[i]Уникальные награды — Золотой стетоскоп и Золотая медаль академика И. Павлова за выдающиеся заслуги в области неотложной кардиологии вручены президенту Российского научно-медицинского общества терапевтов, руководителю Центра неотложной кардиологии НИИ Скорой помощи имени Н. Склифософского, академику Российской академии медицинских наук и Российской академии естественных наук [b]Алексею Голикову[/b].[/i][b]Семь страниц наизусть [/b]Врачебный обход в Центре неотложной кардиологии проходит снизу вверх: на первом, втором этажах лежат самые тяжелые, выше — ходячие.Больных регулярно навещает сам руководитель клиники и дважды академик. Лично поговорит с пациентом, выслушает доклад лечащего врача, даст рекомендации. К этому человеку с тихим голосом больные проникаются доверием, даже не зная о его регалиях и авторитете в медицине.…В сентябре у Голикова междугородние звонки не умолкали — казалось, вся Россия собралась на устроенную по инициативе Алексея Петровича конференцию, посвященную 100-летию со дня рождения выдающегося терапевта России Александра Мясникова.— Денег в больнице нет, но я все равно приеду, за свой счет, — сказал Алексею Петровичу по телефону один из провинциальных терапевтов. Поучаствовать в такой конференции многие врачи посчитали делом профессиональной чести. И не ради памяти великого русского врача, хотя и это было бы понятно, а для того, чтобы пополнить свой медицинский багаж знаниями методов лечения, возвращающих больных к жизни. Поучиться у Голикова — все равно что в свое время было пройти школу Мясникова.…Шла война. После тяжелой ленинградской битвы Алексея Голикова отзывают с фронта. Студент Ленинградской военно-медицинской академии вгрызается в науку.Однажды заведующий кафедрой академии Мясников — а он во время войны был главным терапевтом Военно-морского флота — собрал студенческий кружок и говорит: «В ближайшие годы основной проблемой в медицине будет гипертоническая болезнь». Будущие ученые изумились, так как никто не придавал этой болезни столь серьезного значения. Выступить с докладом поручили студенту Голикову и дали неделю на подготовку.— Мне сказали, — вспоминает Алексей Петрович, — что меня будут слушать 25 ведущих профессоров и вся молодежь. Перетрусил я страшно. К 23 часам, несмотря на комендантский час, пришел к Александру Леонидовичу домой. Он посмотрел мою работу и спрашивает: «Как будете докладывать?». Читать буду, говорю. Он мне: «Вас придут слушать академики, профессора, а вы — читать? Выучить!».Выступать надо было наутро. А по ночам для слушателей отбой, отключают свет. Забился Алексей в угол — и учил… На другой день в газете «Военно-морской врач» было отмечено, что «вчера с блестящим докладом выступил слушатель третьего курса Алексей Голиков». Эти семь страниц доклада стали первым научным трудом молодого ученого. А Мясников его заметил — почти по Пушкину — и с тех пор направлял талантливого ученика, который после ухода учителя принял эстафету его изысканий.С Мясниковым чиновникам от медицины всегда было трудно. Трижды представлялись его великолепные работы на премию — и трижды их «рубили». Когда Сталин умер (а Сталина он тоже лечил, вместе с Лукомским и другими профессорами), открылся доступ за рубеж, где нашего академика оценили так высоко, что Международное общество кардиологов наградило его Золотым стетоскопом. Такую награду имели всего три ведущих кардиолога мира.И вот сейчас подобной уникальной наградой наградили Алексея Голикова, сменившего своего учителя на посту председателя Российского общества терапевтов.[b]Каждая больница должна быть правительственной [/b]Приехавших из глубинки врачей в Центре неотложной кардиологии поражает все. Входишь, рассказывают, в помещение — и разочарованно думаешь, что здесь ничего особенногото и нет, не то что, скажем, в кардиологическом центре у Чазова. А оказывается, здесь, в четвертом корпусе «Склифа», на небольшой территории сосредоточено все необходимое для экстренного обследования больного и проведения научных исследований на самом современном уровне.Больного доставляет реанимационная машина, за полчаса его здесь обследуют, прогнозируют развитие болезни и проводят интенсивное лечение. Ангиография, эхокардиография, электрокардиография, синтеграфия, современная биохимическая лаборатория — полный «джентльменский» набор, на уровне лучших западных клиник.Больше того, когда у Алексея Петровича побывали американцы, англичане, французы, немцы, то многие из них говорили, что они о таком оборудовании могут только мечтать.Оборудуя клинику, Голиков по всему миру подбирал самую лучшую аппаратуру. Над ним не довлели чьи бы то ни было протекционистские требования. А ведь американцы, допустим, если строят клинику, то им навязывают только американское оборудование, англичанам — преимущественно английское, немцам — немецкое. У Голикова оборудование и отечественное, и зарубежное. Скажем, есть аппарат из Японии, который американцы только сейчас начали закупать, — ангиографическая установка для исследования сердца. Из Голландии — дыхательная аппаратура, из Штатов — велоэргометр, который позволяет не только записать электрокардиограмму, но и эхокардиограмму, синтеграмму — это когда вводят специальный препарат, который накапливается в зоне повреждения.[b]— Алексей Петрович, — спросила я у Голикова, — насколько я могу судить, с любой болезнью можно отправиться лечиться за границу — там будут и эргометры, и тонометры, и уход, деньгам соответствующий. Но ни до какой заграницы не успеешь доехать, когда сердце, как говорится, схватило. Тут надо помогать немедленно. Мы можем положиться на вашу неотложную кардиологию? [/b]— Лечебная работа поставлена у нас не хуже, чем в том же правительственном центре. Но я считаю, что любое медицинское учреждение в стране должно быть правительственным — по тому вниманию, которое должно оказывать ему правительство. На здравоохранение выделяются у нас мизерные деньги.Тяжелых больных с инфарктом миокарда часто привозят на «скорой» фельдшеры, которые не могут оказать высококвалифицированную помощь. Врачи в бригады «СП» идут неохотно, заработки слишком малы.А оказать неотложную помощь при первой боли в сердце — часто значит спасти человека. Еще Павлов говорил, что боль — это симптом тревоги.Приезжает подчас к человеку, страдающему от боли в сердце, стажер«первогодок», посмотрит — и решает: ничего страшного, мол, потерпит... И уезжает. А в следующий вызов у человека уже тяжелейшее осложнение.[b]В «Склифе» не всех терапевтов хирурги съели [/b]— В наш центр мы больного быстро доставляем. Есть препараты, которые немедленно растворяют тромб, восстанавливают кровообращение. Благодаря методу быстрого реагирования, удалось снизить летальность с 12 процентов до 5,6 процента. Эта статистика соответствует самым высоким международным достижениям.Но если учесть, что к нам поступают не только «рафинированные» больные — то есть до этого практически здоровые, не старше 50 лет, как в других центрах, — к нам поступают больные всех возрастов с букетом сопутствующих заболеваний. При этом под нашим контролем и те больные, у которых возникает инфаркт миокарда в других хирургических клиниках нашего института.Кроме того, большое внимание уделяем кризовым состояниям. Потому что гипертонию — вы знаете, что начал я заниматься этой проблемой еще студентом — можно излечить, если начать лечение как можно раньше. Хотя наши ученые говорят, что это невозможно, мы придерживаемся другой точки зрения.И Алексей Петрович рассказал, как еще в клинике Мясникова в Ленинграде проводил наблюдения за группой курсантов военно-морских заведений. За десять лет удалось вылечить 15 процентов страдавших гипертонией. И даже двадцать лет спустя у тех, кто соблюдал режим труда и отдыха, отказался от курения и алкоголя, все было в порядке.Раньше, когда Голиков работал на общественных началах главным терапевтом Московского района в Ленинграде, к нему приходили тысячи перенесших инфаркт миокарда, всем давали инвалидность и запрещали работать. На свой страх и риск Голиков разрешал им трудиться. И люди возвращались к полноценной творческой жизни. А у тех, кого переводили на инвалидность, подчас случался повторный инфаркт — и они действительно становились либо инвалидами, либо погибали от психоэмоциональных стрессов.Когда Алексей Петрович приехал в Москву, ему, уже зарекомендовавшему себя специалисту, предложили заведовать клиникой в правительственном центре. Но он решил продолжать исследования «в гуще народа».— Мне тогда Чазов, — рассказывает Голиков, — которого я всегда считал своим добрым советчиком, сказал: «Куда ты идешь? В «Склифе» всех терапевтов хирурги «съели». Если и тебя «съедят» — помогать не буду». Я говорю: оставьте за мной клинику, а там — будь что будет.[b]Мэра со всех сторон давят: «Дай, дай!» [/b]— Впервые мы начали анализировать, отчего больные погибают в течение десяти дней после первого приступа. Вырабатывали методические рекомендации, создавали специализированные бригады. Врачей в них готовили прямо здесь, в центре, они все потом защитили кандидатские диссертации, а некоторые сейчас профессора.Сегодня приходится возрождать эти бригады. Но беда в том, что молодые специалисты не хотят идти на маленькую зарплату. Они готовы день и ночь работать, но им надо кормить себя и семью. У нас остаточный принцип для медицины, и директору центра приходится — вдумайтесь! — делить таблетки: столько-то одному лечащему врачу на неделю, столько-то другому. Это же ужасно! И никак не можем доказать правительству, что мы теряем профессионалов.У меня, правда, сохранился кадровый костяк, но многим приходится подрабатывать. И если раньше врач мог находиться у постели больного сутками, то теперь это роскошь.Кстати, из бесед с медиками выяснилось, что, оказывается, на периферии-то врачи порой лучше обеспечены, значит, и помощь могут оказывать эффективнее. Как ни крути, а зависимость здесь прямо пропорциональная, как в любом деле.[b]— А еще говорят, что в столице заработки выше, — оказывается, это не касается медиков? [/b]— Надо сказать, что мэр нам помогает. Но его со всех сторон давят: дай, дай... Он не может всем дать. Ну повысил зарплату «скорой помощи», немножко прибавил общим врачам.Но он сам знает, что эти деньги не таковы, чтобы переломить ситуацию. К сожалению, возможности города не столь значительны. А в других регионах и вовсе зарплату задерживают по нескольку месяцев… [b]Врач обязан уметь и — чувствовать — Вы один из тех, кто составил школу Мясникова. А много ли у вас учеников? [/b]— У меня 60 кандидатов, 15 докторов наук, человек 200 прошли через клиническую ординатуру. Среди тех, кто был ко мне «прикомандирован», 15 профессоров, ассистенты, доценты в Москве, в других центрах. Вот на конференции подошел человек: «Алексей Петрович, я же ваш ученик, был в ординатуре. И благодарен вам за вашу требовательность».Далеко не все могут работать в «неотложных состояниях». Есть великолепные доктора, интеллигентные, но психологически они не могут быстро ориентироваться в подобных нашему центрах, «сгорают».Надо чувствовать, чем больной страдает.Зачем больному ехать за границу и за 30 тысяч долларов делать операцию, когда у меня хирург сделает ее великолепно! К нам приезжал родоначальник аортокоронарного шунтирования Кантельбах и предложил направить к нему двух молодых специалистов на обучение бесплатно только потому, что мы создали такой центр, который действительно может проводить лечение на самом высоком уровне.Мы так и поступили: наши медики прошли обучение в Германии, великолепно освоили методики, теперь могут делать и уникальные хирургические операции.…Когда мы прощались, я заинтересовалась библиотекой в кабинете. Много книг с дарственными надписями.— А эту, — достал Голиков том с полки, — написала искусствовед, которая попала к нам с инфарктом, через четыре недели выписалась и после этого закончила книгу. Между прочим ей — 90 лет…