Актер Антон Шагин: Горжусь своей страной, президентом, армией

Мы продолжаем ставшую уже традиционной рубрику сVои люди. Наш сегодняшний собеседник — Антон Шагин. Актер, которому с равной легкостью даются очень разные по своей природе роли: и Мэлса из «Стиляг», и Верховенского из «Бесов», и Рылеева из «Союза Спасения» и многие другие. Человек, который способен открыто озвучить свою позицию в поддержку спецоперации и делом подтверждать слова, что перемены стоит начинать с самого себя.

Мы живем во времена крайне быстрых и резких изменений. Каждый день появляется новость, а то и не одна, которая переворачивает картину мира. И все же основополагающее сохраняется. Разговор корреспондента «Вечерней Москвы» с Антоном Шагиным состоялся вечером в день гибели Сергея Пускепалиса. Этот вопрос не планировался первым, но с него начинаем.

— Антон Александрович, однажды я видела, как вы выходили из роли после съемок. Тогда с разницей в десять минут вы изменились диаметрально. Вы человек контрастов?

— Такой же человек, как и все остальные. Например, сегодня был в прекрасном настроении всю первую половину дня, вдохновенно собирал подборку своих стихов для публикации. Издательство Арсения Ли и Аллы Поспеловой, по рекомендации от мастерской Захара Прилепина, в которой я участвовал этим летом, заинтересовалось моими текстами. И вот я этим занимался, был воодушевлен, радовался, что все неплохо получается. Отправил.

А потом узнал, что погиб Сергей Пускепалис. И сейчас у меня очень нехорошее настроение. Потому что это жуткая несправедливость. Сергей Витауто был удивительным профессионалом, настоящим патриотом, мужественным человеком. Очень больно, когда уходят такие люди. Словом, в любую минуту все может измениться, никто не застрахован от подобного. И мы не отчаиваемся, каждый на своем месте будем продолжать работать для нашей общей победы. Вот и все.

— Вы один из немногих медийных деятелей искусства, которые публично поддержали спецоперацию. Почему?

— Я поддерживаю спецоперацию, потому что слежу за историей Донбасса с 2014 года. Хотя, может, не был так активен в соцсетях. Но всегда и там, и на интервью я открыто выражаю свое мнение. Совесть мне не позволяет поступать по-другому. Это ведь касается русских людей, которым запрещали говорить на родном языке, которых планомерно уничтожали, притесняли только за то, что они имеют свое мнение... По-моему, здесь очень важно знать, с чего все это начиналось и как развивалось. Ведь Россия не развязывает войны, она их заканчивает. Так, к сожалению, складывается в общем историческом контексте.

Я уверен, что, если бы спецоперацию не начали в феврале, уже к лету война бы разгорелась на юге России. Обратите внимание на западные поставки оружия Украине, которые шли на протяжении всего прошлого года. А в январе этого уже даже никто не скрывал, сколько и чего поставлялось, сколько самолетов прилетало туда ежедневно. Я наблюдал за этим и думал, что ведь все это оружие присылают не для того, чтобы «популять в воздух», но чтобы из него убивали русских людей. А я против этого! Я горжусь своей страной, президентом, русской армией. Мне не все равно...

На эту тему очень сложно и больно говорить, но необходимо. Чем больше людей начнет разбираться, понимать проблему, тем быстрее будет победа. Потому что в тылу также необходимо знать, за что мы сражаемся. Ведь это касается всех. Это происходит не «где-то там», не «их битва», а наша, общая. Спецоперация сейчас там идет для того, чтобы война не началась завтра здесь, конкретно у нас дома, в наших городах. А чем, по сути, отличается Москва от того же Воронежа, или Краснодара, или Ростова-на-Дону? Везде живут русские люди...

— Вы регулярно бываете в ДНР и ЛНР с выступлениями. Расскажите, как люди живут там?

— Смотрите, когда вечером мы приехали в Донецк, была тишина. А в 4:40 я проснулся от прилетов, направленных по центру города. То есть примерно в квартале от меня раздавались взрывы. И, проснувшись, я сидел и ждал, вернее, не ждал, а размышлял о том, что сейчас запросто может прилететь и сюда…

Люди, которые живут там, с удивительной стойкостью и мужеством переносят и воспринимают каждый день. Они на фоне потенциальной ежеминутной гибели продолжают работать, ездить в маршрутках, гулять с детьми, ходить за продуктами. Жизнь продолжается, но в таком страшном контексте. Заканчиваются вражеские прилеты только с наступлением сумерек. То есть весь день каждые 15–20 минут ты слышишь, что в каком-то районе упал снаряд.

Но люди не сломлены, они стоически переносят все проблемы и беды, которые на них сваливаются, с каким-то воинствующим, я бы сказал, смирением. В зрительных залах на 90 процентов женщины, старики и дети, потому что все мужчины на фронте, защищают свою землю. В домах нет воды, элементарных бытовых условий.

Мы приехали в Мариуполь — увидели абсолютно разрушенный город, где пахло трупами. Это абсолютный ад. Кошмар и ужас — это не слова... Можно много еще рассказывать, но, если у кого-то есть возможность, лучше самому поехать туда и поддержать людей в меру сил. Даже если не ехать, поучаствовать любым доступным образом. Люди, которые живут на Донбассе, искренне радостно воспринимают любую поддержку из центральной России. Они так воодушевлены после любого знака внимания к их беде, что это не оставляет равнодушным. Хочется делать для них что-то еще и еще.

Фото: АГН Москва

— Вы выступаете со своими стихами по разным городам, верно? Что для вас это значит?

— Да. Недавно посетил Смоленск. Выступление было вечером, а днем удалось побывать в Успенском соборе, где находится Смоленская икона Божией Матери, а также в Историческом музее Смоленска, где на экскурсии рассказали историю этого города и края.

Вообще, я очень люблю выступать со своими стихами. Это другая моя ипостась, что ли. И это всегда очень искренне — ощущаешь себя абсолютно раздетым, ничего из себя не изображаешь, не пытаешься казаться лучше, чем есть на самом деле, а делишься тем, что для себя сформулировал, и мысли твои обрели форму стихотворений. Это даже ответственней, чем играть роли, ведь тут ты не можешь спрятаться за автора, за режиссуру. Когда читаешь свои стихи на публику, внутренности будто меняются местами — я так это ощущаю. Одновременно это очень интересно — дает возможность напрямую поговорить с людьми. После выступления с залом происходит диалог, каждый раз по-новому, по-особенному, потому что люди в разных городах отличаются. Я прошу зажечь свет в зале, чтобы видеть глаза — мне важен зрительный контакт. В театре за «четвертой стеной» выйти на прямой диалог до конца не представляется возможным. Здесь же можно поговорить с глазу на глаз. Для меня это ценно. Я всегда с нетерпением жду новой такой встречи.

— Храм и музей — вера и история. Поделитесь, как лично в вашу жизнь пришло православие?

— Если коротко, то я понял, что в этом безумном мире без Бога, без веры, без четкой опоры выжить невозможно, во всяком случае для меня. Мой приход в Церковь изначально был осознанной необходимостью. Скажу так, после выхода «Бесов» (сериал Владимира Хотиненко по одноименному роману Достоевского, где Шагин сыграл Петра Верховенского. — «ВМ») я стал замечать за собой, что как-то нехорошо смотрю на людей. И мне это не понравилось. А я склонен прежде всего искать проблему и предъявлять требования к самому себе. Мне не нравится, когда ответственность перекладывают на представителей власти, учителей, родителей, несвоевременную высадку на горшок… Или на что еще принято списывать все теми, кто привык снимать вину с себя? Так вот, заметив то, что мне не нравится, я решил это исправить — срочно выжечь то отношение к людям, которое во мне поселилось.

Задолго до этого, у Достоевского в письмах к жене, я читал, что он был в Оптиной пустыни. И тут решил, что мне нужно съездить туда самому, посмотреть на место, о котором пишет мой любимый писатель. Я взял рюкзак и уехал туда на 12 дней трудником. Вставал в 5 утра, ходил на службу, к 9 шел на хоздвор, получал задание, работал, потом несколько часов перерыва, чтобы поесть, немного отдохнуть и пойти на вечернюю службу, после которой еще около получаса читали акафист ко Пресвятой Богородице. Это было такое исправление самого себя, заполнение тех чернот и пустот, которые появились в моей душе. После первой же недели мозги более-менее встали на место. Теперь требуется только немного их подправлять, приезжая в это удивительное, святое и уникальное место — жемчужину православной России. К сожалению, это получается реже, чем хотелось бы.

Когда-то я прочитал у Паисия Святогорца замечательную фразу. У него спросили, почему так несправедлив этот мир. На что старец ответил: «Я бы сошел с ума от несправедливости этого мира, если бы не знал, что последнее слово останется за Господом Богом». И это очень точно отражает мои мысли, мироощущение, меня самого, что ли. Думаю, лучше и не скажешь.

— Хочу спросить про «Бесов». Петр Верховенский, пожалуй, самый хищный и неприятный из персонажей, в вашем исполнении впервые вызвал у меня жалость, я начала ему сочувствовать...

— Вот, отлично! Значит, цель достигнута. Потому что он не только мерзавец, но еще и человек. Пусть запутавшийся, съехавший с катушек и с рельсов, Иван, не помнящий родства, абсолютный враг русскому человеку… Но все-таки он сам при этом не перестает быть человеком. И если его в какой-то момент даже жалко, то этого я и добивался, чтобы не все было так однозначно. Ведь не все белое — до конца белое, и не все черное — черное. Поэтому я и старался сделать его объемнее, как, собственно говоря, и написано Федором Михайловичем.

— Те самые «бесы», которые вынесены в название — это и есть сами Ставрогин, Кириллов, Шатов и прочие? Или же бесы внутри них, не дают покоя и толкают к саморазрушению?

— Понимаете, свято место пусто не бывает. Если человек не вкладывает в свою душу никакой добродетели, не предпринимает попыток движения к свету, к исправлению себя, то приходят как раз они — те самые бесы, которые начинают входить и руководить. А пустота возникает от незнания, от нежелания знать. В пустую голову легко вложить самые мерзкие идеи. Поэтому некоторая часть молодого поколения так подвластна всем нововеяниям абсолютно деструктивного характера, которые разлагают душу, а не питают, которые уничтожают человека как личность, как индивидуум.

И поэтому каждый должен проводить над собой работу, как Федор Михайлович Достоевский говорил— начни с себя. Если каждый начнет с себя, со своего места, своей жизни, своего пути, тогда что-то может измениться. Если человек начнет спрашивать у себя, почему он в той или иной ситуации оказался, почему так живет, к себе самому предъявлять претензии. И если он захочет изменить свою жизнь и постарается это сделать, я уверен, перемена произойдет. Но только человек сам должен искренне захотеть и трудиться над этим. Просто так ничего ценного не бывает. Только сорняк растет сам по себе.

— Сейчас, когда особенно резко идет разделение людей, как быть с заповедью «Не суди»?

— Речь ведь не о том, чтобы выносить приговор. Мы никого не судим. Но, мне кажется, желание свести все к некому общему знаменателю сейчас может быть губительным. Я считаю, это — лицемерие. Повторюсь, люди, которые получали оружие задолго до начала спецоперации, не скрывали, что настроены стереть с лица земли сначала Донбасс, а потом пойти на юг России, в центральную часть нашей страны. Пусть те, кто сомневается в этом, изучат вопрос. Считаю, что все от незнания.

Мне кажется, что когда ты живешь в России, то не имеешь права позволять стираться исторической памяти. Мы должны помнить о людях которые жили до нас и которые сделали все возможное, чтобы жили и мы теперь. Нельзя забывать о Великой Отечественной войне. Как и нельзя не говорить предателю, что он предает. Потому что, мне кажется, это может повлечь за собой катастрофические последствия.

Фото: АГН Москва

— Вы опасаетесь глобальной катастрофы?

— Скажу так, если вы помните, когда Господь захотел уничтожить Содом и Гоморру, его просили, чтобы он не делал этого, если в городах наберется десять праведников. Но, когда вышел Лот с семьей, там не осталось ни одного праведника. И Господь допустил уничтожение. Так что, когда не останется ни одного человека в высшем смысле этого слова, тогда и закончится существование на земле человечества.

Но пока еще есть люди, которые молятся за наше спасение. Я имею в виду и монахов Оптиной пустыни, которые 24 часа в сутки читают молитвы за сохранение и благополучие не только нашей страны, но и всего мира, и на Афоне молятся, ив других монастырях. Я верю, что, пока длится эта молитва, надежда еще есть. Когда она прекратится, когда человек перестанет стремиться к тому, чтобы стать хотя бы немного лучше, исправить свой кривой путь, полагаю, тогда и наступит конец всему.

Но все же я оптимист в этом плане, хоть и поводов для оптимизма мало. Сохраняю надежду, что Господь не попустит глобальной войны и исчезновения, истребления человечества, потому что есть еще и в нашем обществе, и в мировом сообществе люди, которым не все равно, которые работают над сохранением мира.

— Антон Александрович, назовите, пожалуйста, три своих актерских счастья. Думаю, первые два — поступление с первой попытки в Школу–студию МХАТ и момент, когда вам позвонил Марк Анатольевич Захаров. А что третье?

— Может, оно еще и не произошло, не знаю (улыбается). Первые два вы озвучили верно. Мое поступление в Школу-студию МХАТ в корне изменило мою жизнь. Встреча с Марком Анатольевичем Захаровым и работа с ним чрезвычайно повлияли на мое понимание профессии и становление в ней. Я очень благодарен театру «Ленком». Третье пока не хочу выискивать и много об этом думать. Лучше делать дело.

— Все это — театральное, а что с кино?

— Скажу так, мне не стыдно ни за одну мою работу ни в театре, ни в кино. Стараюсь не размениваться и не участвовать в чем попало, ищу возможности для высказывания, для профессионального роста и для творчества, оно является главным критерием для меня. И я рад, когда мои роли находят отзвук в зрительских сердцах.

ДОСЬЕ

Антон Шагин родился 2 апреля 1984 года в Кимрах, Тверская область. С 9 месяцев воспитывался бабушкой и дедушкой в Брянской области. В14 лет трагически погибла его мать. Из школы перешел в ПТУ, получил профессию слесаря. Работал на фабрике. По совету учительницы поехал в Москву поступать в театральный. Сразу же был зачислен в Школу-студию МХАТ на курс Золотовицкого и Земцова. Окончил его в 2006 году и был принят в труппу РАМТа.

В2009 году по приглашению Марка Захарова на роль Лопахина в спектакле «Вишневый сад» перешел в «Ленком». Лауреат премии Президента РФ для молодых деятелей культуры в 2016 году, лауреат премии Правительства России за главную роль в спектакле «Пер Гюнт», а также ряда других профессиональных наград. В его фильмографии 33 фильма и сериала. Женат на актрисе Веронике Исаевой. Воспитывает двоих детей.

ФИЛЬМОГРАФИЯ

• Стиляги (мюзикл, 2008)
• В субботу (драма, 2011)
• Бесы (сериал, 2014)
• Куприн. Яма (сериал, 2014)
• Анка с Молдаванки (сериал, 2015)
• Пятница (комедия, 2016)
• Молот (драма, 2016)
• Хождение по мукам (сериал, 2017)
• Довлатов (биография, 2018)
• Подкидыш (сериал, 2019)
• Северный ветер (драма, 2020)
• Конек-Горбунок (детский, 2021)
• Союз Спасения. Время гнева (сериал, 2022)