Как примус помогает целоваться и полезно ли быть реалистом

А вот Печорин не сдал бы норматив для 10-летних мальчиков. Что было под силу героям классики?

Примус — портативный нагревательный прибор, на нем готовили пищу. В первой половине ХХ века, пока не появились газовые плиты, был почти в каждой городской семье. Работал на керосине или бензине (в «Мастере и Маргарите» кот делает из примуса, который «починял», глоток бензина). При работе издавал сильный шум. В «Двенадцати стульях» студенты в Общежитии имени Бертольда Шварца включают примус, чтобы соседи не слышали, как они целуются. «Вечная игла для примуса», которую отказался купить Бендер в «Золотом теленке» (потому что не собирался жить вечно), — это спица, которой прочищали его форсунки.

Пуд — 16,4 килограмма. Дедушка Горького говорил, что его мать таскала мешки по «пяти пудов весу» («Детство»). Это 82 килограмма! 

Пулю лить — врать. Ноздрев в «Мертвых душах» выдумывал, будто у него была лошадь «голубой или розовой шерсти». Слушатели говорили: «Ну, брат, ты… начал пули лить».

Радужная — ассигнация в 100 рублей. Митя Карамазов пересчитывает деньги, украденные у отца: «Бумажки были все сторублевые, радужные».

Разночинец — интеллигент недворянского происхождения. С 1840-х годах они стали занимать видное место в общественной жизни. «Я разве из каких-нибудь разночинцев, из портных или унтер-офицерских детей? Я — дворянин!» — хорохорится Поприщин из «Записок сумасшедшего». «Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости», — писал Чехов в одном из писем.

Реалист — одно из значений — ученик реального училища. В отличие от классической гимназии, в нем не преподавали древних языков, зато делали акцент на технические, естественные и прикладные науки. Выпускники поступали в промышленные и торговые учебные заведения, но в университет не принимались. У Толстого в «Воскресении» «мальчик-реалист» пришел на свидание к матери в тюрьму. Героиня «Душечки» советовала родителям Саши: «Классическое образование лучше реального..., из гимназии всюду открыта дорога: хочешь — иди в доктора, хочешь — в инженера».

Розвальни — широкие низкие сани без сиденья. На таких ездят герои Чехова, Толстого, Шмелева. В них везут боярыню Морозову на знаменитой картине Сурикова. У Мандельштама есть известное стихотворение о Москве «На розвальнях, уложенных соломой…»

Сажень — 213 сантиметров. Зарецкий, секундант Ленского, «в туз из пистолета/ в пяти саженях попадал» — с 10 с лишним метров. А вот Печорин в «Тамани» ужаснулся, когда контрабандистка напала на него в лодке: «от берега около пятидесяти сажен, а я не умею плавать!»

Салоп — верхняя женская накидка без рукавов, подбитая мехом. В комедии Островского «Свои люди — сочтемся!» Подхалюзин обещает свахе соболий салоп. С середины XIX века постепенно выходил из моды и становился символом бедности, «салопницами» стали звать попрошаек.

Свайка — игра, при которой надо было попасть толстым гвоздем в середину лежащего на земле кольца. Победитель глубоко вбивал гвоздь в землю, а проигравшему приходилось его вынимать — «тащить редьку». В «Войне и мире» офицеры «играли в свайку, с смехом засаживая редьки в... землю».

Семишник — две копейки серебром (в переводе на ассигнации — 7 копеек, см. «Вечерку» за 1 октября). В «Кому на Руси жить хорошо» писарь дорого берет с неграмотных крестьян за сочинение писем под диктовку: «ни строки без трешника,/ ни слова без семишника».

Серенькая — ассигнация в 200 рублей. В «Былом и думах» Герцена секретарь, получив взятку, говорит: «Ну, серенькая (…) двести рублей я взял, да зато дело обделал».

Сермяжный — сделанный из сермяги, некрашеного домотканого сукна. В переносном смысле — символ простонародья. В «Анне Снегиной» Есенина во время Первой мировой войны на фронт сгоняли «сермяжную рать» — бедняков. У Ильфа и Петрова в «Золотом теленке» «сермяжная правда» — это народная мудрость.

Сибирка — 1. Приталенный кафтан со стоячим воротником, обычно синий. В «Мертвых душах» рассказчик видит «купца в синей сибирке». 2. Арестантское помещение, тюрьма. «В сибирку хочешь?» — угрожает полицейский лавочнику в «Былом и думах» Герцена.

Подготовила Мария Раевская, кандидат филологических наук.