Когда мой старший сын ходил в школу, каждые два-три месяца нас собирали на родительское собрание, и первым вопросом было: по сколько тысяч рублей мы будем скидываться на сей раз.

Поборы шли постоянно. Три тысячи в месяц на нужды класса – ведь нужно поменять шкафы и купить новые зеркала, да и у классной дамы день рождения. «С коробкой конфет, сами понимаете, не придешь», - говорила председатель родительского комитета, хотя мне оставалось непонятным почему. Шли с новой микроволновкой или моющим пылесосом. Пять тысяч – на нужды школы, а там тоже много чего требует ремонта, да и дни рождения у нескольких учителей. Сами понимаете, цветы дарить – это неприлично. Если денег в семье мало, можно было подойти к ответственным за сбор средств и попытаться сбить цену. Помню, я подошла и объяснила, что у нас растет двое детей и я жду третьего, не работаю, а у мужа ликвидировали предприятие, словом, для нас это неподъемные деньги. «Чем же вы лучше других? – криво ухмыляясь, ответила председатель родкомитета. – У нас богатых нет, есть сознательные и не очень». Для примера она живописала свои проблемы: позвоночник болит, нужна операция, которая стоит 150 тысяч евро, но деньги на родную школу она сдает до копеечки и в полном объеме – ведь это наш общий родительский долг. До сих пор у меня сохранились листочки, на которых эта глубоко сознательная дама записывала, на что и сколько я должна сдать. «Шкаф – 1,5 тыс., зеркала – 2,5»… Суммы складывались внушительные, и скидок не полагалось никому.

Это были цветочки. Вскоре мой старший заканчивал 9 класс, и тут уж начались ягодки. Я пришла на родительское собрание, наивно полагая, что сейчас нам расскажут о предстоящих экзаменах, о том, как к ним готовиться, о возможных проблемах, с которыми наши чада могут столкнуться. Как бы не так. Первым вопросом были, конечно, денежные пожертвования «на выпуск». Вторым – тоже. Учебный процесс нам предложили обсудить в частном порядке, после собрания…

Собирали, помню, по семь с половиной тысяч. Кто-то тут же выложил 10. Это были лучшие люди. Остальные, «обычные», одобрили эту сумму. Я оказалась чуть ли единственной восставшей. Мне было непонятно, что это за «выпуск» и почему он столько стоит? «А кормить ваших детей на экзамене кто будет?!» - ехидно поинтересовалась классный руководитель. Видимо, кормить будут черной икрой, решила я. Однако во время сочинения, на котором детей, действительно, принято подкармливать, им дали только холодный чай и булочку. Ну, не могло это стоит семь с лишним тысяч, если только булочка не была золотой! Может быть, дети едут на экскурсию или идут в ресторан? Мои долгие попытки выяснить, о чем, собственно, идет речь, привели к обострению отношений, но я, наконец, получила внятный ответ: вот список из 16 учителей, завучей и директора, которым необходимо сделать «достойные» подарки. Не согласны – идите к директору.

Директор с фамилией, в переводе на русский означающей «хороший человек», принял нас любезно, выслушал, что ребенок, оказывается, проучился в этой школе всего год и почти никого из перечисленных педагогов в глаза не видел. Почему же мы должны делать им ценные подарки? Да и нет у нас такой возможности. «Но все же делают, – развел руками директор. – Чем вы лучше? Это же учителя, люди, которые отдают вашим детям свои силы и здоровье. Для них ничего не должно быть жалко». Тут у него зазвонил мобильник. Что-то ответив, Анатолий Израилевич небрежным жестом продемонстрировал его нам: «А вот, кстати, подарок папы одного из учеников. Стоит полторы тысячи долларов». Разговор зашел в тупик. Стало ясно: какой директор, такая и школа.

Деньги мы сдали, но не в полном объеме. Расплата последовала незамедлительно. И расплачиваться, увы, пришлось ребенку. На экзамене по физике, которую, кстати, вела их классный руководитель, мой сын стал всеобщим посмешищем. Его выставили перед классом и подвергли унизительному допросу. Нет, не по предмету – его допрашивали, почему он одет не в костюм, как положено, а в бриджи чуть ниже колена. Так мы оделись потому, что в тот день было очень жарко. Тем не менее, парень был одет опрятно и вполне прилично. Ничего шокирующего в его внешнем виде не было. Бриджи были только поводом поиздеваться над подростком. «Посмотри на себя, - говорила классная дама, - на кого ты похож! Как ты выглядишь, так и учишься! Видно, что в семье ты лишний, ненужный ребенок!» И, обращаясь к коллегам, пояснила: «У него неродной отец, мать второй раз замужем». И тут же напомнила всем собравшимся: «Кстати, они вечно прибедняются, и денег сдали меньше всех!» При этом сидели, усмехаясь, его одноклассники…

Надо ли говорить, что по этому экзамену парень получил «два». В отличие от всех тех, чьи родители не пожадничали. Особенно блеснули самые щедрые. Домой сын пришел в состоянии нервного шока. Долгое время я не могла вытянуть из него, что же случилось. Когда он привел слова учительницы, я не поверила. Вечером того же дня мы с мужем отправились к классной руководительнице – поговорить. Своих слов она даже не отрицала: «А что я такого сказала?» - и, как мне показалось, не поняла, чем мы, собственно, недовольны.

Пришлось опять идти к директору, который на сей раз был менее любезен. «Одни проблемы с вашим ребенком, - констатировал он. – Вот так и делай добрые дела, бери трудных детей к себе в школу, а потом вместо спасибо ты еще и виноват». Я не сразу поняла, каким образом мой начитанный, послушный мальчик попал в разряд трудных, в то время как ко многим из тех, кто учебников в глаза не видел и во время уроков пропадал за школой (там было принято курить и разными способами развлекаться) - претензий не было. Потом поняла. Трудные – это те, чьи родители принесли мало денег.

Мы забрали документы из школы. Сын пошел в медицинское училище, о чем ни разу не пожалели ни я, ни он. За четыре года обучения с меня не только ни разу не тянули деньги, но даже платили сыну стипендию и кормили бесплатными обедами. Выходит, такое возможно! Сейчас он заканчивает фельдшерские курсы и готовится поступать в медицинский институт. Уже ясно, направление мы выбрали верное. Хотя, боюсь, в вузе ситуация будет куда менее благополучной, чем в училище, и даже хуже, чем в школе. Ходят упорные и небезосновательные слухи, что каждый экзамен имеют определенную «таксу», и «платные» студенты пользуются заметным преимуществом перед бюджетниками, будь они и семи пядей во лбу. Родители от этой системы в ужасе: ведь за поступление берутся суммы в десятках тысяч долларов, а средний зачет «тянет» на все 500 «зеленых». К студенту, который честно готовился, но не платил, предвзятое отношение, и нервы ему будут трепать так, что мало не покажется. Многие родители, жалея своих чад, решают: лучше отдать деньги, пусть даже последние, лишь бы дитя не плакало. Да и не в слезах дело: отчислить могут! А там и до армии недалеко.

Откуда всё это берется? Система, от которой воют и стонут большинство из нас, имеет очень ясное происхождение.

Мои младшие дети ходят в детский сад. И первое родительское собрание, на которое я пришла, было посвящено… Как думаете, чему? Ну, конечно, сбору родительских средств. При этом новоизбранный родительский комитет сознательно употреблял слово «добровольные». Решили добровольно сдать по 2,5 тысячи за год. Туда, как было обещано, войдет всё – подарки детям на праздники и дни рождения, подарки воспитателям, всякие книжки-игрушки, новогодние подарки и так далее. Оказалось, это не так. Новогодний подарок – еще 450. Заказной Дед Мороз – дополнительно. Приехал кукольный театр – платите. Кончились салфетки – приносите. Куда ушли наши деньги? «Есть все чеки, кому интересно, можете изучить», - говорит председатель родительского комитета, женщина властная и решительная, удивительным образом похожая на ту, что была в школе моего старшего сына. Говорит тоном, не терпящим возражений. Но чеков не показывает.

Ситуация начинает повторяться довольно скоро и достигает своего апогея в тот момент, когда назревает выпускной праздник уже в детском саду. Собираем по 4 тысячи. Туда входит чаепитие для детей, украшение зала шариками, памятный фотоальбом, который тянет аж на полторы тысячи, ну, и, конечно, подарки нашим дорогим воспитателям. Эти добровольные пожертвования носят абсолютно обязательный характер, потому что тот, кто посмел их не сделать, автоматически становятся врагом народа. С ними разговор короткий и суровый. Когда я говорю, что могу сдать лишь половину суммы, моя визави приходит в ярость и даже не пытается это скрыть. «Все родители нормальные, только некоторые безответственные, – говорит она, имея в виду, очевидно, меня. – Все сдают, сколько надо, и только вы меньше!» Какой знакомый тон, какой знакомый стиль! Говорит при большом стечении народа, при детях.

«Объясните суть ваших претензий, – пытаюсь парировать я. – Почему вы так разговариваете?» Это напрасная трата времени. Дама негодует без аргументов, но по полной программе. Просто орет, выбирая не самые приличные выражения. Выхожу из детского сада с тяжелым сердцем – против хамства нет приема. Во всяком случае, у меня.

Как объяснить этой самоуверенной мамаше, что все пожертвования в пользу детского сада, школы, института и так далее могут быть только добровольными, и никакого давления – морального или физического, - тут оказываться не должно. Уже есть опыт создания при школах и вузах общественных фондов, куда родители, которые хотят и могут это делать, перечисляют те или иные средства. При этом разглашать их имена нежелательно, чтобы данная информация никак не сказалась на отношении к учащимся. При всем при том добровольно-принудительных поборов меньше почему-то не становится. Это бич нашего времени, и все это хором признают, но ничего не меняется. Стоит отдать ребенка в школу или детский сад – и вы тут же становитесь невольным участником этой финансовой карусели. Участвуя в ней, мы сами, своими руками развращаем воспитателей, учителей, преподавателей, тех, кто несет ответственность за наших детей, приучая их к тому, что нести им деньги и ценные подарки – наша всеобщая обязанность. Где они, отзывчивые, бескорыстные педагоги, которые старались заглянуть в душу ребенку и научить их прекрасному, доброму, вечному? Вы давно их видели? Я – давно…

Все мы знаем, что взятка должностному лицу – уголовное преступление. Под суд должен идти и тот, кто берет, и тот, кто дает. Это совершенно правильно. Сейчас размер такой взятки установлен в пределах пяти тысяч рублей. «Подарил» на большую сумму – под суд. Другое дело, если решение о сборе средств принимается на общем собрании. Ответственность коллективная, она как бы размазывается между всеми. Вот и выходит, что никакой взятки вроде бы нет – просто подарок от благодарных родителей. А если не благодарен – получи по морде. В переносном пока, к счастью, смысле Многие платят, чтобы быть как все. Получается такая узаконенная взятка. Однако тот, кто сие подношение принимает, как ни крути, становится взяточником. Ведь он не делит подарок со всеми вокруг! Получается, потворствуя этой системе, мы сами создаем условия для коррупции. Она закладывается уже в детском саду. И активисты из родительского комитета, те, что закупают подарки и чувствуют себя такими незаменимыми, на самом деле - большое зло, потому что именно они бросают в благодатную почву зернышки коррупции, впоследствии расцветающие пышным цветом. И мы не знаем, как с этим бороться, потому что растительность пронизала всё общество насквозь.

На самом деле всё очень просто. Перестать собирать деньги вообще. Пусть каждый родитель сам решает, поздравить ему того или иного учителя, воспитателя, педагога или нет. Вот мне, например, хочется поздравить далеко не всех. Нужны салфетки – купим. Нужны подарки – пусть дети сами нарисуют картинки своему товарищу. Чем это хуже купленных за наши же деньги игрушек? А если решили поздравить воспитателя или учителя, то я считаю, что цветы и конфеты – это лучший подарок. Я, например, других за всё время своей журналистской деятельности не получала. Если мне приносили в благодарность за хороший материал коробку конфет, я была очень рада. Мне и в голову не приходило потребовать за это моющий пылесос или новый компьютер. С какой стати? За свой труд я получаю зарплату и гонорары, и это нормально. Почему мы все об этом забыли?

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции