В каком-то смысле 25 октября 1990 года для нашего телевидения — дата-веха. Именно в этот день зрители впервые увидели телеигру «Поле чудес», ныне гордо носящую определение «капитал-шоу». К девяностым советский зритель был давно и плотно очарован магией «Что? Где? Когда?», где также разыгрывались призы, но в ту пору — еще не деньги. Однако интеллектуальная игра не то что не претендовала на народность, но даже наоборот — всемерно подчеркивала свою элитарность и исключительность участников. Простым смертным оставалось лишь незлобиво завидовать мудрым игрокам, с печалью понимая, что им никогда не дотронуться до веселого волчка в центре круга.

А телевидение нуждалось в народном шоу. Увидев случайно «Колесо фортуны», придуманное Мервом Гриффином в 1974 году, Влад Листьев мгновенно понял, что эта передача для нашего зрителя подходит идеально. Ее слегка адаптировали «под нас», название Влад позаимствовал у Алексея Толстого, деликатно опустив, правда, пикантное название страны, где поле располагалось. И барабан крутанулся ярче волчка интеллектуалов! Она не просто легла народу на душу, эта передача. Она стала абсолютно, безраздельно народной, поскольку в ней было все, о чем мог мечтать среднестатистический обыватель: яркость балаганно-ярмарочных красок, необременительная соревновательность, великорусский «авось», возможность если и не разбогатеть, то обрести какой-никакой прибыток и свою минуту славы — ведь участники капитал-шоу становились на родине знаменитостями. Шоу испытывало нервы, возбуждало азарт и жадность, обнажало характеры. И хотя обычно ремейки хуже первоисточника, идеальным ведущим шоу стал не его «отец» — покойный Листьев, а, конечно, Якубович.

За четверть века стояния у барабана Леонид Аркадьевич создал для этого телеформата филигранно точный, просто идеальный образ. Неизменно веселый, по-свойски грубоватый, раскомплексованный Леонид Аркадьевич в «Поле» — это, конечно, не настоящий Якубович, а его профессиональный клон. Но формат настолько плотно поглотил его, что иного ведущего публика бы сейчас уже не приняла.

В отличие от американского «Колеса фортуны», не раз подвергавшегося переформатированию, чтобы не надоесть публике, все нововведения в контент передачи наши зрители делали сами. Это зрители первыми начали притаскивать на шоу и выкладывать на барабан угощение от всего сердца — пирожки, огурцы, рыбу собственной поимки и бутылки с собственными настойками. Это зрители начали приводить с собой детей, чтобы и их согрело тепло софитов, и петь частушки, и наряжать обожаемого ведущего в национальные одежды.

Это стараниями 12 тысяч человек, что отстояли свое у заветного барабана, был создан Музей передачи «Поле чудес», аналогов которому в мире нет. И потому, как бы этот формат ни ругали и ни обвиняли в пошлости «высоколобые» критики, он — живее всех живых, с чем его можно от души поздравить. Не ругайте «Поле»! Тем паче это бесполезно. Оно — наше зеркало. Мы называем буквы наугад и мечтаем о призе в студию...

Мнение колумниста может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы»

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

Телевидение