[i]Мой собеседник Олег Теодорович — доктор медицинских наук, профессор кафедры урологии Медицинской академии последипломного образования и одновременно заведующий отделением эндоурологии и дистанционной литотрипсии в больнице имени Боткина. Когда я готовился к этой беседе, заглянул в «Популярную медицинскую энциклопедию», изданную не так давно — в 1987 году.Так вот, там термина «литотрипсия» вообще нет. Почему? Этот вопрос я и задал Олегу Валентиновичу.[/i]— Лет 15 назад, когда шла работа над энциклопедией, эти понятия были, конечно, уже известны профессионалам-медикам, — заметил ученый. — Но методы, основанные на них, еще редко использовались в практике. Ведь как тогда лечили урологических больных? Применяли некоторые, порой малоэффективные препараты, а основным приемом хирургов-урологов оставался разрез. Но урология бурно развивается. И теперь в нашем распоряжении ультразвуковое сканирование, компьютерная томография, лазеры, аппараты для дистанционного дробления камней в почках. Прижились принципиально новые эндоскопические методы — когда подбираются к органу или к больным тканям через естественные мочевые пути. Травмы при этом минимальные. Обычно через три-четыре дня больной может уже покинуть клинику.Так вот, дистанционная литотрипсия — это принципиально новый метод лечения мочекаменной болезни без операции. Термин «литотрипсия» включает в себя два слова: литос — камень, трипсия — разрушение… Суть метода в следующем. Через кожу к камню дистанционно проходит сфокусированная ударная волна, которая за один или несколько сеансов разрушает камень в песок или до мелких фрагментов.[b]— Недавно моему родственнику удалили одну почку, обнаружив злокачественную опухоль. Метастазов в других органах не было. Сколь приемлемое «качество жизни» ждет пациента, оставшегося с одной почкой?[/b] — Господь Бог создал человека с двумя почками. Это парный орган, цель которого — выведение шлаков из организма. Если вторая, теперь уже единственная почка вполне здорова и справляется с возложенной на нее функцией, человек будет нормально жить и работать.[b]— Онкологической патологией вы занимаетесь тоже?[/b] — Всем клиническим больницам Москвы разрешено и даже вменено в обязанность лечить онкологических больных. Боткинская больница чуть ли не со дня основания является клинической. То есть такой, где возглавляют лечебную работу, внедряют новые технологии специалисты кафедр медицинских вузов, исследовательских институтов, где в отделениях-клиниках есть видные ученые-медики. Мы лечим онкобольных, применяя все доступные современной науке технологии — химиотерапию, лучевую терапию, хирургию. Подчеркну, когда становится ясно, что без операции не обойтись, удаляя опухоль, стараемся сохранить пораженный орган. Опухоль удаляется в пределах здоровых тканей. Органосохраняющие операции требуют новейших методов диагностики. Ведь надо точно знать, выходит ли опухоль за пределы почечной капсулы. В больнице накоплен большой опыт проведения таких операций. У нашего сотрудника А. В. Серегина практически готова докторская диссертация, посвященная этой проблеме. Выполнена она под руководством крупнейшего уролога, члена-корреспондента РАМН В. Н. Степанова. Эта работа свидетельствует, что урологии теперь под силу диагностика даже бессимптомных опухолей на ранних стадиях. А это позволяет вполне успешно лечить пациентов.[b]— В вашей клинике я видел лазеры…[/b]— Да, для многих операций, тем более органосохраняющих, главное — остановить кровотечение. Отечественный лазер «Ласка» мы используем с проникновением внутрь ткани, и он существенно повышает качество операции. 100-ваттный лазер используется для остановки кровотечения в сосудах диаметром до двух миллиметров. Техника активно внедряется в практику, решая сложнейшие проблемы. В недалеком будущем у нас откроется новая рентгеноэндоскопическая операционная. Самая что ни есть современная! За ее оснащение спасибо руководителю московского здравоохранения А. П. Сельцовскому, который, кстати, был в свое время главным врачом Боткинской.[b]— Олег Валентинович, как я понял, вы активный сторонник новых технологий в медицине. А искусство, мастерство хирурга — оно что, сегодня на втором плане? А интуиция, о которой писали еще Вересаев и Булгаков? [/b]— Мастерство, талант хирурга сегодня имеют такое же значение, как и на протяжении всей истории медицины. Точная рука, умение владеть собой, глубокие знания и опыт — без этого не может быть квалифицированного хирурга. В нашей Академии последипломного образования обучаются врачи. Следя за их успехами, бывая с ними на дежурстве, я иногда вынужден кое-кому говорить: вам не стоит быть хирургом, найдите себя в другой сфере медицины, у вас нет этого дара. И еще: работа хирурга — огромная, не всем посильная ответственность. Я глубоко убежден: человек равнодушный, циник, не чувствующий ответственности, не может быть хорошим хирургом. Ведь на лезвии хирургического скальпеля — жизнь и смерть пациента. Так что эти человеческие и профессиональные качества лидируют и по сей день. Просто благодаря новым технологиям современный хирург лучше вооружен, чем во времена Вересаева и Булгакова. Теперь об интуиции… Как понимать это слово? Как угадывание, способность заядлого картежника сделать правильный ход? В такую «интуицию» применительно к медицине я не верю. Мой учитель профессор В. С. Рябинский говорил, что правильно собранный анамнез позволяет найти единственно правильное решение… [b]— Но все-таки — найти…[/b] — Да, в процессе операции может возникнуть любая непредвиденная ситуация. Умение быстро и безошибочно ее проанализировать и принять правильное решение — а дается это большим опытом — такое умение, пожалуй, и есть интуиция хирурга.[b]— Бывая за границей, какие принципиальные различия наших и зарубежных урологических служб вы подметили?[/b] — У нас есть замечательные врачи, можно сказать, мирового класса. Например, коллектив Института урологии МЗ, возглавляемый урологом с мировым именем академиком РАМН Н. А. Лопаткиным, не имеет аналогов ни в одной стране. Уровень урологической помощи в этом институте, а также в ведущих урологических клиниках Москвы, Петербурга и некоторых других городов соответствует мировым стандартам. Однако за рубежом очень высокий «средний уровень» медицинской помощи повсеместен. У нас же огромен разрыв между районной поликлиникой и клиникой в больнице. К нам в отделение поступают больные, практически не обследованные. Приходится тратить массу времени на обследование пациента, в лечении которого подчас именно время — решающий фактор.[b]— Так происходит всегда? [/b]— Почти всегда. Но я надеюсь, со временем больные, кроме направления из поликлиники будут иметь при себе рентгеновские и компьютерные томографические снимки, результаты анализов и т. д. Тогда после небольшой перепроверки данных мы сможем приступать к лечению незамедлительно.