Юлия Рутберг: Мы с сыном – одноименно заряженные частицы

[b]Актрису театра им. Евг. Вахтангова Юлию Рутберг трудно застать дома! Спектакли, антрепризы, съемки в кино и в сериалах, участие в программах телеканала “Культура” и в других передачах и телешоу. Бесконечная, хотя и безумно любимая работа. И как ее на все хватает, и где взять время на себя, на семью, на сына? Может, детский опыт – росла в артистической семье, и такая безумная занятость отлично ей знакома – помогает? – Вы всегда знали, что будете артисткой, пойдете, так сказать, “по стопам” ваших замечательных родителей?[/b] – Это правда, семья у меня замечательная. Мама Ирина Николаевна закончила дирижерскохоровой факультет и очень много в своей жизни преподавала. Она и пианист, необыкновенно музыкальный человек. Педагог от Бога. Как-то так получалось, что у нас все в семье сначала осваивали какую-то творческую профессию, а потом преподавали. Бабушка была грандиозной танцовщицей народного танца. Когда-то она в Лондоне покорила всех и вся, к тому же была красива невероятно. И эта европейской красоты женщина так танцевала узбекский танец, что никто не верил, что она не узбечка. К тому же бабушка потрясающе шила, а потом, уже позже, преподавала в кружке кройки и шитья. Дедушка танцевал классику и ушел на фронт из Большого театра. Но с фронта в балет не возвращаются, слава Богу, что просто вернулся. Он преподавал бальные танцы. Папа Илья Григорьевич Рутберг преподает всю жизнь режиссуру и пантомиму, имеет огромное количество учеников. И только я пока не занимаюсь педагогикой.Но зато со своей дальнейшей профессией я определилась в достаточно юном возрасте. С пятого класса знала, что пойду в артистки. А до этого мечтала быть пожарным, кассиром. Меня завораживал кассовый аппарат, я не могла понять, как появляется наружу чек! Мистика.[b]– Пожарным вам стать явно уже не “светит”. А насчет педагогики – так, может, все еще впереди?[/b] – Не знаю, как сложится. Меня часто зовут, но педагогика очень серьезная вещь, потому что ты, прежде всего, отвечаешь за тех людей, которых ты приручил, несешь на себе ответственность за тех, кто стал твоими учениками. Заниматься педагогикой на бегу, когда у тебя много всего другого, как бы между прочим – это несерьезно. Потому что меня учили педагоги, и так серьезно, что я до сих пор понимаю, до какой степени благодарна им. Это и Юрий Васильевич Катин-Ярцев, и Яков Михайлович Смоленский, и Алла Александровна Казанская – золотой фонд Щукинского училища, педагоги, которым мы все – и сегодняшние звезды, и люди, которые давно уже состоялись, и те, кто лишь делает первые шаги, очень обязаны.[b]– А дома вас чему учили?[/b] – Всему. Быть человеком прежде всего, как и я учу своего ребенка. Меня научили тому, что в жизни самое ценное – это люди, самое дорогое – это друзья.[b]– Своего семнадцатилетнего сына – по тем же принципам воспитываете?[/b] – Прежде всего, мне всегда хотелось, чтобы Григорий был порядочным человеком. Изначально, какую бы профессию он ни выбрал, в какую бы сторону он ни кинулся по своим пристрастиям, чтобы прежде всего он понимал, что в этой жизни есть заповеди, которые нельзя нарушать. Я всегда его приучала не врать. И он мне не врет. У нас с ним дружеские отношения. Всегда приучала его, что нужно заботиться о тех людях, которые рядом с тобой. Не привыкать к тому, что тебе будут вечно отдавать лучший кусок твои родные. Что родители тоже заняты, поэтому надо уметь организовывать свой собственный досуг, быть самостоятельным человеком. И достаточно рано пыталась ему объяснить, что он не есть пупок мира, что вокруг него такие же самоценные, значимые люди, которые когда-то, в силу того, что он был маленький, отдавали ему очень много времени, а сейчас он стал большим и во многом поменялся местами с теми же бабушками и дедушками, что теперь пришла пора в его жизни, когда ему нужно заботиться о тех, которые отдали ему столько души и сердца, да и просто физических сил.[b]– И как, заботится?[/b] – Да. В меру своих возможностей, конечно. Иногда ему приходится об этом напоминать, потому что как все дети, и как все любимые дети в семье, он эгоист. Но я пытаюсь ему прививать эти качества.[b]– Григорий чаще бывает с вами или с бабушками и дедушками?[/b]– Он сейчас чаще бывает сам с собой, потому что у него такой возраст. Хотя мы пытаемся с ним в мое свободное время соединяться. Он очень занят, у Гриши экстернат и подготовительные курсы в Международном институте рекламы. С декабря будет заниматься с учительницей английского языка. Хорошо, если он все это совместит, потому что я хотела бы, чтобы у него английский язык был освоенным: тогда легче будет жить.[b]– Именно поэтому вы берете его с собой во все дальние и не очень путешествия?[/b] – И поэтому тоже. Действительно, я считаю, если на что-то и нужно зарабатывать деньги, так это на то, чтобы посмотреть мир. Я понимаю, что, наверное, у дамы со статусом должна быть шикарная машина, по сегодняшним временам норковая шуба, бриллиантовые кольца и так далее. Но я абсолютно равнодушна и к первому, и ко второму, и к третьему. К бриллиантам я просто отношусь совершенно холодно, и даже когда они у меня бывали когда-то, то я их, как правило, теряла, забывала где-то. Я предпочитаю съездить в Париж или покататься на лыжах. Поэтому я такой пилигрим и путник. И сына к этому приучаю. Мы с ним любим путешествовать.[b]– А не было у него попытки пойти по вашей, актерской стезе, продолжить династию Рутбергов?[/b] – Ему предлагали сниматься в кино, но он не захотел. Единожды поучаствовал в этом процессе, но я, как любящая мать, тут же превратилась в Анну Маньяни из фильма “Самая красивая”: довела его до слез, сама рыдала. Видимо, мы с ним очень одноименно заряженные частицы и потому отталкиваемся. После этого мы прекратили подобные попытки. Но… кто знает свою судьбу? Все еще может быть…