И плакали смущенно китобои…

Однажды старушка в черном, в Риме, на площади Испании, увидела Федерико Феллини и выскочила из «Мерседеса». За рулем машины наблюдался шофер, ошарашенный от прыти своей хозяйки. Сеньора перебежала площадь, подскочила к режиссеру, взяла его за галстук и, как вспоминал Феллини, «прохрипела»:

- Лучше бы привязал себе камень на шею и утопился в самом глубоком море, чем искушать людей!

Режиссер не знал, что ответить. Он перевел даму через площадь и молча перепоручил женщину ее шоферу.

Это была реакция на фильм «Сладкая жизнь». Фильм, после которого в Италии призывали лишить Феллини заграничного паспорта. Сжечь негативы картины. Отобрать разрешение цензуры на прокат. А еще в Падуе на одном из храмов висел плакат: «Помолимся за спасение души публично согрешившего Федерико Феллини».

[OBJ Фрагмент из фильма «Сладкая жизнь»]

Дольче вита, роскошная Анита Экберг, фотограф Папарацци, охотящийся за знаменитостями… Что-то вроде оргии ближе к финалу. Оргии, которую Феллини и продумать особенно не умел: он описывал позже, как позвал на ужин Пазолини, который слыл за знатока подобных сцен. Как консультанта позвал. Пазолини сказал, что и сам не участвовал, и знакомых у него таких нет. Два «развращенных» итальянца оказались весьма наивны.

Наивность – слово, которое определяет лучшее в фильмах Феллини. Иначе невозможно было бы снять ни «Дорогу», ни «Ночи Кабирии», ни картину «Джинджер и Фред». В каждый момент «как бы» бездуховной и бессмысленной жизни персонажей вдруг возникает взгляд. Часто это взгляд Джульетты Мазины. Во взгляде боль и нежность. И наивность. А когда наивности, невинности нет, остается только боль. И воспоминания отражаются в глазах. Как у героев Мастроянни.

Воспоминания – это второе слово.

Третье – пресыщенность, болезнь «дольче вита», оловянные глаза под красивым макияжем красивых женщин, забывших о счастье быть наивными. Суета, неловкость после взаимной суеты и новые суетливые движения, заслоняющие жизнь.

Когда-то Феллини рассказывал о своих встречах с Евгением Евтушенко. Тот говорил про китобойное судно близ Гренландии, где показывали «Ночи Кабирии» и клялся, что фильм растрогал и суровых китобоев, и белых медведей. Поэтам простительно врать (так наивно). Режиссерам простительно запоминать подобную вдохновенную лесть про медведей. И это тоже так наивно! Плавая по волнам памяти своей, фантазии своей; впитывая реальность, копаясь в себе, они себя-то и ставят перед объективом камеры. Про объектив сказал именно Феллини.

А еще он признавался, что Дино де Лаурентис когда-то предлагал ему снять в Голливуде «Кинг Конга». Федерико отказался, хотя сама история была для него заманчива, да и кино потом понравилось. Вот так, негласно признанный у нас излишним эстетом Феллини оказался и кумиром китобоев, и искусителем старых дам, и богохульником, и поклонником «Кинг Конга».

- Слушай, идея: давай снимем «Дочь Кинг Конга»? – спросил у ФеФе, как его дразнили, продюсер Дино. Он тоже, пожалуй, был наивен. Но, что душой кривить, я бы посмотрела это кино.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции