Переубедить худрука МХТ Сергея Женовача, что между голубым экраном и сценой нет общего (Сергей Васильевич считает, что театр и кино, не говоря уже о ТВ — разные виды искусства) взялся продюсер и автор идеи спектакля-проекта Константин Эрнст. Он предложил хореографу, режиссеру, умной и опытной Алле Сигаловой поставить двухчасовую драму с прологом, музыкой и танцевальными этюдами, отражающую историю ХХ века посредством литературы, кино, политики и моды.

Историк моды Александр Васильев вместе с Марией Даниловой создал костюмы, которые детально соответствуют эпохе и героям. Спектакль начинается с событий 1900 года, а точнее с первой пьесы Чехова «Три сестры», написанной специально для Московского Художественного театра. Мечта сестер «В Москву, Москву» объясняет главную декорацию спектакля — вокзал. Точнее, разные вокзалы, откуда уезжали десятки тысяч русских людей, вынужденных эмигрировать, скитаться или просто следовать по делам или без дела. Любовь Раневская из «Вишневого сада» бросает свою семью, страну и старого Фирса ради того, чтобы бесславно умереть в Париже. Ее утонченная фигурка мечется по вокзалу и бежит по узорчатым лестницам в Мансарду, где она живет, как человек третьего сорта. Она — пережиток дворянства и бесполезная особа. Новый век требует решительных, мужественных героинь, и на сцене — женщина-комиссар.

Если первое действие, с литературным отсылом, абсолютно оригинальное, эксклюзивное, то второе грешит заимствованиями / Фото: Екатерина Цветкова / пресс-служба МХТ им. А.П. Чехова

Комиссар Ирины Пеговой — это и комиссар из «Оптимистической трагедии» Вишневского, и из голливудской комедии «Ниночка». Разумеется, Ирина Пегова не повторяет ни Маргариту Володину, сыгравшую комиссара в фильме Самсона Самсонова, ни Грету Гарбо из «Ниночки», но экран с изображениями невольно напоминает осведомленным зрителям о ее «прекрасных двойниках». Ирина Пегова исключительно с помощью хореографии и искусства жеста передает страшную судьбу ее героини — личности сильной, страстной и беспощадной. Предыдущей работой Ирины Пеговой с Аллой Сигаловой была роль Катерины Измайловой в хореографической драме Московского театра Табакова «Катерина Ильвовна».

Комиссар чем-то напоминает Леди Макбет Мценского уезда. Одна из героинь спектакля — легендарная танцовщица Айседора Дункан. Танец босоножки с красным шарфом-флагом — иллюстрация всеобщего дурмана Октябрьской революции, жертвами которого стали многие художники, включая героев «Бала» Владимира Маяковского, Сергея Есенина, Александра Блока. Революция показана в «Бале» как скоростной поезд, который беспощадно летит на зрителя, как это происходит в фильмах 3D. Любопытно, что одни бежали из революционной России за границу, а другие, наоборот, ехали туда обмениваться опытом и учиться. Самая душераздирающая сцена спектакля — 22 июня 1941 года, когда вчерашние выпускники школ надели шинели и пошли на фронт. Фактически это могло быть только в Бресте. В спектакле нет конкретного места — любое, куда можно доехать на поезде.

Если первое действие, с литературным отсылом, абсолютно оригинальное, эксклюзивное, то второе грешит заимствованиями. На театральных сценах Москвы есть хореографические и музыкальные спектакли, среди которых «Москва и москвичи» в театре «Русская песня», «Четыре Любы. Оттепель» в Московском театре «Мост», в которых история советского народа отображается по значительным событиям: Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве, полет Гагарина в космос, выступление поэтов-шестидесятников на стадионах. Да, спектакль Сигаловой технически более оснащенный, продуманный, но суть в том, что идея не нова. Некоторые сцены «Бала» вызывают если не насмешку, то улыбку. Наивно думать, что можно инсценировать бегущую босиком по летнему дождю девушку, телефонную будку и молодого Михалкова, и получится такое же волшебное пространство, как в фильме Георгия Данелия «Я шагаю по Москве». Как спектакль — единая ткань со своим воздухом, химией, так и кино... Алле Сигаловой удалось поставить «Твинс Пикс» со студентами Школы-студии МХАТ, но тот спектакль — по одному фильму, а смешивать реальную историю с художественными фильмами — совсем другое.

«20 век. Бал» — поиск новых средств выражения, нового языка и технических возможностей сцены / Фото: Екатерина Цветкова / пресс-служба МХТ им. А.П. Чехова

Постановка Аллы Сигаловой и Константина Эрнста лично мне напомнила сразу две популярные передачи, выходившие в 1987 году: «Взгляд» (в ней работал и Константин Эрнст) и «До и после полуночи» Владимира Молчанова. В спектакле — многогранный мир, в котором есть и комедия, и трагедия, и любовь, и ненависть, и великая музыка, и развлекательная попса, и свобода, и тюрьма, и веселье, и слезы. Правда, если эти передачи смотрели все зрители, в этом была их уникальность, то спектакль «Бал» некоторые не выдерживают.

Одни покидают зал из-за нежелания лишний раз переживать (есть очень волнительные сцены), другие из-за того, что спектакль очень экспериментальный и далеко не мхатовский. «20 век. Бал» — поиск новых средств выражения, нового языка и технических возможностей сцены. Пока эта постановка состоит из разнородных частей, сцен, сюжетов. История — все-таки явление единое. Неспроста история употребляется в единственном числе. И век берется один, и делить его на составляющие или сюжеты, как это происходит в телевизионной программе, вряд ли возможно. По большому счету, «20 век. Бал» — красивый, интересный, зрелищный, эмоциональный спектакль, но слишком населенный, хаотичный, замысловатый и местами надуманный.