100-летние пациенты у нас не редкость

[i]Скоро исполнится полвека городской клинической больнице № 60 для лечения людей пожилого и старческого возраста, а также долгожителей. Корреспондент «Вечерки» попросил [b]главного врача больницы Александра Михайловича ЛУКАШЕВА[/b] ответить на вопросы, интересующие читателей газеты.[/i][b]– Александр Михайлович, москвичи до сих пор называют вашу больницу по старинке – клиникой старых большевиков...[/b]– Она на первых порах таковой и была, предназначалась для лечения пенсионеров союзного и республиканского значения. В известной степени она была закрытой – только для определенного круга людей. Но 15 лет назад стала открытой. Теперь это городская больница гериатрического профиля, где лечат людей пожилых, больных старческого возраста и долгожителей. Любая районная поликлиника может дать своему пациенту направление в нашу больницу. Но в некоторых поликлиниках об этом до сих пор не знают, считая нас по-прежнему заведением закрытым.[b]– Вы лечите только пенсионеров?[/b]– Не только. Но в соответствии с нашим профилем больше 90 процентов больных – это люди пожилые.[b]– Вот вы назвали три возрастные группы ваших больных: пожилые, старческого возраста и долгожители. Есть ли между ними какие-то границы?[/b]– Разумеется, четко обозначенных границ нет, все довольно условно. Думаю, можно говорить о том, что в возрасте 60–74 лет это люди пожилые, 75–90 лет – старческий возраст, а дальше за 90, до ста лет и больше – это уже долгожители. Большинство гериатров именно такие границы видит. Но все это, повторяю, очень условно. Приглядитесь хотя бы к своим знакомым: одни в 60–65 лет выглядят глубокими стариками, других и в 80 язык не поворачивается назвать пожилыми.[b]– А много ли у нас таких, если средняя продолжительность жизни в стране у мужчин сейчас, кажется, 58 лет?[/b]– То, что вы сказали, – очень распространенное заблуждение. 58 лет – это средняя, расчетная величина. У нас низка рождаемость, недопустимо велика детская смертность, гибель по разным причинам молодых людей и многое другое, что снижает среднюю продолжительность жизни... Если, скажем, один человек умер, не прожив и года, а другой дожил до ста лет, то в среднем получится всего 50. Это, конечно, очень упрощенно, но наглядно для примера. Пожилых людей, стариков у нас много. Население Москвы, да и всей страны стареет. И это тревожный демографический фактор.[b]– Сколько человек за год проходят через вашу больницу?[/b]– 12–13 тысяч. У нас почти 950 коек. Это крупная многопрофильная, единственная в своем родемосковская больница, которая оказывает помощь по 35 врачебным специальностям. Работают здесь четыре кафедры различных вузов – так что профиль клинических отделений довольно широкий.Больница хорошо оснащена диагностическим и лечебным оборудованием.Хочу подчеркнуть, что идет постоянное обновление. В начале года, например, открылся после реконструкции корпус на двести с лишним коек, где палаты, в основном, одно- и двухместные, несколько – трехместных. Половина палат – с душем, все – с туалетом. Для больных стариков, которым тяжело и ходить-то по коридорам, это очень важно.[b]– Лечение, наверное, влетает больным в копеечку?[/b]– Нет. Все финансирование, содержание больницы – из бюджета города и средств обязательного медицинского страхования. У нас нет ни одной хозрасчетной койки.[b]– Есть ли койки платные?[/b]– Есть. Но они не хозрасчетные, так сказать, в чистом виде. Мы открыли одно из немногих в городе отделений для совсем немощных людей. Это тяжелые больные, которые зачастую не могут находиться дома, так как требуют постоянного внимания и ухода. Больные в это отделение принимаются с частичной оплатой, покрывающей расходы на питание, средства ухода (дополнительные памперсы, к примеру). Но само лечение, лекарства – для таких больных бесплатно. Отделение это получает в городе все большую известность и, если так можно сказать, приобретает популярность.[b]– А есть в больнице отделения, если не уникальные, то для Москвы все же редкие?[/b]– Да, и не одно. Назову хотя бы сомопсихиатрическое, где лечим стариков с тяжелыми расстройствами психики возрастного характера. Все это осложнено инфарктами, инсультами, воспалением легких, какими-либо хирургическими патологиями. Здесь совместно работают психиатры и терапевты, хирурги и неврологи...[b]– И подолгу больные в этом отделении лежат?[/b]– Бывает, и по месяцу, и по два.[b]– Но действуют ведь какие-то медико-экономические нормативы: установлены усредненное количество койко-дней, финансовые затраты на больного...[/b]– Старые люди поступают к нам, как правило, с целым букетом болезней. Иногда сложно выделить, что же преобладает, определить, с какого заболевания нужно начинать лечение, от головы до пяток. И все необходимое для лечения таких больных у нас есть. Но времени на это уходит, конечно, больше, чем положено по нормативам. Если в среднем по Москве на больного получается, кажется, 14 с небольшим койко-дней, то у нас больше двадцати.[b]– Практикуете ли вы какие-либо суперсовременные методы лечения, как модно говорить – высокотехнологичные? Бывают ли какие-то выдающиеся операции?[/b]– Этого у нас, к сожалению, нет. Может, потому, что лечатся в больнице преимущественно пожилые люди. Контингент больных таков, что не выдержит никаких экспериментов над собой.Практикуем все современные, но хорошо проверенные, имеющие право на существование, надежные, эффективные методы обследования и лечения – тут от времени не отстаем. Но пересадок органов, выдающихся операций на сердце и тому подобного у нас не бывает. Это – «хлеб» других больниц, медицинских центров. Хотя, конечно, и у нас есть кое-что, чего нет во многих других больницах. Но все же никаких открытий не делаем. Мы – «просто» хорошо оснащенная городская больница.У нас отличный персонал – опытный, чуткий, внимательный. А больные в пожилом и старческом возрасте требуют особого внимания, особого подхода. Зачастую они немощны, а то и капризны, что в таких годах неудивительно и вполне простительно. Надо это понимать, с этим считаться. И, видимо, персонал наш умеет хорошо обращаться с такими больными: у коллектива сложились добрые традиции. Многие пациенты, раз пролечившись у нас, потом не хотят идти ни в какую другую больницу – не в обиду коллегам будет сказано,– хотят снова, если потребуется, лечиться только в нашей больнице.[b]– Наверное, к вам и попасть-то нелегко?[/b]– В разные отделения и в разное время года – по-разному. Летом места есть практически по всем профилям. А в урологии и сегодня есть свободные койки. На места в эндокринологическом отделении спрос большой. В неврологию нужно ждать неделю-две, пока место освободится...[b]– Какую особенность пожилых, старых больных вы выделили бы?[/b]– Это, пожалуй, самый благодарный, самый отзывчивый, чуткий контингент...[b]– По себе это знаю. К врачам ведь и в молодости часто приходилось обращаться, и в больницах лежать. Но ни лиц врачей, ни имен-фамилий не осталось в памяти. А с возрастом стал гораздо внимательнее к людям, которые тебя лечат.[/b]– Да, когда больные видят, что ты к ним относишься не просто как к объекту приложения своих врачебных знаний, умений, сил, а стремишься по-настоящему им помочь, тебе навстречу буквально сердца раскрываются – как бы громко и банально эти слова ни звучали. Пожилые люди все видят, все понимают, все чувствуют – у молодежи этого нет. Наш контингент, повторяю, – очень благодарный.