Все-таки кроме жены и детей в доме должны быть и другие животные — кошки или собаки. Но не рыбки, рыбки не считаются. Эту нехитрую мысль я почти пять лет пытаюсь донести до своей семьи.

Семья эту мысль привычно игнорирует. Но внезапно семья уехала на неделю, оставив меня дома. Не одного. Со мной оставили хомяка.

Хомяк не мой, за ним попросили присмотреть, пока его хозяйка ищет нефть в Черном море. Просторная клетка, сено, опилки, корм в красивой тубе, поилка с водой — что еще нужно хомяку, чтобы провести время со мной? «Папа, ты просто следи за ним. Вечером можно давать ему дольку яблока, не бойся, он не кусается». — «Как его зовут?» — «Никак»,— ответили мне на бегу.

Четыре дня я провел, наблюдая за тем, кого зовут Никак.

Вторник

Никакой это не хомяк, это морская свинка. Окрас переменчивый — от кремового к серому, волос длинный, размер с полбатона, вес — почти маленькая ноль двадцать пять. Очень пугливый: когда я захожу в комнату с клеткой, Никак цепенеет в своих опилках. Но меня не проведешь, я ложусь возле клетки и тоже цепенею, уставившись на Никака, стараясь не моргать. Через полчаса он понимает, что его не собираются жрать прямо сейчас, и подбирается поближе к поилке. Судя по тому, как жадно он пьет, это самец.

Среда

Это существо понимает толк в жизни, потому что всегда готово к смерти. Любой шорох, и он резко бросает жевать и разворачивается к источнику шума. В темных глазах блестит готовность встретить смерть в любой униформе. Это вызывает уважение. Меня он почти признает — начал чесаться в моем присутствии, один раз даже увлекся и повернулся ко мне спиной, яростно расчесывая левый бок. Но инстинкты взяли свое, и через секунду он подскочил, переворачиваясь в воздухе мордой в мою сторону. «Неужели сегодня моя смерть носит красную футболку с надписью «Рогатка» на английском языке?» — читалось в его темных глазах.

Фото: Игорь Ивандиков, «Вечерняя Москва»

Четверг

Он издает звуки! Я был на кухне и чистил от корки ароматную дольку яблока сорта Джонаголд. Очевидно, это создание обладает прекрасным обонянием и учуяло лакомство. Никак свистел, и свист звучал как приказ. Сохраняя видимость спокойствия, я приблизился к клетке и преподнес ему яблоко. Маленькая скотина вырвала дольку у меня из рук, торжественно размахивая добычей, сделала прямоугольник по периметру клетки и утащила под свой гамак. Да, у него есть гамак. Днем он под ним прячется, а ночью на нем спит, покачиваясь, как моряк. Включил ему на ночь песенку Рода Стюарта «Мы идем под парусом».

Пятница

Лед растоплен, ментальная связь установлена! Я научился понимать, что ему нужно. Короткий писк — и я несу дольку кабачка, два длинных— и я срезаю корку (им, видите ли, она горчит). Продолжительный клекот, похожий на «че-че-че-че», означает: «Выбери-ка мне из сена стебелек потоньше и держи крепко, пока я его жую, и тогда дам себя почесать и, может быть, поурчу. Тебе это нравится, как я понял». И я, конечно, исполняю, а после чешу его спину, и он начинает вибрировать, тычет носом в мою ладонь, в экстазе приоткрывает пасть и начинает урчать.

...В субботу утром написал СМС: «Сынок, у нас с хомяком все в порядке, не переживай». Через несколько минут пришел ответ: «Папа, не пиши мне больше про хомяка. Я не оставлял тебе хомяка. Мы завтра возвращаемся». А я ответил: «Теперь-то ты понимаешь, как мне не хватает кошки или собаки?»

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции

Животные