«Вместо венца царского венец Правды» 

В Православной Церкви, просиявшей подвигами угодников Христовых, есть особый лик святых — страстотерпцы. Это люди, для которых заповеди любви к Богу и людям стали максимой. Со смирением принявшие волю Господню, предпочетшие земной жизни соблюдение слов Священного Писания, они тем самым стали наследниками вечных благ и молитвенниками за тех, кто в наши дни претерпевает испытания веры. Именно таким подвигом прославилась святая царская чета: Николай Второй с супругой, дочерьми и юным наследником. 

Задолго до роковых месяцев император заметил, что не случайно родился в день памяти Иова Многострадального. Как и ветхозаветному праведнику, русскому государю надлежало претерпеть многие скорби: пережить крах империи, унижения и мученическую смерть. Перед расстрелом, покоряясь воле Божией, Николай Второй записал: «Может, необходима искупительная жертва для спасения России: я буду этой жертвой». 

В таких словах проявились величие духа императора и его христианское смирение, поскольку он знал об исходе грядущих событий. В 1905 году во время посещения старца Варнавы Гефсиманского, государю была открыта ожидающая его участь. Слова пророчества на протяжении тринадцати лет сопровождали венценосца. Только упованием на Господа и поддержкой любящей и разделяющей его горести супруги, царицы Александры, преодолевался ужас от осознания приближающейся страшной смерти. Говоря словами святителя Иоанна Шанхайского, государь испил до дна чашу страданий, став для православных людей примером исполнения Божиих заповедей. За это и был возложен на главу страстотерпца «вместо венца царского венец Правды». 

Не только император и императрица, но и их дети достойно встретили испытания. Воспитанные в твердой вере и послушании, они во всем старались подражать горячо любимым родителям, ставшим для них подлинным примером мужества в перенесении испытаний. 

Члены царской семьи не жаловались на собственную участь, стремясь оказать поддержку родным и знакомым. 18 декабря 1917 года из Тобольска императрица написала письмо М. М. Сыробоярской, в котором говорила: «Как хотелось бы Вас видеть, утешить, согреть». В другом письме к Анне Вырубовой она обращалась: «Любимая душа, мученица моя маленькая! Да согреет Отец Небесный Твою скорбную душу». О личных тревогах лишь пишет, что она благодарна помощи Божией, поскольку все ее любимые страдают, а Господь не попускает ей и ее семье впадать в печаль. 

Переживала императорская чета происходящее тихо, молитвенно, смиряясь с неизбежностью своей жертвы. Никто не видел их озлобленными, раздраженными или гневающимися. Об этом свидетельствуют воспоминания Чарльза Сиднея Гиббса – учителя английского языка юного цесаревича. 

Когда изучаешь дневниковые записи членов императорской семьи и их приближенных, становится понятным: святые страстотерпцы не захотели освободиться из-под стражи, так как боялись нового кровопролития.

Царь Николай писал, что не желает, чтобы из-за них пострадали комендант и его помощники, а фактически — палачи венценосной семьи. Таким образом, стремясь к духовному совершенству, святые на пике жизни украсили себя исполнением слов Спасителя о любви к врагам (см. Мф. 5,44—45). 

Тяготы неволи не внесли во взаимоотношения царской четы разлад, а, напротив, еще более укрепили в них любовь друг другу, воспламенили в их сердцах упование на Бога. Как говорил в свое время апостол Петр, страстотерпцы явились, словно огнем испытываемое золото (см. 1 Пет. 1,7). 

Ежедневно семья государя обращалась к Господу с молитвой, часто ходила в церковь. Когда выходить в храм запрещалось, священнослужители приходили к ним на дом для совершения обедницы. Так, за несколько дней до расстрела священник Иоанн Сторожев и диакон Василий Буймиров совершили у них последнее богослужение, особо запомнившееся присутствующим тем, что отец диакон неожиданно вместо положенного чтения запел молитву «Со святыми упокой». Смущенный пресвитер не исправил своего помощника, а, напротив, поддержал. «Стоявшие позади нас члены семьи Романовых опустились на колени», — вспоминал протоиерей Иоанн Сторожев. По словам священнослужителя, в те минуты он почувствовал великую благодать от совместной молитвы, молитвы императорской четы о собственном упокоении.

В одном из последних писем Анне Вырубовой императрица чуть приоткрыла происходящее в ее душе в период роковых событий. Ее неожиданно будто озарил изнутри незримый благодатный солнечный свет, какой бывает после приобщения к Святым Христовым Тайнам. Дух Александры Федоровны был свободен и устремлен к Небесному Жениху. «Вместе полетим к Богу, преклонимся перед Его Престолом...», — словно предчувствуя предстоящую кончину, написала тогда императрица. 

Так и произошло ночью с 16 на 17 июля в Ипатьевском доме, когда вся семья, будучи неразлучной при жизни, осталась единой и после мученической кончины. 

Царственные страстотерпцы исполнили заповедь любви во всех ее проявлениях: преодолевая трудности ради ближних, прощая врагов, возлюбив всем сердцем Бога. Тем самым они явили верующим пример совершенной христианской жизни, поскольку любовь и является совокупностью совершенства (см. Кол. 3,14). 

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции