Тупик пробили танками

Верховный совет не был в полном смысле парламентом. Это был квазизаконодательный орган, доставшийся в наследство от СССР. Однако расстрел его имел характер именно расстрела парламентаризма как такового. На будущее. Непосредственным политическим результатом стала Конституция 1993 года, предоставившая исполнительной власти огромные полномочия, а парламент (Думу) сделавшая значительно более слабым органом. Через два года — в 1995-м — будет сделан еще один важный шаг в этом плане: президент переподчинит себе все силовые структуры.

Однако был ли в тех конкретных политических условиях другой вариант тактических действий?

К октябрю 1993 года конфликт между президентом Ельциным и крайне пестрым по политическому составу Верховным советом зашел в тупик, из которого уже на тот момент не просматривалось мирного выхода. ВС был к тому же совершенно неработоспособной структурой, он годился лишь на то, чтобы выступать в роли «бесконечной говорильни». Ни на какие реформы и издание соответствующих законов он не годился.

4 октября 1993 г. Группа людей, покидающих здание Дома Советов и сдающихся правительственным войскам / Христофоров Валерий / Фотохроника ТАСС

В этом смысле Верховный совет был обречен. Ему не было места в новой России как институту. Вопрос был лишь в том, как он уйдет. История — как и недоговороспособность задействованных сил — распорядилась так, что он ушел с кровью. В результате вооруженных столкновений в Москве 3–4 октября, в которых применялись войсковые соединения и бронетехника, по имеющимся данным (хотя споры по сему поводу так и не закончены), погибли 158 человек и 423 были ранены. Только 3 и 4 октября были убиты 124 человека.

Расстрел Верховного совета можно считать расстрелом парламентаризма, однако, парадоксальным образом, вряд ли можно считать расстрелом российской демократии. Во-первых, потому что основным гарантом демократических преобразований тогда выступала как раз исполнительная власть. А во-вторых, никаких существенных преобразований демократического характера при Верховном совете так и не было инициировано.

Были «показательные жесты» типа реабилитации жертв политических репрессий (но без осуждения системы, их репрессировавшей) или реабилитации репрессированных народов. Не было проведено сколь-либо существенных преобразований ни в политической сфере, ни в экономической (экономические реформы шли в обход и вопреки ВС), кроме разве что сохранения относительной свободы слова, которая появилась еще в годы советской перестройки. А позже ее гарантами выступали во многом соперничающие олигархические кланы (но они сложились уже на базе массовой приватизации).

Стоит напомнить, что в составе ВС более 85% были коммунистами, испытывавшими во многом реваншистские настроения по отношению к эпохе социализма. Конфликт 1993 года в этом смысле был продолжением августовского кризиса 1991 года, просто частично с другими игроками.

Конфликт между Верховным советом и Ельциным назревал долго. Почти на всех его стадиях можно было, теоретически, отступить всем и договориться. Но — не срослось. Политические компромиссы — не наша сильная черта. Ситуация обострилась еще в марте 1993 года, когда Верховный совет попытался выдвинуть импичмент президенту Ельцину. Тот в ответ пошел на референдум из четырех весьма размытых по содержанию вопросов, а по сути — о доверии себе со стороны народа. Референдум Ельцин выиграл, но ВС итогам не подчинился. Хотя, теоретически, можно было бы пойти на внеочередные выборы одновременно президента и ВС. Такой вариант вроде бы и рассматривался, но ВС и от него отказался, предвидя свое поражение. Тогда популярность Ельцина была еще очень велика. Он в октябре выиграл это сражение. Но, как выяснилось уже позже, проиграл войну.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции