Историко-ландшафтный заповедник Коломенское ждет гостей и готовится к переменам

Именно с Коломенского, изумительного природно-ландшафтно-исторического музея под открытым небом, мы и решили начать знакомство с парками столицы. Впрочем, Коломенское, конечно, не просто и не только парк. Более того: тут совмещено столько всего, что подобрать этому точное определение трудно.

Если достопримечательности города сравнивать с драгоценностями, то краснокаменный Кремль ассоциируется, конечно, с рубином, имения и усадебки, обычно пастельных тонов, — с благородной платиной и дорогими жемчугами. Коломенское же — изумруд в бриллиантах: его огромная территория в центре представляет собой шикарную парковую зеленую зону, а по бокам плотно усыпана настоящими бриллиантами — сооружениями уникальной ценности.

Но давайте честно: Коломенское для многих ассоциируется сегодня в первую очередь с регулярно проходящей тут ярмаркой меда, во вторую — с территорией для прогулок. Но то, что это уникальный музей… Это, пожалуй, несправедливо ушло куда-то на второй план.

История под руку с современностью

…Группа шумных иностранных туристов щелкает фотоаппаратами и снимает на телефоны «нонсенс»: за оградой Коломенского, руку протяни, — современные дома и строения. Тут и правда расстояния между историей и днем сегодняшним практически не существует — они близки и почти слиты. И вот парадокс: сегодня поглазеть на старину москвичи отправляются за сотни верст. А про то, что старина эта под боком — будто забывают. После поездки в Коломенское я провела нерепрезентативный, конечно, но дотошный опрос знакомых. Больше половины из них, москвичей, никогда не то что не были во дворце Алексея Михайловича, а в глаза его не видели! С печалью соглашается с этим и директор Московского объединенного музея-заповедника (МГОМЗ) Всеволод Тимофеев: — К сожалению, сейчас большинство москвичей на вопрос, что такое Коломенское, ответят — парк. Редко кто скажет — «музей». Надо признать, что «лицо» Коломенского как-то размыто... Поэтому и главная наша задача — сформулировать, а что же такое Коломенское, и с этим прийти к москвичам. Мы для себя определили несколько моментов, на которых в первую очередь надо сконцентрироваться.

Всеволод Тимофеев на посту директора МГОМЗ недавно. За плечами у него — колоссальный опыт работы на госслужбе, в том числе и в качестве префекта. Но, улыбается он, вспоминая, еще много лет назад, когда выпускник истфака МГУ Тимофеев только-только собирался на госслужбу, декан исторического факультета МГУ С. П. Карпов сказал ему пророчески: «Ты все равно к нам вернешься!» Так и случилось. Хотя и спустя четверть века.

Коломенское для историка — клад. Участник раскопок в Крыму, под Евпаторией, и под Смоленском, Тимофеев-историк прекрасно понимает, как важны раскопки и археологические исследования тут, в столице.

— Мы с вами в уникальном месте! Это же археологический природный заповедник! Вы знаете, что тут, на территории Коломенского, находится самая древняя стоянка человека в Москве ? Неолит, V век до нашей эры! Увидев, что я багровею от стыда незнания щеками, Всеволод Александрович деликатно вздыхает, и меня «отпускает» — не одна я такая...

— Я про Дьяково городище. Да сам бог велел тут учить студентов! Как историк я понимаю, что надо открыть это место, начать раскопки, а как директор Коломенского чувствую, что посетители должны иметь возможность посмотреть, как эти раскопки проводятся.

Открыть — и для тех, и для других. Логично! Сейчас на Дьяковом городище трава растет, и что происходит от этого в душе у директора историка, могу лишь догадываться. Но есть много «но». Ведь особенность мест, подобных Коломенскому, в том, что сама их суть не предполагает перемен резких — слишком много разного тут «связано-завязано». Например, рассказывает директор, активно задействовано Коломенское в школьных экскурсиях и олимпиадах.

Начни резко что-то менять — подведешь ребят.

Хочется изменить многое, но продуманно...

Но пока у директора разрывается телефон, отправлюсь-ка я на экскурсию...

...Электромобиль мягко поворачивает, слева впереди видны мельница и жирный белый гусь, меланхолично щиплющий траву возле местной официальной резиденции соколов-охотников, царской отрады. Но экскурсовод Ксения Сурина указывает направо — на деревянные строения, чуть высокомерно смотрящие на гуляющих.

С высоты их веков можно смотреть и так… История Коломенского тесно связана с именем человека-уникума, Петра Барановского. Он и начал привозить сюда, дабы сохранять, шедевры деревянного зодчества. Это нравилось не всем — Надежда Крупская, например, Петра Дмитриевича за это осуждала, полагая, что где деревянные строения были поставлены, там они стоять и должны. Не хочется вспоминать печальный список погоревших шедевров… Барановский добился невероятного: сначала начал на памятниках Коломенского реставрационные работы, а в 1923 году получил мандат на обустройство тут музея. Так что в минувшем году многовековому Коломенскому «стукнуло» 95! И с тех пор этот музей пополняется раритетами.

— Домик Петра I, Государевы светлицы, обычно все наши гости знают, — улыбается Ксения. — А вот башни Братского острога и острога Сумского… — Без гвоздей собрано-то? — пытаюсь понять я, с трепетом осматривая огромные бревна, собранные в мощные, но все же изящные башни.

— Гвоздей мало, они же дорогущие были! Ксения в Коломенское влюблена — как и все, кто тут работает. И история этого места для «коломенцев» — огромная книга, в которой до сих пор заполнены не все страницы.

— Иван Калита не знал, вернется ли он из тяжелой поездки, и в тридцатых годах XIV века оставил духовные грамоты, завещания, для сына своего Андрея, отписав ему села Коломенское и Ногатинское. А тут (Ксения откидывает руку назад) чего только не растили! Капуста коломенская ко двору царскому поставлялась. Царевичам кочерыжками сладкими похрустеть… Мимо проезжает коляска, в ней хрустит сушкой малыш. Вот оно — вчера, башни. А карапуз — это наше завтра. Все рядом. Хорошо, что он растет тут, в окружении такой красоты...

Не имеющие равных

Утопающее в зелени, с заливными (читай: хорошо удобренными) землями, удобно расположенное у реки Коломенское повидало за века многих господ и хозяев, но к началу XVI века занятые темой укрепления южных границ московские князья начали уделять этим местам особое внимание. Без малого 500 лет назад тут стоял Василий III, ожидая нападения коварных крымских татар.

— Царь Василий с женой много лет молились о наследнике, — рассказывает Ксения.

Она говорит о нем, точно о знакомом. И становится ужасно жаль государя, имевшего все, но не обладавшего главным...

— Когда царица зачала сына, не было счастья большего... Храм Вознесения Господня, это чудо, был возведен в честь наследника — будущего царя Ивана IV, Грозного… Вот он, белоснежный, дивный.

— В этом году, — рассказывает Всеволод Тимофеев, — мы будем отмечать четверть века с момента, как храм Вознесения (1532 года!) был включен в список ЮНЕСКО. Напомню, кстати, что всего в Москве три объекта ЮНЕСКО: Кремль и Красная площадь как единый ансамбль, Новодевичий монастырь и наш Храм. Он уникален.

Это не просто «белая свечка», а первый шатровый каменный храм, с которого началась традиция русского шатрового зодчества. Вспоминаю слова директора и ловлю себя на мысли, что смотрю на храм по-новому. Можно ли передать слова веры и надежды — в камне? Выходит — да. Вот же они… Улетают в небо, к облакам. Людская мольба и вера...

У храма этого, кстати, одновременно статус и музейной ценности, и Патриаршего подворья, объясняет Всеволод Александрович. И Святейший патриарх — настоятель этого храма. Тонкая грань между принадлежащим Патриархии и достоянием общественности сохраняется тут — тьфу-тьфу — с максимальной обоюдной деликатностью. Кстати, рассказывает директор, в Коломенском и собрание икон — дивное.

— Кроме храма Вознесения, у нас есть еще два действующих храма, оба — изумительной красоты. А иконы мы выставляем, причем самые ранние из имеющихся — рублевской школы, рублевских времен. В каждой иконе есть уникальность — в написании ли, в окладе, каких-то деталях. Поэтому выставки их вызывают ажиотаж. За рубежом толпы приходят даже на копийные выставки посмотреть...

Кажется мне, или вздох директор подавил? Не потому ли он, что «нет пророка в своем отечестве» и мы ценить свое — не умеем? ...В кабинете директора карта Коломенского — предмет его размышлений и, скажем так, «овеществленный» план действий.

— Смотрите, какое поразительное место, — рассказывает Тимофеев, проводя рукой по изображению. — Ведь это то, что дано москвичам при рождении уже, не что-то благоприобретенное. Но ценимое не так, как хотелось бы. Поэтому мы и разрабатываем несколько направлений, по которым будем работать в ближайшее время. Одно из них — Петр.

Петр, Петр Алексеевич, Петр Великий, Первый... Долговязая фигура царя-реформатора возникает перед глазами. Мощный, с горящими глазами, он шагает… Нет, все же в воображении моем он шагает по болотистым землям будущей Северной столицы. А в Москве он — что? Разве что стоит на церетелевском корабле… — Ну, вы не правы, — покачивает головой Всеволод Александрович. — Петр в Москве — это тема. В столице не так много мест, где он любил бывать. И вообще он, как известно, Москву не жаловал. Но Коломенское — любил! И немало тут времени провел. У нас сейчас что осталось, с Петром связанное? Преображенского нет, Семеновского — тоже. В Коломенском же Петр отмечал победу в Полтавской битве, тут есть его домик, а также подарок от Королевства Нидерландов — копия его домика из Заандама. И Елизавета Петровна тут родилась. Тема Петра отлично сопрягается с темой развития музея под открытым небом: многое можно достроить, экспозиции устраивать удивительные, делать их в том числе во внутренней части объектов. У нас же уникальные фонды собраны! Они богатейшие, и люди ими занимаются уникальные.

Когда начальник говорит так о подчиненных — душа радуется. А Тимофеев загибает пальцы и чуть-чуть хвастается: — Ольга Полякова, главный хранитель музея нашего, третьего директора — меня — встретила! Сколько всего она знает, и как… Деревом и металлом заведует наш Гордеев — тоже человек-уникум. А Светлана Князева — такая тихая, скромная, она за книги и манускрипты отвечает, такими знаниями обладает! Однако обновления выставок и сменные экспозиции, пусть и при существующих постоянных, — лишь часть нынешней головной боли дирекции. Проблем — вагон. И Петр, при всей решительности, задумался бы, с чего начинать.

— Москвичи в хорошем смысле избалованы уже, — улыбается Всеволод Александрович. — Они привыкли к удобству, комфорту, ведь целым рядом парков Москвы заложены некие стандарты, до которых тянуться и тянуться. Сейчас в Коломенском, например, нет даже навигации толковой. А потоки надо разводить: велосипедистов многочисленных в одном направлении запускать, мамочек с колясками — в другом, чтобы друг другу не мешали. Тропиночной сети не хватает для всех… Еще проблема — простите, она совсем приземленная, но актуальная — туалеты. Один стационарный, действующий на территории, это же не норма. Есть автономные, приличного вида модули, но, согласитесь… Соглашусь! Туалеты должны быть. И навигация.

Перемены дирекция собирается проводить не «сплеча», а после опросов местных жителей, гостей и, что приятно, сотрудников.

— И есть еще мелочи, которые не мелочи, — разводит руками Тимофеев. — Тут лавочка одна, тут другая. Тут урна такая, тут сякая. Но должно же быть все приведено к некоему стандарту!

В гости к Алексею Михайловичу

Поворот, еще поворот. Четыре с лишним километра пути преодолены электромобилем за считанные минуты. Можно, кстати, и на бричке долететь, если хочется, но мы перемещаемся по современному. Вот оно, еще одно чудо Коломенского — дворец… Господи, какая красота! Вышедший из сказки, с каких-то билибинских рисунков, он заставляет замереть в изумлении.

— Сколько же тут этажей? — задаю я экскурсоводу Ксении странный вопрос. Она указывает пальцем: тут видно. Раз, два... Получается пять.

— Одна из первых пятиэтажек, значит? — серьезно изрекаю я, и через секунду мы принимаемся хохотать, но с почтением, как и предполагает изумительное сооружение. Рядом цокают языками туристо итальяно, что-то говорят про «белиссимо».

— Исследователи считают этот дворец вершиной русского деревянного зодчества, — серьезнеет Ксения. — Тут множество теремов и палат.

Тут — трапезная, опочивальня. Это мужская половина, там — женская… Да, не зря этот дворец считали «игрушкой, вынутой из ларца» и «восьмым чудом света». Начинаю фантазировать: как приезжал царь… — Нет, нет! Он не по этой дороге ехал, — поправляет Ксения, испугавшись, что в моем понимании царский выезд гарцевал по проспекту Андропова. — Ехал государь вдоль реки. И оттуда же приезжали к нему послы. Иногда подолгу жили в палатках, ожидая, когда государь найдет время принять их. Царь Алексей Михайлович эту свою усадьбу очень любил. Тут он и охотился, и встречался с патриархом и боярами.

Страсть же к охоте у него была великая. Он после свадьбы на третий день оставил молодую жену и отправился на соколиную… Ну тут что скажешь. Мужчины! Цари — тем паче. Кстати, посмотреть на всякие царские чудеса и обычаи можно и сегодня: в Коломенском фантастические экскурсионно-художественные программы, среди которых случаются и реконструированные придворные церемонии! В плане у Коломенского и реставрация набережной, точнее — ее создание. Многое видели вальяжная Москва-река и скромница Жужа, станет одним местом для гулянья больше...

Сегодня, чтобы все в Коломенском увидеть, дня не хватит. Благо для гостей заповедника есть на территории гостиница: приезжай хоть на выходные, останавливайся, гуляй. В двух шагах от нее — выставочный комплекс «Атриум». Мимо него тоже пройти невозможно. Оттуда, кстати, я отправила своим домашним фотографию.

И мигом получила ответ: «Ты в Лувре?!» Нет, я не в Лувре, но тут ничем не хуже. А стеклянная пирамида тут на Луврскую и правда похожа. В «Атриуме» многое можно трогать и щупать, на воссозданной мостовой — ходить, поражаясь ее затейливости. Тут все, от резных ворот крестьянского двора до умилительного детского стульчика многовековой давности, вызывает восторг и разрушает насаждаемые нам стереотипы об отсутствии на Руси высокой культуры… — А это что? — замираю я на выходе перед дивной керамической… иконой.

— Степан Полубес, — поясняет Ксения.

Вспоминается что-то давным-давно забытое: да, был такой изразцовых дел мастер, XVII века.

— И был он так велик талантом, что некоторые считали этот талант не Богом данным...

И зря. Скорбный лик святого — яркий, созданный будто вчера, ловит взгляд, притягивает. Это «манки» Коломенского — не хочет оно отпускать влюбленных в него гостей...

— Скоро у нас огромное событие, — с гордостью рассказывает Всеволод Тимофеев, продолжая делиться планами. — У нас со многими музеями очень добрые отношения, с нашей Третьяковкой и Государственным историческим музеем, например. Но этим летом к нам впервые приедет с выставкой музей Исаакиевского собора, а мы в это время отправимся в Питер. А вообще мы живем в ожидании принятия плана развития Коломенского. Сейчас перемены переживает Люблино, входящее, как и Измайлово, в состав МГОМЗ. По решению мэра и правительства, под руководством заместителя мэра города надеемся, совсем скоро откроется один из уникальнейших усадебно-парковых ансамблей Москвы.

И станут любимые москвичами уголки истории еще красивее. И Коломенское ждет вас каждый день — на прогулку и на экскурсии, на выходных и в будни, чтобы насладиться красотой, восхититься искусством древних мастеров, прикоснуться к прекрасному и, возможно, понять что-то очень важное — про него, свой город и самих себя.

Кстати, количество парковочных мест рядом с «Коломенским» ограничат.