Литература эпохи «неразличения»

Результаты опроса дали удивительно точный диагноз состояния литературного дела в стране. Пушкин – «наше всё». Донцова (в плане тиражей и прибыли) – «всё» для издательств. Прилепин – телегибрид писателя, политика, воина-патриота и не чуждого гламура литературного бизнесмена-блогера, щекочущего нервы пользователей постами на изменчивую злобу дня – «всё» для среднего, интересующегося всем понемногу обывателя. Три составляющие – классика (как без неё в «словоцентричной» стране?), тиражный вал и гламур подменили в России естественный литературный процесс.

На месте Прилепина вообще-то должен был оказаться Дмитрий Быков. Патриотический гламур Прилепина - всего лишь оригинальная приправа к мощному (вспомним лауреатов «Большой книги-2018») либеральному гламуру, продвигаемого издательствами-монополистами и литературными активистами, сравнивающими Быкова с Тургеневым, Пелевина с Хайдеггером, Прилепина с Толстым, а Сорокина с Достоевским.

Литература, как живая связь писателей с читателями (обществом) отделена от государства. Всё, что государство от себя отделяет, неизбежно обречено сначала на маргинализацию, а затем на монополизацию. Первый шаг двухходовки – падения престижа писателя в обществе, лишение его права на гонорар (читатель не покупает), возвращение писателя в гуттенберговскую реальность: сочинил, набрал, оплатил, напечатал, увёз домой тираж, раздал друзьям и знакомым.

Александр Сергеевич Пушкин / Фото: Wikipedia / Общественное достояние

Второй – присвоение сложносочинённой группой заинтересованных лиц (профильные чиновники, финансирующие литературные премии олигархи, владельцы и ведущие редакторы крупнейших издательств, создающая теле- и интернет-контент интеллектуальная массовка) монопольного, истерично отстаиваемого права навязывать читателям произвольно выбранных (иногда всего на один-два сезона) авторов, заниматься возгонкой их авторитета с последующей рассадкой этих авторов в различные президентские и прочие советы по культуре. Задача «звёзд» - отстаивать интересы и идеологические предпочтения тех, кто их туда посадил. Попутно активно маргинализировался и бессловесный читатель некогда «самой читающей страны» (народ перестал читать). Читатель, как и писатель, был отправлен восвояси с праздника шумных презентаций и упоительных награждений, где «все свои».

В эту игру уже много лет играет литературная общественность. Все всё знают, всё понимают, но изменить ничего не могут. Этот алгоритм, кстати, вполне применим и к многим другим сторонам нашей жизни.

Живущий в США, но внимательно следящий за тем что происходит в России писатель Юрий Милославский ввёл в обращение термин, определяющий самую суть, кощееву иглу современной (пара)литературы – Искусственный Культурный Контекст (ИКК). Опираясь на результаты другого, куда более серьёзного, чем мимолётный вциомовский, социологического проекта «Мегапинион» на Мейл.Ру., когда на протяжении почти десяти лет двадцати тысячам читателей для определения даже не степени популярности, а просто их знакомства с произведениями русских, советских и современных пишущих на русском языке авторов, включая всех без исключения сегодняшних и вчерашних «лидеров продаж», предлагались списки из девятисот имён. Результаты оказались ошеломительными, но ожидаемыми: Пушкин, Шолохов, Фадеев, Булгаков значительно опередили властителей дум и лауреатов престижных литературных премий.

«К чему лукавить? – делает вывод Юрий Милославский. - Новоназначенные Толстой и Стивен Кинг, Гомер и Гоголь с Грибоедовым и Джойсом в придачу, с их миллионными тиражами, жадно раскупленными китайцами, немцами, пензенскими студентками и белорусскими старшеклассниками, но чьи сочинения в Отечестве прочитали от 2-х до 21 особы из 20 с лишним тыс. возможных – выглядят странно. При этом полемический вопрос: «А ежели б их вовсе не раскручивали, кто бы тогда их вообще читал?» — абсолютно неуместен. Мы живем в эпоху злокачественного неразличения».

К этому можно добавить: «низы» по-прежнему читают, но не то, что им навязывают «верхи».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции