Наверное, мы до конца еще и не поняли, что произошло этим первым апреля... Но в эпохе шестидесятых поставлена точка. Горькая, похожая в своей однозначности на пулевое отверстие. Она даже кажется чуть обугленной по краям - образовавшаяся на месте ленты времени черная дыра, не поддающаяся штопке. Евтушенко был последним из великой плеяды великих властителей дум, собиравших стадионы одной лишь магией написанных ими строк.

Их и дальше будут изучать как феномен, эту разномастную компанию талантов, отчего-то засверкавших именно тогда, в мягкой и казавшейся вечной оттепели. Может быть, кто-то и найдет ответ на вопрос, как могли эти несколько человек заставить миллионы не слушать даже, а внимать написанным им словам, и почему эти строки меняли смыслы, ценности, жизни и судьбы.

Они жили бурно, на страстях. Не сдували с жизни пены, глотали ее взахлеб - иногда обжигаясь, а когда и давясь непривычным вкусом. И звенел своими странными, угловатыми, но всегда под ребра бьющими рифмами Вознесенский. И не читала, а почти пела свои стихи странная, из другого теста вылепленная, пронзительная Ахмадулина. И рвал душу кажущейся простотой изумительно глубокий Рождественский, а загадочные, манящие строки Окуджавы уводили в другие миры и заставляли перекраивать карту собственного пути. А Евтушенко... Евтушенко был и оставался особой поэтической единицей, обладал особой поэтической статью. Он будто впитал в себя самое звонкое из всего, что было в шестидесятниках, по-своему переварил и адсорбировал, - такими разными были и остались написанные им в разные годы строки - зеркало разных лет, чувств, мыслей. Поэтому его как обожали, так и "клевали", как носили на руках, так и несли по матери. Но строчка кончилась, оборвалась и - пусто. С ним вместе ушла эпоха удивительного вкуса. И будет еще, конечно, сто иных эпох, но такой не будет никогда.

От шестидесятых навсегда останется эхо. Сам факт их возникновения и значимости абсолютно противоречит всему, что можно было бы как-то объяснить "ходом истории". Они были невозможны в советской стране, но состоялись как едва ли не самая яркая ее страница. В привычке Евтушенко давать рубль на руку швейцару у ресторана Дома литераторов или Домжура не было наглой барственности - в этом был лишь невероятный вкус к жизни, состоявшейся здесь и сейчас. Они просто жили - когда нище, когда широко, но всегда странно и не по-советски, однако никогда не подкупали и не пытались купить этот мир. Они обнимали его и любили. А он платил им тем же, сдаваясь без боя их таланту, яркости и непохожести ни на кого.

[CDNVIDEO][/CDNVIDEO]

Да, горький день. Потому что завершилась жизнь одного из самых ярких поэтов нашего времени. И потому что, уходя, он унес с собой много недосказанного и нерассказанного, о чем мы в каждодневной суете не успели его расспросить до конца, при всех его многочисленных интервью и беседах. Евгений Александрович не был исчерпан - поскольку не имел ни потолка, ни дна. Столь же неисчерпаема и его эпоха. Которая сегодня ушла - навсегда.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции