Арабская «многоходовочка»: зачем Катар вмешивается в международные конфликты

9 сентября Израиль нанес ракетный удар по жилому дому в Дохе. Сообщается, что при атаке погибли лидеры ХАМАС. Но почему Нетаньяху атакует Катар, хотя этот арабский эмират стал первой страной Персидского залива, установившей официальные отношения с Израилем? И как при этом руководство сектора Газа, враждебное для Израиля, оказалось в Дохе? Ответ в своеобразной политике Катара, ставшей не просто его визитной карточкой, но и экспортным товаром. Подробнее — в материале «Вечерней Москвы».

Президент США Дональд Трамп осудил действия Израиля, поскольку Катар Америке очень нужен. Хотя бы потому, что только в этом году эмират в качестве посредника участвует в десяти активных переговорах, в которых косвенно замешаны и американцы. Почему небольшой арабский эмират Катар стал медиатором сложных конфликтов, мы обсудили с политологом Игорем Егоровым.

— Игорь, еще в 1960-х Катар был бедным страной под протекторатом Британской империи, жившей исключительно за счет добычи жемчуга. Как ему удалось за полвека стать богатейшим государством на планете?

— Действительно, Катар долгое время был незначимым. Перед тем как уйти из региона, британцы предложили проект, согласно которому Катар мог стать одним из эмиратов в составе ОАЭ, как Фуджейра, например. Но политически это не сложилось в силу племенных и политических факторов. В итоге Катар стал независимым и с 1980-х годов оставался в тени.

Перелом произошел с событиями, связанными с войной в Ираке, с захватом Кувейта Хусейном. Катар увидел неспособность региональных держав, в первую очередь Саудовской Аравии, защитить Кувейт. И руководство Катара осознало, что если не проводить самостоятельную политику, то их страна рискует исчезнуть как государство и как правящая семья. А ведь когда мы говорим о Катаре, мы говорим о семье Аль Тани. Это абсолютная монархия, где все ключевые посты — от премьер-министра до председателей судов — занимают члены этой семьи или близкие к ним через браки.

В 1990-е годы в Катаре было открыто крупнейшее в мире месторождение газа. При поддержке США и Великобритании было принято решение развивать его и поставлять на мировой рынок сжиженный природный газ. Это позволило выстроить экономическую независимость. Свободные деньги необходимо было куда-то вложить. В Катаре деньги вкладывать некуда — страна небольшая. А после выполнения всех своих обязательств перед гражданами и финансирования внутренних социальных программ у Катара оставалось около 100 миллиардов долларов в год для инвестиций и международной деятельности. Поэтому они, во-первых, стали инвестировать в западные страны и страны Восточной Азии: Китай, Японию и Южную Корею. А во-вторых, занялись и урегулированием конфликтов — сначала региональных, а затем и международных.

— Инвестиции нужны для того, чтобы не зависеть от газонефтяной иглы?

— Да, но помимо прибыли инвестиции дают и политическую лояльность. Понятно, что режим в Катаре при желании западные спецслужбы сметут очень легко. Устойчивость этих монархий Персидского залива под вопросом, как показали протесты в Бахрейне 2011 года. Инвестиции на Западе — это и плата союзникам за лояльность действующему режиму, иными словами, скрытая форма взятки. Впрочем, они активно занимаются и лоббизмом — открытым взяточничеством.

— А какие бонусы Катару дает вмешательство в конфликты?

— Что касается урегулирования конфликтов, Катар, во-первых, выступает как «руки» США и Великобритании. Там, где англосаксам неудобно участвовать напрямую, они могут действовать через ОАЭ или Катар. А за свое посредничество страны получают дивиденды — укрепление отношений с великими державами. За то, что Катар помогает США вести переговоры с ХАМАС (а в Катаре находится часть руководства сектора Газа) и талибами в Кабуле, США продают ему новейшее вооружение. Американцы поставляют в регион ту технику, которую они не поставляют большинству союзников. Это, например, новейшие истребители, такие как F35.

Кроме того, у Катара есть большие политические амбиции на Ближнем Востоке.

Сегодня государство позиционирует себя как альтернативный центр силы в регионе, соперник Саудовской Аравии. Эмир неоднократно заявлял, что не понимает, почему именно Саудовская Аравия контролирует два священных города — Мекку и Медину. Клан Аль Тани ведет свою родословную от Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба, основателя ваххабизма и первого саудовского государства.

Фактически они заявляют претензии на региональное лидерство. Сотрудничество с США и Китаем нужно для того, чтобы укреплять эти позиции и претендовать на расширение своего политического влияния в регионе.

Участие в переговорах укрепляет статус и безопасность страны. Катар — маленькое, но очень богатое государство. Кто бы отказался захватить Катар, чтобы получать в свою казну огромные деньги от налаженной там добычи газа? Саудовская Аравия и Иран точно бы не отказались. Активная внешняя политика, роль медиатора — это способ сохранить независимость и даже расширить влияние. Они имеют связи со всеми сторонами конфликтов: и с ХАМАС, и с Израилем, и с «Талибаном», и с США. Это дает им реальные рычаги влияния. Кроме того, они вкладываются в мягкую силу: телеканал «Аль-Джазира», поддержка «Братьев-мусульман»*. Это делает их опасным конкурентом для соседей, что и вылилось в дипломатический кризис и блокаду 2017 года, когда Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн и Египет разорвали двусторонние отношения с Катаром, а затем — запретили их.

— Формальным поводом стала поддержка Катара радикальных исламских группировок.…

— Благодаря медиаимперии «Аль-Джазира» Катар очень сильно нарастил свое влияние в арабском мире. Он стал политически опасным для своих соседей. Если мы посмотрим на даты кризиса — в 2014 и 2017 годах, — то они совпадают с падением цен на ресурсы и падением доходов арабских государств. Но Катар ввиду немногочисленности населения падение цен на ресурсы мало затронуло. Он остался в силах инвестировать в распространение своего международного влияния, в том числе распространение идеологии «Братьев-мусульман»* в соседние страны. Поэтому страны Персидского залива прибегли к решительным действиям. Они устроили блокаду Катару — наземную и воздушную, то есть пошли в наступление в надежде, что Катар откажется от ряда своих действий на международной арене. Странами «арабской четверки» был составлен список требований к Катару. И он не был выполнен.

— И как Катару удалось выйти из кризиса?

— Благодаря диверсификации связей. Катар переориентировался на других союзников: Иран, откуда шли поставки продовольствия, Россию и Китай.

Они задействовали все свои дипломатические и лоббистские инструменты, чтобы прямым звонком в США остановить наземную операцию, подготовленную Саудовской Аравией по свержению династии Аль Тани.

Кроме того, Катар заключил соглашение с Турцией, которая в 2018 году разместила в Катаре военную базу. Раньше в стране действовала только одна военная база — американская, а благодаря кризису стало две. А надо сказать, что турецкая армия — самая сильная мусульманская армия на Ближнем Востоке. И если до строительства турецкой базы союзники США вроде Саудовской Аравии могли договориться с американской администрацией о том, что военные США не будут препятствовать свержению власти в Катаре, то теперь Саудовской Аравии пришлось бы договариваться не только с США, но и с Турцией. А это очень сложно.

Когда операция была предотвращена, кризис из острой стадии перешел в стадию информационной, экономической и политической «окопной войны». В 2021 году Катар вышел из этой «окопной войны» победителем, так как он за время кризиса расширил свои связи с другими странами, а негативные последствия блокады для самой Саудовской Аравии и ее союзников оказались сильнее, чем выгоды.

— Медиация — визитная карточка Катара. Почему конфликтующие стороны часто соглашаются именно на Катар как на посредника?

— Потому что Катар проявляет такую инициативу и предлагает свои посреднические услуги с целью увеличить свой престиж и влияние. Он готов инвестировать в разрешение конфликтов, прежде всего конфликтов в зоне Сахеля, делать сторонам выгодные инвестиционные предложения при условии примирения. И это довольно дальновидная тактика. Цены на газ могут падать, да и сам газ когда-нибудь закончится, а хорошие связи бесценны для будущего страны. А с другой стороны, Катар в глазах многих является нейтральной страной, несмотря на его близость с Великобританией и умеренную антиизраильскую позицию. Последнее тоже плюс, поскольку эта позиция позволяет другим арабским странам и даже ХАМАС видеть в нем медиатора в конфликтах с Израилем. А с Израилем Катар также сотрудничает, но по неофициальным каналам. Важно сказать, катарское руководство зарекомендовало себя как международный посредник. И начиная с нулевых ряд соглашений, достигнутых при участии Катара, привел к длительному перемирию. Кроме того, у Катара есть связи с заинтересованными сторонами: с ХАМАС, Израилем, Йеменом, у них на содержании находился ряд группировок, связанных с «Братьями-мусульманами»* в Сирии.… Сегодня Катар является не только медиатором, но и отчасти страной, которая может повлиять на конфликт, имеет реальные нажимы на одну или более сторон. При этом официально он декларирует свою нейтральность. Мы видим это на примере российско-украинского конфликта, где Катар изначально занял нейтральную позицию и до сих пор ее придерживается. В апреле этого года эмир прилетал в Россию, а в прошлом году было много разговоров о том, что Катар предлагает площадку для переговоров России и Украины.

— У этой арабской страны самые большие экономические связи с Россией по сравнению с другими государствами на Ближнем Востоке. Каковы наши отношения в данный момент?

— С одной стороны, мы конкуренты на газовом рынке. С другой — у всех крупных поставщиков газа есть общий интерес в поддержании стабильных цен и в недопущении дискриминации основных поставщиков газа.

После острой фазы сирийского кризиса, где Катар выступал на стороне противников Асада, наше сотрудничество с Катаром начало расширяться. Катар выбрал Россию как еще одно направление для инвестиций: раньше он инвестировал в основном в США, Великобританию, Германию и Италию. Это политика диверсификации связей. А для западных компаний, которые любят говорить одно, а делать совсем другое, Катар — посредник для выгодного экономического сотрудничества с Россией, от которого они отказываться не хотят.

Катар владеет долей в 20 процентов в «Роснефти». У него широкие инвестиции в инфраструктуру Санкт-Петербурга — дороги и транспорт. Вполне возможно, что в ближайшее время — в этом или следующем году — последуют и другие инвестиции в Россию.

Катар не присоединяется к санкциям, поэтому вполне возможно, что сотрудничество будет углубляться, особенно если будет прогресс в урегулировании украинского конфликта.

— Сегодня Катару удается балансировать между США и Россией, между Ираном и Саудовской Аравией, консервативными монархиями и исламистскими движениями. Как долго у них получится продержаться в таком формате?

— Тут сложно что-либо прогнозировать.… Самый важный их актив на сегодня — влияние на «Братьев-мусульман»*. В каких-то странах это организация запрещена, а в каких-то находится у власти, например в Турции. Так, Эрдоган и его «Партия справедливости и развития» — это «Братья-мусульмане»*. Эта организация сохраняет свое влияние. А ее лидеры и ключевые проповедники находятся в Катаре. И это карта, которая может сыграть в критический для Катара момент. Кроме того, сирийская карта тоже была успешно разыграна Катаром. Казалось бы, радикалы в Сирии были почти разгромлены, но сейчас в Сирии к власти пришел сторонник «Братьев-мусульман»*. Новая Сирия первым делом наладила дипломатическое взаимодействие именно с Катаром, первым посольством в стране стало посольство Катара. Кстати, в Сирии остались также и российское посольство, военная база и порт. Очевидно, что гарантии для наших военных и диппредставительств Россия обсуждала именно с Катаром.

Катар действует по американскому принципу: если есть деньги, то финансируй всех — и противников, и союзников. Когда придет время, часть активов точно сработает.

— Могут ли дипломатическую модель Катара перенять другие малые богатые государства?

— Саму модель, думаю, нет. Просто потому, что другого такого богатого маленького государства просто нет. Но можно перенять отдельные элементы этой модели: методы информационной войны, лоббизм, взаимодействие с международными организациями. К примеру, Катар, разрешая международный дипломатический кризис 2017 года, во-первых, профинансировал организацию «Репортеры без границ» (признана нежелательной в РФ — «ВМ»), выпускающую материалы в поддержку Катара. А во-вторых, обратился во все международные правовые организации с обвинениями в дискриминации граждан Катара странами «арабской четверки». И ряд докладчиков в ООН заняли позицию Катара, чем поставили в неудобное положение их оппонентов.

— Может ли Катар стать площадкой для переговоров между Россией и Украиной?

— Катар уже частично является такой площадкой, потому что ряд обменов происходил благодаря усилиям этого небольшого арабского государства. А сейчас выбираются площадки для следующих саммитов, и очевидно, что европейские площадки не подходят даже в плане логистики. Как российская делегация может прибыть, например, в Ватикан или Швейцарию? Кто сможет гарантировать ее безопасность в этом случае? Вот на Аляске безопасность гарантировалась исключительно США — единственным ответственным, с которого можно было спросить. А в Катар есть прямые перелеты из России, и это удобная площадка, потому что в Катаре согласятся встретиться и США, и Британия, и Россия, и Украина.

Но за место для этих переговоров существует огромная соперничество между арабскими странами, ведь соглашение о прекращении военных действий будет историческим и закрепит роль этой страны в урегулировании крупнейшего конфликта XXI века.

И естественно, и Саудовская Аравия, и Арабские Эмираты очень активно предлагают свои площадки, чтобы закрепить за собой этот статус. Впрочем, есть шансы и у Дохи. Тем более что у них после проведения чемпионата мира по футболу — 2022 сохранилась вся инфраструктура: элитные отели, модернизированный аэропорт. Выходит, что со всех точек зрения Катар к этому готов.

СПРАВКА

Игорь Сергеевич Егоров — политолог-арабист. Окончил Институт стран Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова по специальности «востоковедение и африканистика». Защитил в МГУ диссертацию на соискание степени кандидата политических наук. Работал в системе высшего образования в МГИК, МГУ, занимаясь международными отношениями и международными студентами. Работал в Государственной думе и в Московской областной думе в сфере PR. В настоящий момент занимается продвижением гражданской продукции в госкорпорации «Росатом».

*Организация признана террористической и запрещена в России