Юханн Никадимус воссоздает головные уборы русских женщин

У одного московского полицейского недавно случился культурный шок. Делал он обход участка — для порядка, надо же знать, кто в районе живет. В одной съемной квартире рядом с метро «Алексеевская» ему открыл дверь молодой мужчина в длинной рубахе, похожий не то на афганца, не то на гостя с Кавказа. Поздоровался без малейшего акцента. Участковый просмотрел документы: приехал из Казани в 2006 году, с регистрацией все нормально, работает управляющим в центре для молодых дизайнеров. А откуда такое диковинное имя — Юханн Никадимус?

— Мама у меня русская, а папа — ассириец, — вежливо объяснил квартиросъемщик. — Ассирийцы — это ближневосточный православный народ. Папины предки живут в России очень давно, видимо, бежали сюда еще в начале ХХ века…

— А это у вас что? — перебил его полицейский.

В комнате он углядел какую-то рамку на подставке. Пяльцы! К натянутой ткани крепился лист плотной бумаги с контуром гигантской узорчатой подковы. На подкову местами были нашиты разноцветные камешки, а рядом лежал моток белого шнура. Гражданин ассириец что, вышивкой балуется?

— Это кокошник, — улыбнулся Юханн Никадимус. — Ну да, русский женский головной убор. Только правильно говорить не «вышиваю», а «шью». При вышивании материал, который используется для украшения — скажем, нитка, — пропускается через ткань. А здесь веревка пришивается сверху. Показать?

Участковый перевел взгляд с пялец на квартиросъемщика и обратно. Помотал головой и отступил к двери. Впечатлений на этот день с него было и так достаточно…

«Высокое шитье»

Юханн с детства увлекался русским фольклором. Актер по образованию, он трудился в Москве менеджером, а в свободное время пел в разных ансамблях. В 2014 году компания, в которой он работал, закрылась. Чтобы скоротать время в ожидании ответов на резюме, 32-летний Юханн решил записать диск с песнями. А на обложку поместить изображение старинного русского головного убора (в те времена он еще называл их все без разбору «кокошниками»).

— Я вырос на мультфильмах по русским сказкам, на книжках с рисунками Ивана Билибина, — рассказывает Юханн. — Я хорошо понимал, как устроены Сарафан, лапти. А вот кокошник оставался для меня загадкой. И я решил в ней разобраться. Обратился к Ярине Николаевой — это руководительница ансамбля «Таусень» и творческой мастерской «Древо», одна из лучших в России золотошвей.

Юханн пришел к Ярине Олеговне с фотографией головного убора своей мечты — круглого, в виде большой снежинки, как у Снегурочки из детской книжки. Услышал, что его правильное название — венец. Записал, где и что купить: жемчуг — в торговом центре при одной московской гостинице, золотую фольгу — в церковной лавке, шнур — в магазине стройматериалов.

— Я даже не подозревал, что этот невероятный объемный орнамент образуют витки веревки, пришитой в несколько ярусов, — вспоминает свое удивление Юханн Никадимус. — Эта технология называется «высокое шитье» или «сажение по бели».

При следующей встрече Ярина Николаева показала, как натянуть ткань на пяль- цы, как сделать по фотографии чертеж. Остальное Юханну предстояло делать дома. Обучать его держать иголку не пришлось: как он сам говорит, «пуговицу я пришить умел, и вообще вялотекущий интерес к шитью у меня был всегда». Над первым изделием Никадимус трудился ровно месяц — по 6–8 часов в день, с перерывами на обед и зарядку и двумя выходными в неделю. Специально ставил таймеры — любопытно было проконтролировать процесс.

— Все получалось легко, — говорит Юханн. — Меня не покидало ощущение, будто я всю жизнь этим занимался. Когда венец был готов, я подумал: может, этот мистический опыт мне просто померещился? Как можно было это проверить? Только засесть за работу над следующим головным убором.

Красота на мониторе

За год Юханн Никадимус делает 3–4 головных убора. Технология, по сравнению с дебютным венцом, заметно усложнилась. Сначала Юханн собирает все фотографии желанного кокошника или коруны. Бывает так, что изображения есть только черно-белые и все в ракурсе «три четверти». Мастер обрабатывает их в графическом редакторе, чтобы построить схему рисунка, по описаниям восстанавливает цвет, будто ребус разгадывает. Иногда на это уходит больше времени, чем на собственно шитье: прикрепление веревок, жемчуга и пайеток к основе из плотной бумаги.

После того как все декоративные элементы нашиты, бумага с обратной стороны проклеивается клейстером, укрепляется несколькими слоями ткани. Остается вырезать ее макетным ножом из канвы, обработать, придать форму, пришить ленты и «поднизь», закрывающую волосы на лбу, и — если это убор замужней женщины — «донце» и «позатылень», прячущие их сзади.

— Мои изделия — не «муляжи» и не «реконструкции», — уточняет Юханн. — Я предпочитаю называть их «репликами» — в терминологии музейных работников это повтор, максимально приближенный к оригиналу. Я вычленяю логику рисунка, но избегаю прямого копирования орнамента и технологии: вношу некоторые изменения, видимые, может, только мне. Например, сейчас я хочу сделать реплику венца из Олонецкой губернии (старинное название нынешней Республики Карелия. — «ВМ»). Единственный образец, который я видел, очень маленький, на голову современного человека не налезет. Работаю над макетом уже два месяца. Нужно так изменить рисунок, чтобы он не сильно пострадал в пропорциях и чтобы сохранилась взаимосвязь между орнаментом и полем.

Юханн старается использовать аутентичные материалы, но и это для него не догма. Перламутр и стеклярус XIX века могут сочетаться с советскими пластмассовыми бусинками и лентами из полиэстера. У него на столе долго лежал недошитый кокошник по образцу из Владимирской губернии — из тибетской парчи ручной работы, антикварного позумента, узбекского иката (шелковая ткань) и русского домотканого холста. Не хватало только подходящего материала для донца. И вот недавно Никадимус завернул в магазин — а там остался последний лоскут парчи нужного цвета и размера…

Юханн собрал целую библиотеку альбомов и книг о русском народном костюме. Он выучил наизусть экспозиции в Государственном историческом музее и в Музее декоративно-прикладного искусства, что на Делегатской улице. Ездил в Сергиев Посад, в Ярославль и Ростов Великий, в Санкт-Петербург. Надеется добраться и до Архангельска — больше всего ему нравятся головные уборы северных губерний, обильно усыпанные жемчугом. Папка с фотографиями в его ноутбуке тянет уже на несколько десятков гигабайт, часть этой сокровищницы можно увидеть на страницах Юханна Никадимуса в социальных сетях.

Путешествие к самим себе

На заказ Юханн не работает, но готовые изделия охотно продает. Хотя расходные материалы дороги, мастеру удалось выйти в плюс. По его словам, цена одного убора равняется «средней зарплате мужчины 35 лет, работающего в Москве и обладающего уникальной специальностью», умноженной на два или три (столько месяцев требуется на изготовление одного венца или кокошника). Понятно, что ансамбли русской песни, которым нужны большие партии одинаковых уборов, к нему не обратятся. И всплеск интереса к кокошникам, случившийся во время чемпионата по футболу, обогатил производителей дешевых пластиковых сувениров, а не Юханна.

Один венец у Никадимуса приобрели для свадебного обряда, другой, выставленный в застекленной коробке, украшает чью-то квартиру. Разумеется, Юханну было бы приятнее, если бы спрос увеличился.

— Мне кажется, у кокошника или венца как предмета украшения интерьера хорошие перспективы, — говорит мастер. — Ведь используют для этой цели иранские ковры, китайские вазы, японские кимоно… А кокошник — один из узнаваемых во всем мире символов России наряду с матрешками, лаптями и гжельскими статуэтками.

С этого года Юханн начал вести мастер-классы по шитью жемчугом. Говорит, что на некоторые занятия участники специально добираются всю ночь на поезде, а вечером трогаются в обратный путь. Признаются, что много читали о традициях вышивки, существующих в других странах, но не подозревали, что наша, русская, такая интересная. А еще у Юханна Никадимуса есть мечта — когда-нибудь открыть в Москве музей кокошника.

МИФЫ О ГОЛОВНЫХ УБОРАХ

В кокошниках ходили каждый день

На самом деле: попробовали бы вы метать стог или доить корову в тяжеленном уборе, который стоит больше, чем все ваше остальное имущество! Их надевали только на праздник. В будни женщины прикрывали волосы платками или легкими повойниками.

Каждая девушка вышивала себе кокошник в приданое

На самом деле: это было под силу только мастерицам — «кокошницам». Не каждая семья могла позволить себе иметь хотя бы один кокошник или венец. Свадебная «коруна» иногда была одна на целую волость, невесты брали ее напрокат.

Дореволюционные фотографии и картины изображают русский костюм таким, каким он был

На самом деле: мода последней трети XIX века на «историзм» и «псевдорусский стиль» привела к расцвету вариаций на тему традиционного костюма. Фотографы и художники могли нарядить модель в одежду и головной убор, относящиеся к разным регионам, сочетать кокошник с девичьей косой. Именно к той эпохе восходят привычный нам образ Снегурочки и «клюквенные» мотивы, которые используются в костюмах фольклорных ансамблей.