Куда ушло поколение романтиков

Страна развалилась, идеология рушилась, но люди, о которых писал Городницкий, делали свое дело на совесть. И сумели пронести то светлое, чем были живы. Окуджава, Визбор, Берковский, Матвеева, Никитины, да и сам Городницкий — они ведь были еще и учеными, писателями, сценаристами, докторами и кандидатами наук. И пели о себе, о своих современниках, которые отправлялись строить БАМ, Братскую и Красноярскую ГЭС, Магнитку, поднимать целину, осваивать глубины океана.

Из этого поколения романтиков были и мои родители — геологи, молодость которых пришлась на шестидесятые. С ними мне, ребенку, пришлось помотаться по геологическим партиям, пожить в пустыне, в тайге, поплавать по Байкалу. Какие прекрасные разговоры велись за столом, когда вся эта геологическая братия, из дальних странствий возвратясь, собиралась в нашей московской квартире! Как лихо пели песню Визбора «Зато мы делаем ракеты и переплыли Енисей...»! Как смеялись и шутили!

От этого поколения и в нашей крови — людей, родившихся уже в середине шестидесятых — расплескалось чувство романтики. От них нам передалась  любовь к хорошим стихам и умной литературе. Способность находить и читать то, что было запрещено цензурой, навык думать и делать выводы  самостоятельно.

Полеты космонавтов, фестивали молодежи и студентов, олимпиады — все это часть нашей жизни. Вот нас, семиклассников, из обычной московской школы, отправляют в трудовой лагерь на Ахтубу под Волгоград, где целый месяц предстоит пропалывать помидоры. Ежедневная норма — полтора километра! Помидоры эти снились по ночам. Но как же весело мы тогда жили! На все поле раздавались песни, мы горланили все новинки советской эстрады, нам было так весело и хорошо!

К чему это я? Да к тому, что сегодня я постоянно слышу, что эпоха романтизма канула в лету. Что нынешнему молодому поколению теперь не до романтизма — им надо зарабатывать самостоятельно на квартиры, которые раньше бесплатно раздавало государство, и кормить семьи, страхуясь от увольнения, которое может случиться по воле сбрендившего начальника. Слышу, но с утверждением, что романтизм из нашей жизни исчез окончательно, не согласна. По-моему, он просто приобрел другие формы, перестав быть частью официальной пропаганды.

Плач – это естественная самозащита / кадр из фильма «Стиляги» (2008)

Вот взять хотя бы движение волонтеров. В этом году мы шли в «Бессмертном полку» по Тверской. И буквально на каждом шагу в многочасовом потоке стояли молодые ребята, предлагающие всем желающим бутылки с холодной водой. А когда внезапно хлынул ливень, эти мальчики и девочки старательно выхватывали из потока пожилых людей, помогая им сориентироваться в толпе и добраться до ближайших навесов. А в конце этого трудного дня эти ребятки прыгали, обнявшись, в одном большом кругу на Красной площади и кричали: «Мы выстояли!» Ну скажите, разве это не романтизм?

Или, например, взять поисково-спасательный отряд «Лизы Алерт»? По 500 человек день за днем, метр за метром, они прочесывают лесные завалы или жилые кварталы в поисках пропавших людей, детей. Эти добровольцы не знают лично тех, кого ищут, но они не в силах остаться равнодушными к чужому горю.

А 97 тысяч вожатых, которые этим летом отправились в российские детские лагеря? Не желание ли это окунуться в звонкое, радостное, романтичное лето?

И разве не к той же породе романтиков относятся те, кто регулярно отчисляют деньги на помощь незнакомым больным людям? А, по статистическим данным в России, это делают двадцать миллионов человек.

Меняется время. Меняемся мы. Меняются и формы того, что называется словом «романтизм». Но главное, по-моему, остается. То, о чем в своих стихах написал хороший поэт Николай Добронравов: «В сердце я навек сохраню искреннюю преданность вам — братья по судьбе, братья по огню, братья по горячим делам».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции