Всем известна теория шести рукопожатий, согласно которой каждый человек опосредованно знаком с любым другим жителем Земли через цепочку общих знакомых, состоящую из пяти человек. Почему-то именно это правило пришло мне на ум, когда Виктор Павлович, старинный мой знакомый, на праздновании своего 65-летия представил нам одного из гостей: «А это Николай Сергеевич — человек, который мою маму сосватал моему папе».

Почетный гость с виду был старше юбиляра всего лет на десять. В наших головах защелкали цифры. Виктор Павлович родился в 1949-м. Как мог ребенок сосватать его родителей, давно уже умерших? Все, однако, сошлось.

Встреча, определившая появление Виктора Павловича на свет, состоялась в 1946 году. Его отец, в ту пору двадцативосьмилетний, был водителем у генерала, с которым исколесил сотни тысяч фронтовых километров. Сроднились они накрепко, и парень продолжал возить шефа, получившего после войны какой-то большой пост в Генштабе.

Каждое утро, ожидая у подъезда генерала, он с удовольствием показывал свой трофейный «Хорьх» дворовым мальчишкам. С одним из них, Колькой, подружился настолько, что разрешал ему потрогать руль и рычаг коробки передач.

И паренек, проникшись благодарностью, однажды сказал: «Дядя Паша, у нас в доме красивая дамочка живет. Молодая, не замужем. Хочешь посмотреть?» В том доме проживали не только высокие чины. Маша, о которой доложил Павлу его дружок, обитала в коммуналке с бабушкой и младшей сестрой.

Девятнадцатилетняя девушка тянула воз с рассвета до темноты, поэтому, чтобы заценить ее, нужно было приехать «на точку» в полседьмого утра, когда Маша уходила на работу, или к одиннадцати вечера, когда она возвращалась с учебы. Шофер выбрал вариант первый.

Он полировал бока своего боевого коня, когда из подъезда вышла описанная Колькой особа. И хоть не было на ней обязательных для дамочки шляпки и сумочки, взглядом своим и осанкой она не оставляла сомнений, что в ее родовом древе имелись тщательно скрываемые дворянские ветви.

Красноречия Павла достало только на «здрасьте», зато девичьей наблюдательности хватило, чтобы отсканировать ладную фигуру, ордена и медали на отглаженной гимнастерке и, главное, совершенно поразительную деталь — белоснежное вафельное полотенце, которым незнакомец протирал и без того сверкающий автомобиль.

Тем же вечером, после того как генерал был высажен у подъезда, Павел с верным пажом, вызванным на подмогу, дожидался возвращения Марии. Когда она, волоча свой портфель, вошла во двор, Колька вразвалочку приблизился к ней и произнес с легким блатным прононсом: «А что, Маруся, не прокатиться ли нам в генеральской карете?» И Павел галантно распахнул пассажирскую дверь.

Через год на свадьбе справа от жениха сидел генерал, а слева от невесты — Колька, Николай Сергеевич. Которого молодожены потом всю жизнь величали «свах».

Еще через два года свах присутствовал на крестинах новорожденного Вити, Виктора Павловича. Крестины были тайными, поскольку отец ребенка состоял в партии, а мать — в комсомоле. Но Колька, состоявший в пионерской организации, умел держать язык за зубами.

Спустя двадцать семь лет он хоронил Павла, а еще через девять лет — Марию. И на юбилее Виктора Павловича сказал ему короткий тост: «Пожалуйста, живи дольше меня».

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

Отношения