В том, что Военно-Морской Флот (именно так, все слова с заглавной буквы — и никак иначе!) — организация особенная и ничуть не похожая на остальные Вооруженные силы, я убедился лично еще в далеком 1988 году.

В ту пору, будучи дикорастущим курсантом «морской» роты Львовского военно-политического училища, я прибыл вместе со своими однокашниками на летнюю корабельную практику в Севастополь. Курсовые офицеры быстренько раскидали нас, почти сорок человек личного состава, по кораблям, ошвартованным у Минной стенки Южной бухты города, и довольные отбыли в гостиницу.

Так мы с товарищем, два вчерашних первокурсника, оказались на борту гвардейского большого противолодочного корабля «Красный Кавказ». Были мы уже не зелеными «салагами», а «борзыми карасями» по неуставной флотской классификации сроков службы. Поэтому, поднимаясь по трапу, левой рукой цепко зажали свои чемоданы, а правую задержали у бескозырок на все время подъема, отдавая честь кормовому флагу.

Первое впечатление от военного корабля описать сложно. Мне он показался живым. Палуба под ботинками едва вибрирует от работы скрытых под ней механизмов и машин. Несколько моряков с энтузиазмом драют ее веревочными швабрами, окатывая мыльной водой. Другие до блеска трут медные части оснастки. Кругом металл, покрашенные в серый «шаровый» цвет переборки, зевы люков. Матросы заняты делом — как я понял, мы угодили на борт БПК во время вечерней приборки. Чтобы никому не мешать, пришлось деликатно отойти к леерам ограждения, поджидая дежурного по кораблю, вызванного вахтенным у трапа.

В нескольких шагах спиной к нам, широко расставив ноги и уперев руки в дородные бока, обтянутые форменной рубашкой кремового цвета, высился капитан 3-го ранга в зеркальных каплевидных очках и шитой севастопольской фуражке-аэродроме. Он скалой нависал над несчастным старшим лейтенантом, стоящим перед ним по стойке «смирно» и методично разносил его в пух и прах:

— Что застыл, в глазах тоска? На берег захотел?! А вот не выйдет! Пока своих оглоедов в «БэЧе» не подтянешь как надо, не видать тебе берега! Сгниешь у меня на «железе»! Мы моментально поняли, что кап-три был старшим помощником командира корабля, «старпомом» по-флотски.

Эта должность обязывала его держать весь корабль в своем могучем кулаке, мелочами не тревожа командира. А старлей, судя по всему, оказался нерадивым командиром одной из корабельных боевых частей, матросы которой совсем недавно серьезно «залетели». Теперь ему можно было только посочувствовать. Стоять у берега почти в центре южного приморского города и не иметь права на него сойти за грехи подчиненных — это было жестоко. Но такова флотская служба. На секунду я представил себе, что сделает со штрафниками молодой офицер, вернувшись к себе в заведывание. Будет больно и без прелюдий. Тем временем, отпустив имевшего бледный вид старлея наводить порядок, кап-три повернулся к нам, курсантам. Мы тут же невольно вытянулись в струнку, громко и четко доложив о цели своего прибытия. Если он с офицером так, то с нами, «карасями»... Не жуя проглотит.

— А, практиканты, — вдруг тепло улыбнулся кап-три, только что казавшийся нам лютым зверем. И очень душевно добавил: — Добро пожаловать на флот! Сейчас, ребята, вас разместят и накормят.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

ВМФ РФ