Ветер северный

Полночь, полумрак такси. Синяков на переднем сиденье, я — на заднем. Приплюснулся к стеклу и перечисляю: «О, боже мой, каналы! Ух ты, собор! Смотрите, Нева! А вон там — тюрьма!» После этого я уснул и все забыл.

За четыре часа до этого меня разбудил крик Синякова: «Товарищи, на сцене зек!» Я сидел зрителем в старинном овальном зале со сводчатым потолком. Неподалеку — смутно знакомая девушка с фиолетовыми волосами и еще тридцать шесть незнакомых людей. Перед нами Синяков в лиловом парике дочитывал балладу про Аллу Пугачеву.

Оказалось, я проспал поэтический вечер и не слышал, как играл на гитаре Дмитрий Каледин, как читал стихи Серж Былинский и как все аплодировали петербургскому поэту Алексею Сычеву. Зато я прекрасно услышал, как Сергей Геворкян завершил вечер и объявил банкет. На банкете познакомился с интересными людьми. Один из них, с приятной сединой и понитейлом, звал на клавесинный концерт и рассказывал: «А знаете ли вы, что мы находимся в бывшей голландской реформаторской церкви? Вот в этом зале бывал барон де Геккерн со своим приемным сыном Дантесом. А в каморке, где вы оставили свое пальто, Игорь, раньше была мертвецкая». После этого меня как-то сморило.

За три часа до этого, еще чрезвычайно бодрый, я стоял на Невском проспекте, возле дома № 20, и принимал от Синякова его длинный кожаный плащ. Оставшись в джинсовке, расшитой цветами, брюках клеш и огромной ирландской кепке, Синяков, пританцовывая, вышел на панель и перешел на речитатив: «Обратите внимание! Сегодня и только сегодня в библиотеке Маяковского чтение наивомоднейшей поэзии для девушек! Серж Былинский, Дмитрий Каледин, Сергей Геворкян. А также только сегодня — Игорь Евгеньевич Ивандиков! Только Цой, только Гребенщиков! Умрем за рок!» Прохожие ловко уворачивались от притязаний Синякова, но одна девушка с фиолетовыми волосами зазевалась, и он увлек ее в здание. Геворкян стоял под колонной коринфского ордера и грустно наблюдал это представление.

За два часа до этого мы с Синяковым на Фонтанке помогали продавать билеты на экскурсию. Зазывала монотонно повторял: «Приглашаем вас на водную экскурсию «Элитный Петербург». А мы мощно подхватывали в размер известной песни Михаила Круга: «Элитный Петербург, ветер северный!» Через десять минут явилась немолодая женщина, вежливо поблагодарила за поддержку и попросила оставить «ее мальчика» в покое. Мы спустились к Невскому. Синяков привел откуда-то зебру и стал меня с ней фотографировать. Получилось отлично: вот я в обнимку с зеброй, вот зебра пытается съесть мою голову, вот я держу зебру за хвост, когда она пытается убежать. А вот уже зебра говорит мужским человеческим голосом: «Договаривались по сто рублей за фотку, с вас пятьсот».

За час до этого мы зашли в винный магазин с многообещающим названием «Градусы». Синяков внимательно изучил стенд крепких напитков и обратился к продавцу: «Скажите, котик, а какой напиток у вас хороший?» «У нас все хорошее». «Да это понятно. Но вот бывало ли, что приходит к вам человек и говорит: «Брал вчера у вас одну, а сегодня еще пять возьму для тестя». «Бывало. Возьмите эту граппу», — солидно ответил продавец. И мы взяли эту.

За полчаса до этого я проснулся на боковушке поезда «Москва — Санкт-Петербург», прибывшего на Московский вокзал. Вокруг меня были московские поэты, которые приехали в город на Неве с гастролями на единственное выступление. Главный поэт и организатор действа Сергей Геворкян долил коньяк в стакан и вручил мне со словами: «Гарик, тебе сегодня не выступать, поэтому допей то, что мы не допили ночью, и береги Синякова — вечером ему читать стихи». Я взял стакан и понял, что Петербург я опять не запомню.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции