Горькая чаша Василия Гроссмана

«Чаша бессмертья», к которой (по Тютчеву) допустили Гроссмана «всеблагие» оказалась невыносимо горькой: аресты родных и близких в годы Большого террора, война, смерть матери в оккупированном Бердичеве, Сталинград, где он – военный корреспондент «Красной звезды» - был «от звонка до звонка», лагеря смерти Треблинка и Майданек, куда Гроссман попал сразу после их освобождения советской армией, изъятие в годы хрущёвской «оттепели» сотрудниками КГБ машинописных экземпляров романа «Жизнь и судьба», отлучение от профессии, неустанная борьба за достоинство и  право  писать о том, что представлялось ему важным и сущностным, без оглядки на политическую и идеологическую конъюнктуру.

Василий Гроссман прошел путь от убеждённого сторонника и певца советской власти –  рассказ «В городе Бердичеве» – (по его мотивам режиссёром Александром Аскольдовым был снят знаменитый фильм «Комиссар»), романы о революционерах - «Степан Кольчугин», «Солдаты революции», о сталинградской битве - «Народ бессмертен» до признания и доказательства однокоренной сущности этой власти с Третьим рейхом – роман «Жизнь и судьба», повесть «Всё течёт».

Гроссман едва ли не первым из советских писателей философски осмыслил то, что впоследствии назовут холокостом. Описывая страдания невинных людей, сравнивая раздевающихся в газовой камере мужчин, женщин, стариков, детей, с бессмертным «телом народа», он развивает и поднимает на новую высоту гуманистические традиции русской литературы. Убедительны и те страницы романа, где Гроссман рассуждает о социальной природе фашизма, его «народности», неразрывности с тем тёмным и страшным, что проявляется в людях, когда «всё дозволено», когда наступает сладкое опьянение чужой болью и покорностью.

Естественно, такого рода открытия напугали советских редакторов. Они немедленно сообщили о крамольной рукописи куда следует.

Василий Гроссман прошел путь от убеждённого сторонника и певца советской власти, до признания и доказательства однокоренной сущности этой власти с Третьим рейхом / Википедия (скан фотографии архива)

Когда Гроссман, пытаясь вызволить роман, над которым он работал больше десяти лет, добился встречи с членом Политбюро и главным идеологом СССР Михаилом Сусловым, тот заявил писателю, что книга «Жизнь и судьба» если и будет опубликована, то лет через двести или триста.

Но столько ждать не пришлось. Одна из сохранённых копий в виде микрофильма была по диссидентским каналам переправлена на Запад. Роман «Жизнь и судьба» был напечатан в Швейцарии в 1980 году. В СССР первое (с купюрами) издание увидело свет через восемь лет.

После Треблинки и Майданека тема геноцида уже не отпускала Василия Гроссмана. Лишённый возможности публиковать свои произведения, он занялся переводами, несколько месяцев провёл в Армении, работая с текстами местных писателей. Армянский народ пережил свой геноцид в годы Первой мировой войны. В публицистическом эссе об Армении «Добро вам» Гроссман увязывал историческую память народа, проблему преодоления психологической травмы с гуманистическими основами человеческого бытия, такими, как неприятие лжи во имя идеологических фантомов, стремление к достоинству, справедливости и свободе. «Броня» увиденного и глубоко осмысленного в Майданеке и Треблинке сделала Гроссмана духовно неуязвимым для любых «мероприятий», предпринимаемых властью в отношении тех, кого она относила к диссидентам.

Проза Василия Гроссмана трудна для читателя, но это горькая и правдивая проза о судьбе еврейского народа в годы Второй мировой войны. Частью этой судьбы стала жизнь советского писателя Василия Гроссмана.          

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции