Бауман Бауману рознь

Она часто удивляла и даже шокировала окружающих. Последний раз это случилось на встрече выпускников вуза. Им, бывшим студентам, парням и девчонкам, сегодня уже по 70 лет… Ох как время-то летит! Но хоть и седые, а все равно друг для друга – Андрюши и Саши, Танечки и Надюши… Вот Надюшка-то всех и убила наповал.Во-первых, когда раздавала студенческим друзьям книжки стихов – хотя этого еще можно было от нее ожидать, стихи она писала еще в юности, публиковалась в институтской газете.Но музыка?! Она исполняла свои авторские песни, аккомпанируя на фортепиано. И это с ее-то руками! А как поет? И когда только успела вылечиться от заикания? Но последним ударом было то, что только теперь, по прошествии 40 лет, она призналась своим однокурсникам, что у нее… нет ног.Вместе со всеми юная Надя Бауман бегала по лестницам, ходила на танцы, гуляла дни напролет по Москве… И все это на деревянных ступнях.[b]Ботиночки для сорвиголовы[/b]Она родилась без ступней и пальчиков на левой руке… Была долгожданным первенцем, но, увидев младенца, врачи сразу предложили отказаться от ребенка.Мама рыдала дни напролет, папа в один день поседел, но сказал твердо: без девочки домой не приходи! Соседи, проходя мимо окон семьи Бауман, утирали слезы: “Надо же, беда-то какая! Какая девочка родилась у Нюры!” Через месяц Надю (не случайно ей дали такое имя!) привезли домой. Мама еще долго после рождения ребенка подбегала к дочери по ночам. Все казалось, что это только сон, а проснется – и все будет хорошо, у нее обычный ребенок. Женщина склонялась над детской кроваткой, откидывала одеялко… ничего не менялось.Девочка еще не понимала, что уготовила ей судьба, была улыбчивым и шебутным ребенком. Врачи предупреждали: на ноги вставать начнет поздно, а пойдет лишь через несколько лет. Но в полтора года Надя неожиданно для всех пошла, даже не пошла, побежала на своих култышках за шествующим мимо гусем. Девчушка бежала, падала и вновь бежала. В два года Наденьке изготовили на ортопедической фабрике специальные ботиночки, с виду как у всех деток, только внутри, где должна быть нога, – деревяшка.И Надя бегала в них вместе со всеми сверстниками, а кто не знал, даже и подумать не мог, что эта сорвиголова-девчонка носится на протезах.Когда Надюше исполнилось 7 лет, началась война. Папу как специалиста оставили в Москве, а Наденька с мамой уехали во Владимирскую область, в эвакуацию. В деревне она записалась в школу, и все бы ничего, но к лету 1942 года ее единственные ботиночки развалились, за новыми надо было ехать в Москву.Въезд к тому времени был запрещен, помог дальний родственник. Он упросил капитана теплохода, на котором служил, взять с собой маму с девочкой, и как только показались окраины Москвы, их на лодке переправили на берег. А ровно через месяц они вернулись обратно с новыми ботиночками. В 1943-м опять пришлось пробираться в Москву за очередными ботиночками, на этот раз помогли солдаты, ехавшие на фронт.[b]“Зачем вам такой ребенок?”[/b]Больше из столицы Надя не уезжала. Но здесь ее настигла новая беда. В разоренном войной городе ослабленный ребенок заразился туберкулезом. Все признаки болезни уже были налицо, но участковый врач упорно не давал направление на рентген. Тогда мама пришла в больницу и договорилась сделать его за деньги. Рентгенолог, только взглянув, сразу приказал девочке позвать родителей. Маме высказали все: что она угробила дочь, довела ее до могилы, теперь ее никто не вылечит. Мама кинулась к участковому, фамилию Надежда Павловна помнит до сих пор – Виноградова.И врач, прямо глядя матери в глаза, спокойно произнесла: “Давайте будем откровенными, я знала давно, что у вашей девочки туберкулез. Зачем она вам такая, у вас еще трое здоровых детей?” …Что тут скажешь? Ничего тут не скажешь, кроме того, что, к счастью, других врачей и вообще других людей было в ее жизни больше.В Первой детской туберкулезной больнице врачи к умирающей девочке отнеслись совсем по-другому – ее любили, даже баловали. Три года Надя балансировала между жизнью и смертью. И пусть с опозданием, но все же окончила школу, причем на одни “пятерки”.А потом был Московский статистический техникум, который Надя окончила с отличием. Дальше девушка пошла учиться в Московский государственный экономический институт. Ни в техникуме, а тем более в институте никто из сокурсников и не догадывался, что у Надежды нет ног, до 1960 года она даже не оформляла инвалидность.Узнай в деканате, что девушке каждый шаг дается с трудом, конечно, не распределили бы ее на Томилинский электровакуумный завод, до которого от станции электрички надо было еще полтора километра идти пешком по рытвинам подмосковных дорог. И так бы и ходила Надежда, но одним зимним днем не удержалась, соскользнула с обледенелой платформы под стоявший поезд. После этого Надежду перевели в Москву, и 26 лет она проработала старшим инженером на закрытом предприятии НИИППС, ныне “Оптрон”.[b]История с маникюром[/b]Еще история из ее жизни, это всего лишь полчаса из ее 75 лет, но она их помнит до сих пор.Как-то в парикмахерской попросила сделать себе маникюр – ну девушка ведь! Хочется быть красивой, ухоженной, эффектной; машинально села за стол к маникюрше – думала о своем, да ведь она никогда и не ощущала себя ущербной! Положила руки на стол. Маникюрша переменилась в лице. И несколько минут пребывала в полуобморочном состоянии…Когда до Нади дошел смысл происходящего, она тоже оцепенела... Так и сидели друг напротив друга.Первой справилась с эмоциями маникюрша, она принялась за работу, аккуратно обработала ногти и напоследок еще сказала: “Всегда ко мне приходите!” Может, из вежливости сказала? Кто знает, но Надежда больше никогда в жизни не переступала порог маникюрного кабинета… …Были, были в ее жизни и обиды, и трагедии; было и так, что жить не хотелось. В один из таких моментов Надежда решила свести счеты с жизнью – замерзнуть. Выбежала из дома в одной комбинашке и накинутом на нее пальто. Пришла на Измайловский бульвар, народу никого, села на лавочку, распахнула пальто – “Замерзну, заболею и умру!” Замерзнуть не пришлось, откуда-то взялась женщина, которая, увидев девушку в ботах и комбинации, не стала церемониться в выражениях и быстро прогнала ее домой, еще покрикивая вслед: “Сейчас прослежу, где живешь – расскажу родителям!” Поняла она, что девушка так сводила счеты с жизнью, или подумала что-то другое, сейчас неизвестно, но жизнь она Наде спасла.[b]Тот самый полонез[/b]Она уже окончила техникум, институт, пошла работать. И вот однажды оказалась в санатории, а там стоял рояль, который заворожил девушку своим чудесным звучанием. Одна девочка, тоже отдыхающая, показала, как играть. И через какое-то время они уже играли в четыре руки. Девчонка, пробегая мимо Нади к роялю, звала ее: “Маэстро, идем играть!” Девчонка уехала первая, и Надежда на концерте по случаю окончания заезда играла уже одна. Зрители не только хлопали, но и с удовольствием пели под ее аккомпанемент. И потом, вернувшись домой, Надежда решила научиться играть по нотам. Первым делом купила пианино. Притом из двух отобранных ей продавцом выбрала поцарапанное, с отлетевшей в одном месте полировкой – его из-за этого не брали.Свой выбор объяснила так: “Я такая, пусть и пианино такое же будет”. Потом нашла учителя и спросила: возможно ли обучить ее играть? Занятия продолжались два с половиной года. Когда она на публике сыграла “Полонез” Огиньского, все были в шоке.…Как я их понимаю, сама бесцеремонно вцепилась глазами в шустро бегающие по клавишам руки, когда специально для меня Надежда Павловна исполняла тот самый полонез.[b]Есть раны, которые не заживают[/b]…Листаю книгу ее стихов. Тема любви, взаимоотношений между женщиной и мужчиной – главная. В жизни Надежды Павловны были мужчины, были длительные, глубокие отношения, которые дарили ей и боль, и радость. Она-то никогда первого шага не делала, держала дистанцию. А вот мужчин тянуло к ней. Один ухажер шел за ней через всю Москву, лишь бы узнать, где живет, взять телефон. Надя тогда сильно струхнула, увидев в витрине магазина человека, которого она час назад видела на другом конце города… На стене портрет ее умершего мужа, Виктора. Надежду с ним свела будущая свекровь. Она была подруга Надиной мамы и, когда приходила к ним в дом, видела, как Надежда готовит, шьет, убирает, все время приговаривала: “Мне бы такую невестку!” Виктор был на 10 лет младше Надежды, жил в это время с женщиной, да и у Надежды был друг. Но мать Виктора не успокаивалась и все-таки добилась своего.Надежда и Виктор стали жить вместе. Ну а дети? Как и всякая женщина, она мечтала о материнстве, и возможность такая была, но…– Может, я и не права… Нет, я не смогла!Своих детей не было, зато долгое время воспитывала племянницу, до сих пор ей помогают дети друзей, соседей, с которыми она возилась, когда они были маленькими. Дети любили ее, тянулись к ней – да и тянутся до сих пор к бабушке Наде, но… Был еще такой случай. Она ехала с племянницей в метро. На станции “Сталинской” (ныне “Семеновской”) открылись двери, начали входить и рассаживаться люди, и чуткий ребенок заметил косые взгляды, которые бросали на ее тетю пассажиры. И вот поезд остановился, и в полной тишине ребенок громко спросил: “Тетя Надя, почему у тебя на левой руке только два пальчика?” …Есть раны, которые не заживают никогда.[b]Держитесь, добрые люди[/b]Кризис 1998 года застал Надежду Павловну на пенсии. Муж к тому времени умер. А незадолго до этого еще одна страшная беда: их квартира сгорела дотла – мальчишки баловались, кидали зажженные факелы, один из них попал на балкон их квартиры.В той квартире Надежда Павловна прописана не была, поэтому ей пришлось съехать. Все сбережения, которые Надежда Павловна копила с мужем на черный день, инфляция превратила в труху. В этот же год умерла мама. Перед смертью она сказала дочери: “Держись хороших людей”. И Надежда Павловна уверена, что именно хорошие люди помогли ей в то время выжить.Как она жила в те годы? Выкарабкивалась как могла. Никому не говорила, но потихоньку начала собирать бутылки, 3–4 в день, только по крайней нужде.А однажды ей дали деньги. Просто, ни за что. Она ждала электричку, примостившись на лавочке Ярославского вокзала. А рядом сидел мужчина, который ждал поезда, он ехал в Вильнюс через Ленинград.Разговорились, Надежда Павловна сама и не заметила, как рассказала, что живет одна, детей нет… Рассказала и испугалась, ведь незнакомый совсем человек. Встала, заторопилась, а он вдруг наклонился и положил ей в сумку купюру. Встал и ушел, только напоследок сказал: “Бутылки больше не собирай”.Была в ее жизни даже милостыня. Летом иногда наведывалась на Рижский рынок, он рядом с метро – идти недалеко, а кроме того, в весовой ее знали, где подешевле дадут товар, а что-то и совсем даром. Однажды из палатки вышел мужчина, пригляделся к ней и говорит: “Как же ты на мою маму похожа”. – “Не дай бог!” Он опешил. Она объяснила, что имела в виду… Тогда мужчина спросил: “Милостыню просить не пробовала?” – и посадил ее на стульчик, рядом стояли ее ботиночки. Люди спрашивали: “Бабуль, ты отдыхаешь или как?” – “Или как”, – и прохожие клали деньги ей на юбку. Просидела сорок минут, больше не смогла. А потом тот мужчина из палатки помог ей обуться, накормил шашлыком и отправил домой.Она вошла в квартиру, вытрясла деньги на газетку и разрыдалась. Думала, что больше никогда, никогда этого не повторится, но… Нужда заставила.Просить тяжело, невозможно, она и не просила, а молча ждала помощи, опустив глаза, а чтобы отвлечься, смотрела на проходившие, пробегавшие мимо ноги – так бы и она могла бегать! Переживала за девушек на тонких каблучках, не могла утерпеть иной раз, кричала: “Осторожно, не оступись!” И люди ей помогали. И молодые, и пожилые. Добрые люди.[b]Стихи ее души[/b]…Сейчас многое изменилось.– Мне на жизнь хватает, а лишнего не надо, – говорит Надежда Павловна. Пенсия стала побольше, выплаты за инвалидность идут, Департамент социальной защиты помогает, недавно машинку стиральную поставили.А еще ей и ее двум подругам помогает 85-летняя учительница из Нюрнберга, ей когда-то рассказали об инвалиде – поэте, музыканте, и немку настолько поразила судьба Надежды Павловны, что она изредка помогает подругам.Еще помогает храм Сергия Радонежского. “Уже веселее стало жить”, – говорит Надежда Павловна, теперь она сама иногда подает инвалидам. И очень часто выступает со своими стихами в центрах социального обслуживания, санаториях для ветеранов.А самая большая радость – вышел сборник ее стихов. Даже два уже сборничка – маленькие книжечки, в которых вся ее жизнь, вся душа…Теперь Надежда Павловна ждет лета, чтобы поехать туда, где она сидела на своем стульчике. И хочет всем, кто ей помогал, подарить свои стихи.[b]P.S.[/b] [i]Ее знаменитая фамилия к тому, революционному, Бауману не имеет никакого отношения. Хотя и не факт...[/i]