровым и полезным радостям:

«…Кузовкина сразу отправили под душ: смывать усталость, копоть, машинное масло. Он вышел оттуда, фыркая, улыбаясь. Пятьдесят человек «выходных» <…> делали утреннюю зарядку <…> Много раз за этот выходной пришлось удивляться премированному электрозаводцу... Была четырехкратная еда, была массовая прогулка, купанье, «мертвый час», лежанье на солнце, катанье на лодке — всего не упомнишь... Страдавший было одышкой Кузовкин азартно сражался в волейбол и городки, а вечером неожиданно обнаружил у себя неплохой баритон, исполняя с другими песни. Поужинав, он уехал домой. <...> В нынешнем году московские фабрики и заводы уже закупили 100 тысяч абонементов для рабочих».

Памятник Горькому, установленный в парке в 1939 году, до наших дней не сохранился / Фото: Главное архивное управление Москвы. Фонд л-33, опись 1, дело 239, лист 24

Зимние забавы

В первые три года парк на холодные месяцы закрывался. А с 1931 года стал первым в Москве садом с зимними аттракционами. В дополнение к традиционным забавам — горкам и катку — изобретались новые. Например, бег на лыжах за лошадьми и мотоциклами, школа танцев на льду. В январе 1934 года Бетти Николаевна задумала устроить трамплин для лыжников и обратилась за разрешением к председателю Моссовета Николаю Булганину.

— Мало вам на парашютах с вышек летать, на всяких аттракционах кружиться! — заорал Булганин. — Еще и на лыжах летать вздумали!

Бетти Глан подсунула ему иллюстрированный итальянский журнал: в нем сообщалось, что на Апеннинах открылся трамплин, рассчитанный на прыжок длиной до 101 метра. А она-то просит всего лишь о сорокаметровом…

— Ну что же, стройте, — вздохнул Булганин и подписал докладную записку. — Но если руки, ноги ломать будут, отвечать будете вы.

Мальчишки с Воробьевых гор, привыкшие к лихим спускам, не подвели: обошлось без травм. Вскоре руководство Моссовета уже приезжало полюбоваться на юных прыгунов. А в 1937 году открылся новый трамплин, на 75 метров.

«Кто против культуры?»

Летом 1933 года в парке заработал Зеленый театр на 20 тысяч мест. Окрестные жители смогли смотреть спектакли «в шаговой доступности» — теперь не нужно было добираться до обычных театров в центре города. Видимо, при тогдашнем положении с транспортом — а до открытия первой линии метро оставалось два года — экономия сил оказывалась серьезной. К тому же профессиональные спектакли под открытым небом были экзотикой (Бетти Глан вспоминала, что певцы поначалу боялись выступать на сцене Зеленого театра, опасаясь, что от речной сырости сядет голос).

Поглядеть на новинку приехал «всероссийский староста» Михаил Калинин. Бетти Глан ввернула в разговоре, что требуются дополнительные средства. Парк уже целый год как был на хозрасчете. Через несколько дней Бетти Николаевну пригласили на заседание секретариата ВЦИК. Там она попросила освободить парк от уплаты налогов на доходы со зрелищ и аттракционов.

— Кто против культуры? — обратился Калинин к членам секретариата.

Никто не поднял руки — таким провокационным оказался вопрос. Но один из присутствующих, заместитель наркома финансов СССР, подал голос:

— Нельзя этого делать, Михаил Иванович, ведь это почти миллион рублей в год.

— А парк посещает ежегодно и с большой пользой более 10 миллионов людей, — отбрил Калинин. — И ты, небось, туда сам ходишь. Если нет, то советую, а уж дети твои наверняка там бывают. Ну, так кто за поддержку нашего первого парка культуры и отдыха?

Парк на год освободили от налога со зрелищ. И продлевали эту льготу ежегодно, вплоть до начала войны. Это при том, что с 1937 года Бетти Глан в парке уже не было: ее арестовали.

Общий памятник

Доводилось читать, будто Глан проштрафилась лично перед Сталиным: якобы вождь приехал в парк, а директор не успела вернуться из парикмахерской. Думается, все прозаичнее: муж Бетти Николаевны, видный югославский коммунист-эмигрант, был арестован по обвинению в троцкизме, а родственники репрессированных часто отправлялись следом за ними. К счастью, в отличие от мужа, Бетти Николаевна не была расстреляна. Много лет она провела в лагере и в ссылке. После реабилитации в 1955 году стала работать в Союзе композиторов СССР, во Всероссийском театральном обществе, занималась режиссурой массовых зрелищ, писала книги и статьи. И, разумеется, следила за жизнью своего детища.

— В документах есть материалы о встрече Бетти Глан с коллективом ЦПКиО, — говорит начальник Главного архивного управления Москвы Ярослав Онопенко. — На ней Бетти Николаевна сказала, перефразировав известную цитату из Маяковского: «Сочтемся славой! Нашим общим памятником будет в веках создание нашего парка и тысяч других парков».

Шарж Герберта Уэллса из Книги отзывов: усач — это он сам, оказавшийся после смерти в советском раю, а склонившийся над ним ангел — Бетти Глан / Фото предоставлено Главным архивным управлением Москвы

ЛЮБОПЫТНО

23 июля 1934 года парк посетил Герберт Уэллс. Писатель зачитал вслух автограф, который собирался оставить в книге отзывов: «Когда я умру для капитализма и вновь воскресну в советских небесах, я хотел бы проснуться непосредственно в Парке культуры и отдыха, и чтобы меня разбудила очаровательная Бетти Глан». Директор замахала руками и попросила последние слова — про «очаровательную Бетти Глан» — не писать. Уэллс оборвал фразу на «…и чтобы меня разбудила…», а вместо окончания нарисовал усача, похожего на него, и склонившегося над ним ангелочка. При этом присутствовал молодой репортер «Вечерки» Борис Галанов (1914–2000). Он решил в газете воспроизвести комплимент Уэллса, но ему вычеркнули его из заметки. «Даже великих не грех поправить, — объяснил редактор. — Болтают, что ни придет в голову. «Очаровательная Бетти Глан». Товарищ Глан — прежде всего член ВКП (б)».

ДОСЛОВНО

21 декабря 1974 года прошла встреча ветеранов парка, в Главном архивном управлении хранится ее стенограмма. Публикуем самые интересные фрагменты, исправив лишь пунктуацию. Найти полные имена Ильинского и Ионова не удалось:

М. А. ИЛЬИНСКИЙ: «Я очень благодарен парку <…> … поскольку я жил рядом, мне пришлось еще работать на трудовой работе, когда строились павильоны… С 1928 года я в активе [парка], закончил институт и дошел до судьи: я являюсь главным судьей [эстафеты на приз] «Вечерней Москвы» по Садовому кольцу*. И только благодаря тому, что парк воспитал во мне умение владеть массами и оперативной работой»

А. С. ИОНОВ: «В парке впервые в Советском Союзе была организована в секторе физкультуры группа здоровья. <…> Приходили старички с большим желанием и какую-то крупицу мы также внесли в эту область, область долголетия советского человека <…> Я вставал в пять часов утра, чтобы попасть на работу, в течение 3-х лет»

Б. Н. ГЛАН: «Как-то в воскресенье мне привезли в парк мою дочку**. <…> Мы все двигались процессией по парку и записывали, что нужно сделать. И моя Лена, которой тогда было пять лет, сказала Португалову***: «Какие вы злые, как вы мучаете мою маму, даже в воскресенье не даете ей покоя». Он ей ответил на это: «Что ты, Леночка, <…>, это она не дает нам покоя» <…> Это была и особая пора, потому что вряд ли [сегодня] кто-то может похвастаться, что имеет 3 тысячи бесплатных активистов <…> из всех окружающих заводов, предприятий и учреждений. Это также было знамение времени» (фонд Л-33, опись 1, д. 53, лл. 22–23, 33–34, 27–28)

* Проводилась ежегодно в 1927–2000 годах.

** Елена Милановна Глан (1928–1995).

*** Португалов Петр Александрович (1907– 1941) — журналист, краевед, сотрудник парка, автор путеводителей по Москве.