Человек с виду может быть очень хорошим. Много работать, причем, не только ради собственного блага. Помогать нуждающимся — родным, друзьям, незнакомым людям. А была ли евангельская самарянка, которую Христос встретил у колодца Иакова «хорошим человеком»?

Человека, расположенного помогать людям, мы не назовем жадным, скаредным. Напротив, видя, что он открыт, готов отдать последнее, почувствуем к нему расположение, желание общаться, быть в орбите его жизни. Но нередко случается так, что этот добрый и хороший человек в храм — ни ногой. Он не будет отрицать Бога, не будет воевать с Ним, потому что он вообще не настроен с кем-либо воевать. Но подумать о вере, помолиться он тоже не захочет. И человек православный всегда озадачивается общением с такими людьми: вот он и без веры во Христа добр, отзывчив на чужую беду, зачем такому храм, зачем ему спасаться так, как спасаемся мы, немощные духом. Может быть, у него свой путь спасения, «внеевангельский»?

Нет, такого не бывает! Господь же сказал: «без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5). И святые отцы поясняют нам, что добродетель, творимая не ради Христа, не во Христе, не является добродетелью. Потому что человеку может нравиться так жить, доставляет удовольствие помогать другим, быть в центре внимания, нужным, востребованным, чувствовать, что многие рассчитывают на его помощь.

С точки зрения окружающих людей такое жизненное устроение смотрится хорошо, а с точки зрения отцов — не очень, как ни парадоксально это звучит. Если человек не любит помогать ближним, но ради Христа заставляет себя сделать в этом направлении хоть что-то — это принесет ему больше пользы, чем тому, кто любит помогать ближним, постоянно это делает, но просто по личной склонности, а не ради исполнения заповеди Господней.

Поэтому Христос и говорит, что нужно отвергнуться себя, взять крест свой и последовать за Ним. А сам себе человек может нравиться в разных вариантах. Кому-то нравится скапливать богатства, кому-то нравится быть щедрым, благотворить — человек получает от этого удовольствие. Он не совершает над собой усилие, ему легко и приятно дарить другим какие-то вещи, причем, делает это тому, кто ему нравится или от кого услышит похвалу в свой адрес. В таком случае этот человек работает на себя, а не на Христа.

Понятно, что о каждом из нас у Господа Свой план, Свой способ вытащить из греха, спасти для вечности. Но в любом случае нельзя сказать, что вот, мол, человек добрый и благотворительный, но не верует в Бога, не ходит на службы, не молится, потому что ему достаточно его природной доброты. Нет, не достаточно. Более того, это может затруднить ему путь к Христу, потому что он видит себя хорошим. Он не видит себя больным, не видит нужды в Спасителе, в Христе, он думает, что у него и так все хорошо: ближнему зла не делаю, всем помогаю, что еще надо?

Тут, возможно, кроется еще одна причина существования людских страданий: они держат человека в напряжении, не дают ему расслабиться и беззаботно «плыть» по жизни, подобно щепочке, которую неведомо куда несет ручей.

Приведи своего мужа, говорит Господь самарянке (см. Ин. 4, 16). Этим вопросом Христос задевает ее за живое: так хорошо шел разговор, и вдруг — такой поворот к личной теме. Поначалу она даже пытается скрыть свою ситуацию, предстать в более выгодном свете, отвечает: у меня нет мужа. Видимо, для нее это больная тема: она страдает от того, что рядом с ней нет единственного и неповторимого спутника жизни, а менять мужей как в чехарде — кому понравится. Кроме того, возможно, ее задевает осуждение и насмешки окружающих из-за ее образа жизни.

Святитель Игнатия (Брянчанинов) писал, что именно в страдании обнаруживается, чем наполнена душа человека: «чаша скорбей обнаруживает внутренний залог человека: Давид, скорбя, идет в пустыню, а Саул идет к волшебнице».

Когда у человека все в порядке, то ему самому особо непонятно, чем его душа наполнена, чем он сам живет. А вот скорбь обнаруживает, куда он метнется, где будет решать свои проблемы и искать утешения. Давид, преследуемый Саулом, убегал далеко в пустыню и там молился и плакал перед Богом, изливая состояние своего сердца в дивных псалмах. Царь Саул, в своей сложной ситуации — перед тяжелой войной, грозившей ему разгромом и смертью, побежал не к Богу, а к человеку, связанному с темной силой и с помощью магии хочет решить свои проблемы.

Молитвы святых призывают милость Божию на нашу жизнь и на наш народ / Фото: Пелагия Замятина, «Вечерняя Москва»

И когда Господь открыл самарянке, что Он видит всю ее жизнь, а значит, может подать любую помощь, она обращается к Нему с самым сокровенным желанием: она хочет понять, как ей спастись. Не говорит: исправь мою ситуацию, дай мне нормального мужчину в мужья, как сказала бы любая нормальная, с житейской точки зрения, женщина. Самарянка же понимает, что нельзя просить многого, надо сосредоточиться на чем-то самом важном, пока Христос тут, пока Он не ушел, пока не закончилась беседа. И она задает Христу богословский вопрос! Здесь и обнаруживается «внутренний залог человека». Значит ей важнее спастись, чем разбираться с мужьями.

Более того, она не только сама безоговорочно верит Господу, не требует как Его совопросники-иудеи бесчисленных доказательств Его правоты, но становится еще и проповедницей, приносит многократно умноженный духовный плод. Она тут же идет в город и проповедует Христа, привлекая к вере во Христа своих соотечественников.

Этот один из удивительнейших евангельских эпизодов должен остаться с нами дольше, чем на одно воскресное чтение. Беседа Христа с самарянкой поможет нам честно ответить себе на вопрос: насколько для нас важна вера, молитва, правильные отношения с Богом. Или наши отношения с Христом ограничиваются просьбами: Господи, дай, Господи, помоги, Господи, не допусти, Господи, исцели. Или, как и жена самарянка, мы стараемся искать самого главного — той воды живой, о которой говорит Христос, то есть стяжания Духа Святого.

Даже если мы уже пришли к вере, ходим в храм, молимся утром, днем и вечером — не будем обольщаться, что этого достаточно. Потому что главное, что человек должен искать в православии — Духа Святого. Ощущать эту жажду воды живой, стремиться к этой воде, пока ее не найдет, пока не будет обладать Духом Святым в такой мере, чтобы эта вода всегда его наполняла.

Когда Господь говорит самарянке, а следовательно и каждому из нас: если ты получишь эту воду, вовеки не будешь жаждать, Он говорит об обожении. Когда Дух Святой будет внутри человека постоянно, ему уже нечего будет искать. Если в молитве к Святому Духу мы просим: «Царю Небесный, прииди и вселися в ны», то когда Он придет и вселится, будет иное состояние. И преподобный Серафим Саровский говорил Мотовилову: мы молимся: «прииди и вселися в ны», а зачем так молиться, если Он уже пришел и вселился. Тогда уже надо искать другие слова — благодарения, славословия Бога, восхваления Его святого Имени.

В этой жизни обожения достигают единицы. Большинство верующих, если идет таким же путем, полагает начало этому состоянию, а продолжится и разовьется оно уже после смерти, в вечности. Ведь там будет развиваться та тенденция, которую человек закладывает в основание своей жизни ныне, на земле.

Итак, еще раз смотрим на себя и определяем: готовы ли мы все силы тратить на материальное благосостояние, потому что новые и новые потребности будут возникать, манить, одолевать нас, требовать к себе внимания. И тогда может случиться, что у нас по факту не останется времени на Бога. Разве что крестик на шее будет висеть по обычаю.

Или мы решаем, что прежде всего нам нужен Бог. Тогда, обеспечивая себя, семью, тех, кому нужна наша помощь и поддержка, мы найдем время и силы для духовного движения. Как видим, это всегда выбор ценностей: что для человека важнее, то он и будет полагать в основу своего существования, краеугольным камнем своей жизни.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции