Великих князей закапывали заживо

Великий князь Сергей Михайлович родился и вырос на Кавказе. Он был высок, строен, не очень красив, но, как он сами говорил, чертовски обаятелен. Жизнь это подтвердила. В юные годы, когда он был особенно дружен с будущим императором Николаем II и когда у цесаревича был роман с известной балериной Матильдой Кшесинской, Сергей, который тоже был без ума от обольстительной красавицы, проявил мужскую солидарность, железное терпение и великолепную выдержку, дожидаясь своего часа.Как только Николай II расстался с Кшесинской, Сергей тут же поднял упавший жезл и занял освободившееся место. Поговаривали, что ребенка Матильда родила именно от Сергея.[b]Артиллерист Романов[/b]Но все эти танцы, балы и тайные встречи с балеринами – всего лишь дань моде и, конечно, возрасту. Главным же делом Сергея была артиллерия. Пушки – вот что волновало его по-настоящему! Не будет большой натяжкой, если сказать, что Сергей Михайлович проявил себя и как прекрасный разведчик.В 1913 году он предпринял поездку по Австро-Венгрии.Обаятельный великий князь был завсегдатаем балов и концертов, но между делом он ухитрился побывать на германских и австрийских военных заводах. Здесь-то его глаз математика и артиллериста увидел то, что неспециалист никогда не заметит.Вернувшись в Петербург, Сергей Михайлович явился на заседание правительства и с цифрами в руках доказал, что Австро-Венгрия и Германия готовятся к войне.В годы войны Сергей Михайлович находился в Ставке Николая II. Он жил в том же поезде, что и император, был в курсе всех его планов, присутствовал при докладах командующих фронтами – и вскоре понял, что армия насквозь коррумпирована, что воевать она не хочет, а в тылу творится черт знает что.Сергей не раз пытался открыть глаза императору и на неподобающую роль Распутина, и на не соответствующее субординации поведение императрицы, и на неизбежность скорой революции, но Николай II был глух и слеп – он не слушал никого, кроме своей жены.После Февральской революции Сергей Михайлович оставался в Петрограде. Он был в городе и в марте 1918-го, когда комиссары приказали всем Романовым зарегистрироваться. Эта проклятая регистрация стала началом конца дома Романовых. Через несколько дней чекисты забросили сеть, в которую попали шестеро Романовых. Среди них были Сергей Михайлович, вдова убитого в 1905-м великого князя Сергея Александровича Елизавета Федоровна, а также князья Иоанн, Игорь и Константин Константиновичи, присоединили к ним и князя Владимира Палея. Всех их немедленно отправили в Вятку, а оттуда в Алапаевск.В ночь на 18 июля большевики подняли с постелей лишенных какой-либо защиты заложников и увезли в сторону деревни Синячихи.В том районе было много заброшенных шахт, и, экономя патроны, палачи решили не стрелять, а просто сбросить арестантов в шахту. Поняв, к чему идет дело, Сергей Михайлович решил без боя не сдаваться и с голыми руками бросился на палачей. В завязавшейся схватке ему прострелили голову и после этого сбросили в шахту. Остальных столкнули живыми и забросали гранатами.Позже, когда в эти места пришли белые и тела казненных были подняты наверх, эксперты установили, что жертвы были живы еще несколько дней и умерли от сильных ушибов и потери крови.Где захоронен Сергей Михайлович и молодые князья, установить, к сожалению, не удалось. А вот тело великой княгини Елизаветы Федоровны из России было вывезено, а потом через Китай доставлено в Иерусалим, где оно покоится и поныне. Нелишне будет сказать, что Елизавета Федоровна канонизирована Русской православной церковью и причислена к лику святых. Из восемнадцати уничтоженных большевиками членов дома Романовых Елизавета Федоровна была единственной женщиной.За что же они так сильно возненавидели именно Елизавету Федоровну? Прежде всего за то, что она была женой Сергея Александровича, с которым революционеры расправились еще в 1905-м, бросив в него бомбу.Светская красавица Елизавета, или, как ее звали, Элла, кстати говоря, старшая сестра жены Николая II Александры, удалилась от общества, стала монахиней и настоятельницей монастыря. Во время войны она основала несколько госпиталей, сама была сиделкой и выхаживала раненых.Своего монашеского одеяния Елизавета Федоровна не снимала никогда, в нем она явилась на печально известную регистрацию, в нем уехала в Алапаевск, в нем ее столкнули в шахту.[b]Последний русский император[/b]Что бы ни говорили скептики, но последним русским императором был не Николай II, а Михаил II. Другой вопрос, сколько он им был: сутки или до самой смерти в июне 1918 года.Михаил был младшим сыном Александра III, и, как это часто бывает в семьях, раз младший, значит, самый любимый и самый избалованный ребенок.В шестнадцатилетнем возрасте Михаил потерял отца, и на престол взошел его старший брат Николай. Спустя пять лет, когда умер великий князь Георгий, который по старшинству был следующим за Николаем, престолонаследником, разумеется, до появления у императора сына, стал Михаил. И хотя милого Мишу, как его звали в семье, никто всерьез не воспринимал, престолонаследник есть престолонаследник.Если со службой у Михаила все было нормально – он стал командиром Синих гусар, то с семейной жизнью не заладилось. То он без памяти влюбился в двоюродную сестру, но жениться им, естественно, запретили. То пал к ногам фрейлины своей сестры Ольги и склонял девушку к побегу. То начал волочиться за женой своего подчиненного Владимира Вульферта, которая до него успела побывать замужем.Женщину звали Наташей. Как она говорила позже, ей было очень любопытно совратить брата императора – что она и сделала.Михаил окончательно потерял голову! Он не отходил от Натальи ни на шаг и в конце концов сделал ей предложение. Он понимал, на что идет: ведь в случае оформления брака с дважды разведенной женщиной он мог потерять право на престолонаследие. У Николая II в это время еще не было сына, сам он серьезно заболел, и в случае его смерти корона могла повиснуть в воздухе.Скандал! Когда Михаилу попытались объяснить ситуацию, он послал всех куда подальше и обратился к императору за официальным разрешением на брак. «Я никогда не дам согласия!» – ответил Николай II.Надо отдать должное и Наталье: ее мимолетное увлечение переросло в искреннюю и глубокую любовь. Женщина она была незаурядная, умная и необычайно красивая, да к тому еще смелая и решительная. Чтобы замять скандал, влюбленные решили, что Наташе надо на некоторое время уехать за границу. Сперва она жила в Австрии, а потом в Швейцарии. Телефона тогда не было, письма шли долго, но хорошо работал телеграф. За какой-то месяц она отправила Михаилу 377 телеграмм! Он отвечал тем же. А потом ухитрился обвести родственников вокруг пальца и вырвался из России. Двенадцать дней счастья в Копенгагене – и Михаила буквально водворили в ненавистный Петербург.Наталья тоже упаковала свои нехитрые пожитки и ринулась в Россию. Она сняла небольшой домик в Москве, Михаил вырвался к ней, и влюбленные провели вместе рождественские праздники.Именно тогда Наталья сделала Михаилу такой подарок, о котором он не смел и мечтать: Наташа призналась, что она беременна. Михаил плакал от счастья и клялся, что уж теперь-то добьется у брата разрешения на брак.Но даже после рождения ребенка, которого назвали Георгием, император был неумолим. Вульферт оказался более сговорчивым: получив 100 тысяч рублей отступного, он согласился на развод. По закону сын Михаила считался сыном Вульферта, и это создавало еще более двусмысленную ситуацию, но, получив хорошую мзду, Вульферт отказался и от сына.После этого Михаил рванул в Вену. Вскоре туда же подъехала Наталья, и они наконец обвенчались в маленькой сербской церкви. Как ни старались Романовы сохранить этот брак в тайне, о нем все же стало известно, и Николай II, желая сохранить хорошую мину, даровал Наталье титул графини Брасовой – по названию личного имения Михаила. Титул-то он даровал, но жить в России запретил.Лишь в начале мировой войны император простил брата, и они с Натальей вернулись в Россию. Михаил тут же пошел в армию и стал командовать хорошо известной Дикой дивизией, сформированной из кавказцев. Дивизия дралась храбро, командир был всегда впереди, его авторитет рос на глазах, и Михаил стал необычайно популярен. И это – на фоне бездарнейшего руководства армией его старшим братом Николаем II.А в тылу творилось нечто невообразимое! 23 февраля на улицы Петрограда вышли 128 тысяч забастовщиков, в основном женщин. Потом к ним присоединились солдаты запасного пехотного полка, потом был разгромлен арсенал, разогнана полиция, выпущены из тюрем арестанты, в том числе и уголовники.После захвата Зимнего дворца и Петропавловской крепости был избран Совет рабочих и солдатских депутатов. Короче говоря, революция свершилась! И как на все это реагировал российский самодержец? Да никак. Его не смутила ни полная тревоги телеграмма супруги, ни взволнованное обращение председателя Государственной думы Родзянко: «Надо принять немедленные меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии».Но царя это не интересовало, его беспокоила лишь судьба семьи – и он поехал в Царское Село. Дальше Вишеры его не пустили, и пришлось повернуть на Псков, в штаб Северного фронта. Именно там царь принял решение об отречении от престола. Вечером император пригласил приехавших в Псков известных думцев Гучкова и Шульгина и объявил: – Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола.До трех часов дня я готов был пойти на отречение в пользу моего сына, но затем понял, что расстаться со своим сыном не способен. Вы это, надеюсь, поймете? Поэтому я решил отречься в пользу моего брата.Отречение было подписано 2 марта 1917 года в 23 часа 40 минут. В тот же миг великий князь Михаил Александрович стал императором России Михаилом II. Судя по всему, у него была договоренность с руководителями Думы о том, что его правление должно быть более легитимным и скипетр он должен получить не из рук брата, а из рук полномочных представителей народа, то есть от Учредительного собрания. Именно поэтому буквально на следующий день Михаил подписал манифест о своем отречении от престола.На некоторое время Михаила оставили в покое, и он жил в Гатчине, не принимая никакого участия в политической жизни страны. После октябрьского переворота Михаил по собственной инициативе явился в Смольный и обратился с просьбой к правительству узаконить его положение в новой России. Управляющий делами Совета народных комиссаров Бонч-Бруевич тут же оформил разрешение о «свободном проживании» Михаила Александровича как рядового гражданина республики.А чуть позже, не иначе как находясь в своеобразном демократическом угаре, Михаил Александрович обратился с просьбой о перемене фамилии: он решил взять фамилию жены и стать гражданином Брасовым. Его просьба дошла до Ленина, но тот этим вопросом заниматься не стал.Так продолжалось до 7 марта 1918 года, когда Гатчинский совдеп решил арестовать бывшего великого князя и доставить в Петроград.Туда же привезли и его секретаря гражданина Великобритании Брайана Джонсона. Несколько позже к ним добавили графа Зубова и полковника Знамеровского. Все они оказались в руках уже неоднократно упоминаемого Моисея Урицкого. Видимо, решив подстраховаться, Урицкий не стал брать на себя ответственность за судьбу Михаила и обратился с запиской к Ленину, предложив рассмотреть этот вопрос на заседании Совнаркома.9 марта 1918 года вопрос был рассмотрен и Ленин подписал соответствующее решение: «Бывшего великого князя Михаила Александровича и его секретаря Джонсона выслать в Пермскую губернию вплоть до особого распоряжения».Уже через неделю Михаил Александрович, его секретарь, а также шофер и камердинер были в Перми. Местные власти, наплевав на сидящего в Москве вождя, тут же бросили гостей в камеры-одиночки.Лишь после вмешательства Бонч-Бруевича заложников выпустили на волю и поселили в так называемых Королевских номерах – так называлась местная гостиница. Поселитьто поселили, но обязали каждый день являться в ЧК. В остальном особых ограничений в жизни Михаила Александровича не было.Независимый образ жизни бывшего великого князя страшно бесил местных большевиков. Их злоба росла пропорционально корректности Михаила Александровича, который за все время ссылки не нарушил ни одного установленного для него правила жизни. А тут еще успехи колчаковцев и белочехов: за какихто несколько дней красные потеряли Челябинск, а за ним и Омск! Злоба местных большевиков нашла выход в кровавом заговоре, инициатором которого стал некто Иванченко.Он был членом Мотовилихинского совдепа, комиссаром Перми и начальником городской милиции одновременно.Что за тараканы поселились в его плебейских мозгах, нам никогда не понять, но этот большевик решил тайно ликвидировать Михаила Александровича. Своим замыслом он поделился с заместителем начальника Пермской ГубЧК Мясниковым – и нашел в нем горячего единомышленника.Самое удивительное, эта нелюдь – а иначе их не назовешь, не стеснялась предавать гласности свои кровожадные размышления или, проще говоря, философию большевикаубийцы. Хотите верьте, хотите нет, но этот самый Мясников написал воспоминания, за которые его не отправили на каторгу, а, напротив, повысили в должности. Брошюрку же опубликовали массовым тиражом. И знаете, как называется книжица этого идейного палача – «Философия убийства, или Почему я убил Михаила».Вчитайтесь в небольшой отрывок из откровений верного сына партии.«Но что я буду делать с двенадцатью нашими, что охраняют Михаила? Ничего не буду делать. Пусть все считают, что Михаил бежал. ЧК их арестует и за содействие побегу расстреляет. Значит, я провоцирую ЧК на расстрел своих? А как же иначе?! Выходит, что я убиваю 17 человек? Многовато. Но иначе не выйдет. Думаю, что если все сойдет гладко, то это послужит сигналом к уничтожению всех Романовых, которые еще живы и находятся в руках Советской власти».Кроме уже упомянутых Иванченко и Мясникова, в похищении Михаила Александровича и его трусливом убийстве участвовали: Марков, Жужгов, Малков, Дрокин, Колпащиков, Плешков и Новоселов. За редким исключением все они – большевики с дореволюционным стажем, боевики, чекисты или красногвардейцы.А теперь – о гнусной акции, организованной девятью большевиками.Похищение великого князя состоялось в ночь с 12 на 13 июня 1918 года. Перед этим Жужгов достал два крытых фаэтона с хорошими лошадьми.Фаэтоны поставили во двор управления Пермской городской милиции. Тогда же к заговору подключили некоего Дрокина, который должен был дежурить у телефона начальника милиции и в случае, если милицейская конница начнет преследовать фаэтоны, направить ее в другую сторону.Михаила Александровича решили вывезти из гостиницы под видом ареста, для чего Малков составил соответствующий документ, поставил подпись и скрепил ее печатью ГубЧК. Предъявить ордер на арест поручили Жужгову. Когда он вошел в комнату Михаила Александровича, тот уже ложился спать. Документ ему показался подозрительным, и Михаил Александрович потребовал, чтобы ему разрешили позвонить Малкову.Звонить ему не разрешили, но к телефону прорвался личный шофер великого князя.Поднялся шум, назревал скандал, Михаил Александрович отказывался куда-либо идти.Короче говоря, операция по похищению великого князя была поставлена под угрозу срыва.Тогда в комнату ворвались вооруженные с ног до головы Малков и Колпащиков, силой заставили Михаила Александровича одеться и вытолкали его на улицу вместе с Брайаном Джонсоном. Великого князя посадили в первый фаэтон, его секретаря – во второй.Была кромешная ночь, лил сильный дождь – и никем не замеченные фаэтоны помчались в сторону Мотовилихи.В семи километрах от Мотовилихи фаэтоны свернули в лес и остановились. Михаила Александровича и Джонсона вывели наружу. Первым грязное дело начал Малков: он сразу же выстрелил Джонсону в висок. Жужгов бабахнул в Михаила Александровича, но не убил, а только ранил. Второй патрон заклинило. И тогда в упавшего на траву великого князя начали палить все.Когда стало светать, утомившиеся палачи забросали трупы хворостом и разъехались по домам. Отдохнув, выспавшись и обмыв удачную операцию, на следующую ночь убийцы вернулись к месту расправы. Трупы они закопали, а все, что было в карманах своих жертв, чисто по-бандитски поделили между собой.Так не стало последнего русского царя Михаила II. Он не сидел на троне, не правил страной, для своих подданных не успел сделать ни хорошего, ни плохого, но заплатил своей жизнью за неведомые грехи своих венценосных предков.…А теперь о том, с чего был начат наш рассказ, – о реабилитации членов царской семьи. То, что она состоялась, то, что, вопреки непостижимой мудрости наших законов, общественность добилась признания всех членов дома Романовых жертвами политических репрессий, является свидетельством того, что здравый смысл существует, что если долго стучать в казалось бы наглухо закрытые двери, можно и достучаться – нас не только услышат, но и что-то сделают.