Все-таки отыскал я путь к вашему сердцу, почтенный читатель. Прошлая колонка «Уходящей натуры» с сюжетом о том, как в разгар горбачевско-лигачевского сухого закона автор обнаружил в Ленинграде магазин, открыто торгующий алкоголем, был замечен и оценен. Потому что тема-то близкая, родная: Власть, Народ и Змий. Так что сегодня — как говорится, продолжение банкета.

Где-то лет двадцать пять назад ко мне в Москву приехал погостить отец. Я, конечно, подготовился: купил в палатке бутылку виски. Отец к алкоголю относился сдержанно, но абстинентом не был и не отказывался пропустить водки, коньяка или грузинского «Саперави» (ничего другого-то и не было, не пить же «Агдам» интеллигентному джентльмену в летах). Вечерком я разлил «лошадку» по стопкам, залпом хлопнули. «Интересный вкус, — сказал папа, причмокнув. — Не пробовал».

Уходя наутро на работу, я поставил оставшиеся полбутылки в холодильник (кубики льда никто тогда не практиковал, да они бы в рюмку и не влезли). Вернувшись, с удовольствием обнаружил, что виски осталось всего на донышке. Отец был весел.

Тогда я объявил новый сеанс дегустации и выставил на стол две бутылки — джин и тоник, а также диковинные пластмассовые соломки. Продемонстрировал акт слияния. «Хвоей пахнет, — оценил папа. — Освежает».

На следующий день история повторилась — к моему приходу бутылки опустели. Но я уже знал, чем порадую отца на протяжении его недельного визита. После понедельничного виски и вторничного джин-тоника программа выглядела так: среда — бейлис и португальский (происхождение под вопросом) порт; четверг — чешское пиво, без воблы, но зато с ликером «Бехеревка», волшебное сочетание; пятница — итальянские (под вопросом) вермуты мартини и кампари с апельсиновым соком; суббота — еще не осмысленная мною текила, впервые завезенная в палатку, и мрачный немецкий (под вопросом) «Ягермайстер», который, как объяснили, надо пить «после всего»; воскресный обед — французское (под очень большим вопросом) бордо и французский же (под огромным вопросом) коньяк «Наполеон» с таинственной литерой «VS». Далее — проводы папы на вокзал.

Программа была полностью выполнена. Когда прощались на перроне, отец, пребывая в благостно-философском настрое, сказал: «Сколько же я в этой жизни не попробовал.

И даже названий не знал. Как-то не так все мы жили».

И то верно. Если вспомнить, что приносило нам сакральные знания о таинственном зазеркалье-забутылье? Картина Пикассо «Любительница абсента», воспетый Хемингуэем коктейль «Дайкири» и пиратская песня из «Острова сокровищ: «Йо-хо-хо — и бутылка рома!». Да, еще фраза Бонда: «Взболтать, но не смешивать». Но мы упорные, мы наверстали, и теперь отец знает вкус абсента, кальвадоса, шнапса, просекко, глинтвейна, саке, всяческих аперитивов-дижестивов, а также розового сухого вина, получаемого не в результате смешения белого с красным, а вполне естественным путем.

Хотя сейчас он лишь изредка выпивает рюмку водочки. Ну, две. Стал консерватором, что в 96 лет простительно.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

Алкоголь