Почти каждому четвертому (23,5 процента) отказывали в работе из-за его диагноза. Каждый второй увольнялся сам — по той же причине. При этом подавляющее большинство опрошенных пропускали учебу или работу из-за псориаза. По-видимому, люди стеснялись красных пятен и бляшек на коже.

Сделаем скидку на психологические комплексы. Псориаз на лице и руках не спрячешь, и больным порой кажется, что окружающие только на них и смотрят. Свои личные неудачи они склонны объяснять тем, что общество отгораживается от больных. Но слишком уж велик процент больных с отказами в трудоустройстве. Вряд ли все они хотели работать артистами, телеведущими и секретарями в приемных, где свежесть кожи действительно играет роль при выборе кандидата.

В Средние века люди панически боялись заразиться чумой или оспой, а эпилепсия считалась наказанием за грехи. Понятно, почему больные становились изгоями. Но и сегодня, когда медицина вышла на неизмеримо более высокий уровень, а общество называет себя толерантным, больных продолжают сторониться. Нежелание контактировать порой превращается в дискриминацию. И это серьезная проблема — как российская, так и общемировая.

По данным глобального исследования Международной организацией труда, 60 процентов опрошенных считают, что всех устраивающихся на работу надо тестировать на ВИЧ. 40 процентов не хотят находиться рядом с инфицированными. И это — спустя 40 лет с начала эпидемии СПИДа, когда давно доказано, что бытовой путь заражения невозможен. Даже сейчас, когда число россиян с этим диагнозом перевалило за миллион (а сколько еще необследованных!), 14 процентов высказываются за изоляцию ВИЧ-инфицированных, 2 процента — за «ликвидацию». И это, кстати говоря, прогресс, в 2015 году таких радикалов было больше — 26 и 7 процентов соответственно.

Фото: shutterstock

Если появляется информация о положительном анализе, человека часто выживают с работы, с ним перестают общаться знакомые и соседи. Осуждают за «аморальное» поведение, хотя ВИЧ давно вырвался за пределы групп риска. То же самое испытывают больные вирусными гепатитами и венерическими инфекциями.

А расстройства психики! Диагноз сразу воздвигает стену между больным и здоровыми. Родители пишут жалобы, если в одном классе с их ребенком учится «дефективный». Люди не хотят ни работать, ни общаться с такими больными. А изоляция зачастую усиливает симптомы психического недуга.

Лишь сравнительно недавно общество подобрело к маломобильным гражданам. Создание безбарьерной среды, устройство пологих пандусов стало нормой. Раньше считалось: не можешь ходить, как все, — сиди дома! А вот онкологических больных все равно избегают. Приехавшим из регионов в Москву на лечение трудно снять квартиру: «Ауру испортите! Заразите!» По сути, это отверженные нашего века. Дикость.

Отторжение обществом больных, навешивание на них ярлыков называется социальной стигматизацией. Можно пенять на слабую медицинскую информированность населения, думать, как ее улучшить. Но дело еще и в том, что человек стремится, часто неосознанно, отгородиться от чужих страданий. И действительно боится заразиться — только не гепатитом, а горем и бедой. Изменить отношение к больным труднее, чем в сотый раз объяснять, что ВИЧ при рукопожатии не передается.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции