Если бы члены ЦК КПСС знали, какие перемены начнутся после их решения 11 марта 1985 года избрать Генеральным секретарем ЦК Михаила Горбачева, то половину из них точно хватил бы «кондратий».

Был определенный символизм в том, что вокруг фигуры самого молодого члена Политбюро развернулась нешуточная борьба. Основными претендентами были, помимо Горбачева, глава московской парторганизации (уже в возрасте к тому времени) Виктор Гришин и глава Ленинграда 60-летний Григорий Романов. В том, что в схватке победил Горбачев, заслуга не только самого влиятельного члена Политбюро бессменного главы МИД Андрея Громыко, но и курировавшего оргработу в ЦК выходца из Томска Егора Лигачева (он сильно «прошерстил» состав ЦК, наполнив его людьми, послушными ему лично). Свою роль сыграла и, скажем так, «организационная ловкость» Горбачева и его сторонников. Так, во время принятия решения по генсеку один из главных оппонентов Горбачева глава ЦК Компартии Украины Щербицкий находился с визитом в США и вовремя прилететь… не смог. Григорий Романов недальновидно оказался в отпуске в Литве и едва успел на пленум, но подготовительную работу в свою пользу упустил. К моменту его прилета все уже было решено. Дряхлый предшественник Горбачева Константин Черненко, дышавший на ладан все недолгое время пребывания в генсеках, умер вечером 10 марта. Решение по Горбачеву, судя по всем, принципиально было принято той же ночью. Народу объявили о смерти «вождя» лишь 11 марта. И да, слово Андрея Громыко стало решающим. Через несколько месяцев он был «вознагражден» за это постом председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Были ли перемены необратимы? В какой-то мере. Идея неких – нет, не реформ, само слово это было слишком радикально для геронтократов из Политбюро – а «преобразований» витала в воздухе. Наследовавший вогнавшему СССР в застой Брежневу Юрий Андропов, как глава КГБ, был отлично осведомлен об истинном состоянии дел в стране. Но большего, чем «закручивание гаек», в форме ужесточения производственной дисциплины (ловли граждан в рабочее время по кинотеатрам и магазинам) выдумать не мог. Говорил о «совершенствовании социализма». А как, куда? Не было, по большому счету, никаких стратегических идей. Было ощущение, что проигрываем гонку вооружений Америке (программа «звездных войн» Рейгана всерьез напугала), было понимание, что отстаем технологически. Но четкого понимания, что плановая экономика – это путь в тупик, не было. Все тогдашние «реформаторы» грезили неким «социализмом с человеческим лицом» и паллиативными методами его «совершенствования».

Идей не было и у Горбачева. С чего он начал? С борьбы с алкоголизмом. То есть с чисто идеалистической кампании. Соответствующее постановление появилось в мае того же 1985 года. Началась безумная антиалкогольная кампания. В Молдавии из 210 тысяч гектаров виноградников было уничтожено 80 тысяч. На Украине вырубили 60 тысяч гектаров (а доходы от виноградников составляли пятую часть бюджета Украины). В России с 1985 по 1990 год площади виноградников снизились с 200 до 168 гектаров, а среднегодовой сбор сократился с 850 тысяч тонн до 430 тысяч тонн. Все это нанесло удар по бюджету. Который, теоретически, мог бы пойти на дело модернизации промышленности. До начала антиалкогольной кампании около четверти поступлений в госказну от розничной торговли приходилось на алкоголь, в 1986 году доходы госказны от пищевой промышленности составили лишь 38 миллиардов рублей, а в 1987 году 35 миллиардов рублей вместо прежних 60 миллиардов. Правда, были и положительные результаты: в период антиалкогольной кампании родилось на 500 тысяч детей больше, чем за последние десятилетия, ослабленных новорождённых было на 8 процентов меньше. Продолжительность жизни среди мужчин увеличилась на 2,6 года, что стало максимумом за всю историю России.

Но еще большую неприятность принесла Горбачеву нефть. С 1986 года происходит резкое падение цен. Достигнув пика – более 35 долларов за баррель (в нынешних ценах - это ближе к 60), в 1986 они упали до 10 долларов (это меньше 30 сегодняшних). Это стало реакцией на перенасыщенность рынка в условиях падения спроса на нефть на фоне замедления мировой экономики после арабского «нефтяного эмбарго» начала 70-х. Между тем, с 1975 по 1989 г. СССР заработал от экспорта нефти и нефтепродуктов примерно 100 миллиардов рублей (в ценах того времени, по подсчетам экономиста Николая Шмелева 200-250 миллиардов долларов). В 1986 году СССР получил за экспорт нефти и нефтепродуктов лишь 5 миллиардов инвалютных рублей вместо прежних 10–12 миллиардов рублей в год. Только за первые три года правления Горбачева страна потеряла около 40 миллиардов рублей. Собственно, доходы от нефти тогда были промотаны, потрачены на потребительский импорт и импорт зерна (в 1982 году были ввезены рекордные 32 миллионов тонн).

Никакого плана экономических реформ и даже самой идеи о направлении движения (как у Дэн Сяопина в КНР в начале 80-х, еще до прихода Горбачева) ни у кого в советском руководстве не было. Были какие-то рваные мысли по поводу «совершенствования методов социалистического хозяйствования» и прочего. Думаю, что мы до сих пор недооцениваем ту роль, которую сыграло в проведении тогдашней политики банальное невежество что тогдашних руководителей, что представителей «интеллектуальной элиты» по части того, как устроена современная экономика. Будучи десятилетиями зомбированными заклинаниями «марксистско-ленинской науки», эти люди были попросту безграмотны. Состояние наук об обществе в позднем СССР погрязло в догматизме, оно было прискорбно. Правда, сейчас, мне кажется, оно еще более прискорбно.

Считается, что Горбачев совершил роковую ошибку, когда начал в 1987 году политические «реформы» (хотя сами по себе они были весьма и весьма ограниченными и невнятными) вместо экономических (мол, в Китае было все наоборот и потому успешно). Проблема не в этом. Проблема в том, что не было грамотного представления, что делать, ни в политике, ни в экономике. Так называемые «политические реформы» попросту нечем было заменить в экономике. По части «политических реформ» у руководства СССР было примерно такое же представление, как о реформах экономических – то есть такое же невежественное. Исходили из возможности реформировать социализм во главе с КПСС (больше гласности и «социалистической демократии»). Примерно так же, как считали, что можно реформировать плановую экономику – «больше социализма».

СССР, на мой взгляд, и его экономика были спасаемы примерно в начале 70-х, когда пытались осторожно и планомерно нащупать некие новые варианты более эффективного ведения дел (хозрасчет и прочее). Но так называемые «косыгинские реформы» (по имени председателя Совмина Алексея Косыгина) были похоронены догматичным руководством страны и резко выросшими ценами на нефть. В этом смысле, история сейчас повторяется. Нефть снова упала для нас неожиданно.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции