По центру прогуливается мужчина, в узнаваемой наружности которого смешаны брутальность и изысканность. Его сопровождает человек, чей облик не заслуживает внимания. Первый — С. С. Говорухин, второй — автор этих строк. Первого приветствуют рижане и особенно рижанки, второй греется в лучах славы первого.

— Смотрите, Миша, смотрите, — говорит мне Станислав Сергеевич, проводя глазами кастинг прибалтийских блондинок, — Это последнее место к западу от Москвы, где встречаются такие нимфы.

— Что значит «последнее»? — не сразу понимаю я.

— Это значит, что дальше — Германия.

Вечером того же дня в рижском Доме Москвы собрался русскоговорящий люд, для него привезли новые книги и фильмы. Говорухин был приглашен мной, отвечавшим за дни российской столицы в Латвии, в качестве звездного гостя, который представит свою картину «Не хлебом единым». А надо заметить, что время было стремное - вновь раздухарились местные нацики, опять понеслось: оккупанты, руки прочь. И вот Станислав Сергеевич под аплодисменты выходит на сцену, вчитывается в лица зала — и вместо ожидаемого разговора о политике начинает рассказывать байки времен своей юности. И зал хохочет, потому что сейчас ему нужен не пафос типа: «Мы вас в обиду не дадим!», а веселый вздох облегчения. Говорухин мигом это уловил.

Обратите внимание: все, что он говорит и делает, - к месту и ко времени. Что называется, «в жилу». Одни скажут: ловит конъюнктуру. Нет, ловит флюиды общества, и фильмы его не следуют конъюнктуре, а формируют ее. Так было, когда в начале девяностых Говорухин взбодрил страну публицистической лентой «Так жить нельзя». То же повторилось уже в конце девяностых с «Ворошиловским стрелком» - долгожданным вызовом быдлу. Только что он представил свое понимание Довлатова — фильм «Конец прекрасной эпохи». Что имел в виду? Думайте сами, решайте сами.

При этом Говорухин не просто вхож во власть, — он уже давно в ней обретается. В кругах интеллигенции это не одобряют, полагая, что даже если ты солидарен с властями, держись от них на почтительном удалении, а то сам не заметишь, как прокиснет твое искусство. Тут есть свой резон. Станиславу Сергеевичу это, разумеется, известно, но каждый год он напоминает нам: я режиссер, изо всех моих ипостасей важнейшей является кино. При этом вся страна видит, как на форумах Общероссийского народного фронта он сидит бок о бок с президентом, и лик его суров и сосредоточен. Но мне всякий раз чудится, что сейчас он прервет мудреный спич, допустим, о национальной идее и, чихнув на протокол, на радость политически активной аудитории задвинет парочку смешных историй. Вот это и называется: поставить кино.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

Рига