Готов ли ты умереть за свою веру

Был у меня разговор лет восемь назад, хорошо его помню:

— Мы готовы умереть за свою веру. А ты готов?

Я подумал, потом ответил, что готов. После некоторого удивления собеседников разговор продолжился. В этот момент я не опасался за свою жизнь, ведь я был в гостях у серьезного верующего человека и его единомышленников. Сам он носил длинную бороду, брил усы, а его три жены появлялись на улице только с закрытыми лицами. Были ли эти люди опасными? Сами они так не считали и с улыбкой рассказывали истории о том, как забытая в автобусе коробка с шуруповертом вызвала панику. А на испуг других покупателей в магазине не обращали внимания, когда заходили туда в черной одежде с закрытыми лицами. Для них это выглядело как приключение, как подтверждение своего превосходства над невежественными, пугливыми людьми.

Я хотел понять, как они мыслят, как верят, и не хотел бояться, поэтому общался с ними некоторое время. Общение закончилось, когда я нашел свои ответы, а мои собеседники, придерживающиеся радикальных взглядов, убедились, что не смогут обратить меня в ислам. Через некоторое время встречи прекратились: несколько семей уехали воевать за свою веру в Сирию. Думаю, оттуда никому из них не суждено вернуться.

Они не считали себя злодеями, хотя внутри у них было много злости. Они не считали себя опасными, хотя и поехали сражаться. Они обижались на непонимание окружающих, но игнорировали смущение и страх, которые вызывали своим видом. Они хотели, чтобы все вокруг разделили их чудесное видение мира, в котором ангелы и джинны находятся рядом с людьми, а Бог видит даже черного муравья на черном камне в безлунную ночь. Мир, в котором все понятно и на любой вопрос есть ответ в священном Коране и в историях из жизни пророка Мухаммеда. Ну а если ответа нет? Тогда нужно бороться с искушением Иблиса (сатаны) и избегать задающего вопросы или ударить его саблей по шее, как завещали знатоки веры — средневековые шейхи.

Жестокое убийство учителя в пригороде Парижа / Фото: TASS / Panoramic via ZUMA Press / Federico Pestellini

Мои собеседники были людьми, которые не ценят свою личность. Значение имела только вера: она придавала смысл их жизни. И они искренне полагали, что ни на что не влияют. Только воля Аллаха: жизнь или смерть, райские кущи или адские муки — все изначально предопределено. Но можно было узнать высшую волю: если строго и вплоть до смерти исполнять указания знатоков веры, то это будет свидетельством избранности… На окружающих они смотрели так же, как на себя: личность и ее жизнь неважны — важно лишь исполнение или противление воле Бога и последующие награды или наказания. Если священная книга утверждает гостеприимство, они будут гостеприимными, если она утверждает справедливость, они будут справедливыми (так, как это понимают). Ну а если Коран говорит, что надо преследовать и убивать неверных, «где бы вы их ни находили», они исполнят и это.

Но возникает вопрос: когда нужно утверждать, что «нет принуждения в религии» и говорить о мире с христианами и иудеями, а когда идти в священный джихад? Раньше этот вопрос решал глава всей исламской общины — наместник Пророка халиф. После падения Османской империи у мусульман нет халифа, но остались толкователи, которые могут давать указания, опираясь на традиции своей богословской школы.

Самая жесткая школа — салафиты, последователей которых также называют ваххабитами. Они доминируют в Саудовской Аравии, создали ИГИЛ* и ответственны за множество терактов по всему миру. Салафиты пытались закрепиться на Северном Кавказе и создавали свои ячейки при мечетях во многих городах России. С представителями этого направления я и вел дискуссии. И хочу сказать: они проиграли. Они проиграли, когда начали избегать вопросов как искушений; они проиграли, когда не смогли в полной мере исполнить завет своих шейхов по борьбе с неверными в Сирии. Их самозванец-халиф был убит, а государство, которое они пытались создать, разгромлено.

По идее, для них это четкое свидетельство того, что «нет воли Аллаха на победу над неверными». А значит, им придется спрятать свои сабли и «терпеть унижения», вспоминая пример жизни Пророка до его ухода из Мекки в Медину и создания своего государства. Ведь проповедь Мухаммеда была мирной, пока он не мог претендовать на власть.

Что делать нам, российскому обществу и государству? Во-первых, не давать повода радикалам решить, что их время пришло и они набрали достаточно сил для открытой борьбы. И во-вторых, создать условия для развития и позитивной самореализации, чтобы мысли о полногрудых гуриях после смерти не укоренялись в юных головах.

*ИГИЛ, «Исламское государство» (ИГ) — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 29.12.2014 года, запрещена на территории России.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции