Кому выгодна терапия ужасами

Из 44 заявленных премьер часть я отвергла как «сахарную вату», к которой не имею пристрастия. Затем отмела в сторону боевики, поняв, что просто устала от них, к тому же стал раздражать очевидный диссонанс между невероятно мужественными героями на экране и теми представителями мужского пола, что встречаются все чаще на улицах. Выбор в результате остался невелик — мульти-пульти и трихоужики. Трихоужики — это объединенное понятие, которое мы придумали сами и которое представляет собой смесь триллера, хоррора и ужасов, хотя все эти однояйцовые «братья по крови» каким-то образом их создателями все же разделяются на подвиды.

Таковых оказалось девять. Пятая часть от заявленных премьер. Двадцать процентов. Много? Не так чтобы да, скажет кто-то. А по мне — завались. Я вообще с интересом наблюдаю за их медленным количественным приростом. О качестве говорить не приходится: современные технологии позволяют снимать всех этих восставших из ада и бесконечные «Пилы» о-о-очень эффектно.

Вот и август богат на кровавый урожай. «Вельзевул», «Маленькое красное платье», «Страшные истории для рассказа в темноте», «Синяя бездна», «Голоса с того света», «Капкан»… Большая часть — инфернальщина чистой воды.

Отодвинем эмоции в сторону, оставим «только бизнес». Ужасов реальных в нашей жизни достаточно без всякой инфернальности — новостная лента активно питает поток. 25 миллиардов с хвостиком — таков чистый «прибыток», полученный кинематографистами на производстве исключительно трихоужиков за последние полвека, причем основная доля сборов выпадает на последнее, то бишь наше, время. Так, во всяком случае, выходит по данным ресурса The Numbers (именно он отслеживает кассовые сборы кино). А тенденция такова: если в далеком 1996-м планета Голливуд выпустила в свет меньше десяти ужастиков (совсем точно — семь), то в 2018-м их вышло 60. И это без учета всяких страшных боевиков, они живут отдельной жизнью. К слову, только фильм «Оно», обошедшийся создателям в 35 миллионов долларов, принес им в клювике прибыль в 700 с лишним миллионов (и сильно ударил по заработкам клоунов, к слову). Фильм этот, кстати, позиционировался как картина о дружбе, что верно, но лишь отчасти. А «Оно-2» ждут 5 сентября, рейтинг ожиданий — 92 процента.

Но почему так? Это же патология какая-то — платить деньги для того, чтобы сидеть в кино с потными ладошками и корвалолом и периодически зажмуривать глаза. Этот вопрос волновал меня давно, но тут наткнулась на любопытно исследование. Американские социологи изучали реакции людей-добровольцев на то, что было деликатно названо ими «эмоциями негативного характера». Исследование интереснейшее, но самое ценное, конечно, это его выводы. Оказывается, успокаивают ученые, испытывать страх полезно. Он, мол, воспитывает волю к жизни и желание «бежать и побеждать». Полезно, говорят умники, смотреть на экранных монстров, поскольку после такой вот виртуальной встречи уровень реакции нервной системы на стресс и тревоги, которыми нас одаривает реальная жизнь, снижается. И на людей с повышенной тревожностью пережитый в кинозале страх оказывает чуть ли не терапевтическое воздействие! В переводе на русский откровенный: в кино переживания мощные, насмотришься в «Пиле» какой-нибудь на кровавое месиво, постучишь зубами под восставших откуда-то там, и перестанет казаться люто страшным темный угол в твоем подъезде. «Ужасы «прямого действия» поработят ужасы абстрактные». О как! А еще, радостно сообщили социологи, фильмы ужасов, если вы идете на них целой компашкой, укрепляют дружбу! Не верите? Ну как же! Ученые говорят. Социологи. У тебя мокрые трусы? И у меня мокрые. Давай дружить.

Нет, нет стоящих эмоций в жизни! А при просмотре фильма о маньяке при всех потных ладошках ты понимаешь (фронтальная доля головного мозга обеспечит тебе это понимание), что никаких рисков для тебя на самом деле нет. Сидишь, потеешь и ловишь кайф от ощущения «безопасного риска». 

 Подросло то поколение, которое уже с самого детства приобщилось к интернету. Для них телевизор — чуть ли не зло, которому верить никак нельзя / кадр из фильма «Звонок»

О как! То есть социология выписала индульгенцию создателям ужасов, да такую, после которой только в ноги им стоило бы поклониться. И только в конце исследования, как-то почти вскользь, было обронено: ну, триллеры смотреть стоит не всем, а только тем, у кого дофаминовая система работает без сбоев… А мы сидим тут все и знаем, как она у нас работает!

Так банально, что даже противно. Как хотелось бы узнать, во сколько обошлось киношникам такое «правильное» исследование, изумительно подогнанное под их кассовые интересы… Да ведь после «Пилы», если не вырвет прямо в зале, абсолютно точно притупляется восприятие реальности. И тебе уже не так страшно смотреть на кровь, текущую из раны на пальце, ты ведь видел, как она хлещет из отпиленной головы! Ты тупеешь эмоционально настолько, что потом сам воешь — а куда же делись сострадание, доброта, нежность? Не мы такие, мир такой, ах… Сладкий дурман и обещания терапевтического воздействия лживы до предела, но бьют куда надо: нас учат испытывать возбуждаемые патологией и клиникой эмоции, и они очень сильны, — настолько, что та банальность, что разлита вокруг и является реальной жизнью, их вряд ли заменит. Но механизм этого замещения так ловко продуман, что под исследованием стоит куча «лайков». Поставленных наивными дурачками, у которых адские и на самом деле пустые картины крадут что-то очень важное.

Я не знаю, на что мы пойдем, сынок. Пойдем обязательно. Может быть, даже на какой-нибудь детектив, приключения — может, я плохо исследовала афишу. Ведь должно же в ней быть что-то по-настоящему стоящее, а не только байки про инфернальную жуть.

…Заранее знаю, что будет. «Дурочка написала, ничего не понимает». «Боится». «А мне нравится». «А меня бодрит». Идите и смотрите, девять фильмов вас ждут. Один другого прекраснее. Но пока вы там, вас чуть-чуть, но обокрали. Это почти незаметно. Работают профессионалы.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции