Вот дом, который построил я. Теперь хочу продать, потому что не нужен. А его никто не покупает — ровно по той же причине. Хотя прошу недорого. Воспоминания стоят дороже.

Строго говоря, это даже не дом, а дачный домик, две комнатки и чердачное помещение, элегантно именуемое мансардой. Вода в колодце, газ в баллонах, удобства — на территории, а территория — шесть соток. В общем, история восходит к концу 80-х годов.

Резервация наша называлась красиво — «садовое товарищество». Но пасторальный образ не складывался: вместо благоухающих яблонь — пыльные грядки, вместо барской усадьбы — гадкого вида строительные вагончики, вместо гостей в белых одеждах — облаченные в заношенные майки и треники товарищи по работе.

Все это благолепие мне, молодому в ту пору человеку, не нужно было даром. Но, видимо, само это слово — «даром» — зацепило потаенные струны души. Шесть соток на работе выделяли бесплатно, глупо же не взять. А под постройку давали кредит, которого мне хватило аккурат на то, чтобы заказать в Костромской области брус для панельно-щитового домика.

Брус везли на самосвале, доехали к ночи, шел проливной дождь, завалились правым боком в кювет, все вывалилось, мы с шофером, грязные, как черти, часа два таскали доски на участок, чуть не померли.

Потом до утра искали кран, чтобы вытащить самосвал… Именно в ту ночь я все понял насчет бесплатного сыра.

Брус провалялся на участке целый год, видеть его было тошно, но каждый месяц приходилось идти в сберкассу, выплачивать по кредиту, и это предстояло делать аж десять лет. Но родное государство не оставило в беде. Случилась не то деноминация, не то девальвация рубля, короче, сильно обесценился наш «деревянный». Накопления на сберкнижках рассыпались в прах.

Многократно подняв цены, правительство вынуждено было поднять и зарплаты.

А вот номинальное выражение кредита осталось прежним, и я буквально двумя зарплатами погасил его. Кому вой на, а кому мать родна.

И тут же услышал глас небес: если уж после такого подарка ты, парень, не обустроишь участок, пощады не жди. Испугавшись, я напрягся и в первое же лето поставил дом, а в следующий сезон создал на шести сотках объемно-пространственную композицию из крохотной веранды, хозблока с туалетом и душевой лейкой, а также беседки для умиротворения и созерцания.

Вот только созерцать было некогда и нечего. Жизнь проходила то в Москве, то в командировках; тащиться в выходные два часа на электричке и потом семь километров пешком, чтобы лицезреть, как коллеги, надрывая поясницы, пропалывают грядки, — сердечное мерси! Глубоко чуждый рабского энтузиазма, я приезжал туда дважды в год: открыть сезон и закрыть.

И вот на днях поеду снова, и будет мне грустно.

Бывших коллег здесь почти не осталось; кто-то перерос шесть соток, другие закончили свой путь, и в их вагончиках живут совсем другие люди. Вот и я свой домик, своего садового товарища, рано или поздно продам, так и не почувствовав гордости от того, что был частным собственником, владельцем недвижимости и даже, если угодно, латифундистом.

Пусть повезет другому.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции