До сих пор слушаю пластинки: дирижер Сергей Кондрашев убежден, что классику портить нельзя

Симфонический оркестр радио «Орфей» отметил свое 25-летие большим концертом в Государственном Кремлевском дворце. «Вечерняя Москва» пообщалась с главным дирижером и художественным руководителем коллектива Сергеем Кондрашевым.

— Сергей Юрьевич, вы руководите оркестром радио «Орфей» уже 11 лет. Что вы поменяли в работе оркестра, когда пришли на эту должность?

— Изменилось все, даже название. Раньше это была нечитаемая и незапоминающаяся аббревиатура. Сейчас она осталась только в документах, а для публики мы стали симфоническим оркестром радио «Орфей». Увеличилось количество концертов: до моего прихода оркестр выступал раз в месяц, а сейчас мы играем до восьми концертов в месяц на ведущих площадках страны. Состав музыкантов расширился — с 20 человек до 70.

— Наверное, в коллективе у каждого музыканта есть свое видение материала, который он исполняет. Часто ли возникают творческие разногласия?

— На репетициях не должны обсуждаться никакие разногласия. Оркестр не может превращаться в новгородское вече (народное собрание. — «МВ»). Мы должны работать с музыкальным материалом, а если кто-то хочет поделиться мыслями и переживаниями насчет исполняемой музыки, это происходит у нас в беседах после репетиции.

— В 2014 году радио «Орфей » запустило проект «Возрождаем наследие русских композиторов». В его рамках были произведения, которые стали открытием и для вас?

— Мы вернули публике имена очень многих композиторов, неизвестных широкому слушателю. Перед этим масштабную работу провели библиотекари и архивариусы: многие ноты существуют в единственном рукописном экземпляре, их нужно было найти. Для меня лично стало открытием имя Георгия Катуара, это композитор конца XIX — начала ХХ века. Он был современником и другом Глазунова, Римского-Корсакова и Чайковского. На их фоне его фигура как творца потерялась. Катуар стеснялся доносить до слушателей свои произведения, которые, по моему мнению, ничуть не уступали другой написанной в это время музыке по красоте и мелодичности. Мы вернули слушателям его симфоническую поэму «Мцыри» по Лермонтову.

— Почему композиторов забывают?

— Здесь много причин. Среди основных можно назвать особенности личности: Катуар был слишком скромным и застенчивым. А бывает, что талантливый человек просто не встретил своего продюсера, если говорить языком XXI века. Оркестр под вашим руководством исполняет не только произведения признанных авторов, но и современных композиторов.

— Кто из них оказался самым интересным?

— Мне очень интересно работать с современными композиторами. Порой я встречаю невероятно одаренных людей, по мощности таланта которых можно сравнить с признанными русскими гениями. Я был очень рад, когда мы исполняли музыку Ефрема Подгайца. К сожалению, имя этого замечательного композитора не так известно, как мне бы того хотелось. Но Ефрем Иосифович написал множество прекрасных произведений.

— Как вы относитесь к творческому переосмыслению классической музыки в современных аранжировках?

— Прежде всего человек, создающий такие аранжировки, должен обладать безупречным вкусом. Часто классическое произведение изменяют настолько, что оно становится почти неузнаваемым. Невероятно важно, чтобы такой продукт был очень качественным, созданным с пиететом к автору оригинала. Сам я трепетно и бережно отношусь к исходному материалу, потому что не только уважаю, но и люблю композиторов, создавших гениальную музыку. Мы не должны ни в коем случае ее портить!

— Сейчас многие произведения доступны в записи, но ни одна запись не может передать подлинное звучание симфонического оркестра вживую. Не в этом ли причина упрощения зрительского восприятия?

— Проблема музыкальных мобильных приложений в том, что там часто в записях перепутаны не то что названия произведений и имена исполнителей, но даже авторы! Вы думаете, что слушаете одно, а на самом деле — другое! Сейчас я вижу, что по-прежнему концерты симфонических оркестров собирают полные залы. Как и рок-концерты, и концерты поп-музыкантов. Зрители еще не разучились чувствовать красоту живого звука. Я никогда не ищу музыку в интернете. В этом плане я весьма консервативный человек — я до сих слушаю музыку на CD или на виниле. У меня огромная фонотека, есть даже пластинки 1930-х и 1940-х годов.

— Вы как-то сказали, что с окончанием музыкальной эпохи, к которой принадлежали ваши учителя, в музыкальной культуре мы многое потеряли. Что именно ушло и почему?

— Общий культурный уровень сейчас катастрофически снижен. Раньше почти на каждой радиостанции и почти на каждом телеканале можно было услышать классическую музыку. Сейчас остается единственный канал — «Культура», где она еще транслируется. Хотя мне удивительно было узнать, что современная молодежь частенько обращается к эстраде 1960–1980-х годов. Мелодии-то остались там! А вот российские «звезды» 1990-х уже почти забыты. Возможно, потому что в этот период началась эпоха краткосрочной популярности артистов. Они через пару лет уходят в небытие. На наших концертах симфонической музыки отрадно видеть много молодежи, и это лично для меня приятно и важно! Я воспитывался на очень качественной музыке, слушал много классики и прекрасной эстрады тех лет, все это и сформировало мой вкус и музыкальные предпочтения. Я и сейчас иногда обращаюсь к поп-музыке, но исключительно ХХ века.

ДОСЬЕ

Сергей Кондрашев родился 5 августа 1975 года в Москве. Окончил Московскую консерваторию им. П. И. Чайковского. В 2001 году был принят в Большой театр. С 2005 по 2009 год был дирижером Симфонического оркестра Москвы «Русская филармония». С 2011 года — художественный руководитель и главный дирижер Симфонического оркестра радио «Орфей».

КОРОТКО О ГЛАВНОМ

— Какую задачу вы ставите перед собой как дирижер?

— Прежде всего, я работаю для зрителя. Мне важно затронуть струны души человека, чтобы он, услышав музыку в исполнении оркестра, испытал эмоциональное переживание. Чтобы музыка осталась в его памяти, чтобы спустя какое-то время он возвращался к ней вновь и вновь в воспоминаниях и мыслях.

— Во время концертов обращаете внимание на зрительскую реакцию?

— Во время исполнения я забываю, что в зале есть зритель. Я общаюсь только с музыкой и оркестром. Даже в перерывах между произведениями, оборачиваясь с поклоном к залу, я не вижу, кто именно там сидит, и не различаю лиц на первом ряду. А вот на финальных аплодисментах уже можно почувствовать, достучались ли мы до сердец наших слушателей или нет.

— В новой программе оркестра, «Зимняя сказка», исполняется романс из «Метели» Георгия Свиридова. Почему это произведение цепляет даже слушателя, далекого от классической музыки?

— Свиридов — очень русский композитор, он стал воплощением всего национального в прекрасном смысле слова. Он чувствовал все величие русской культуры и трепет души русского человека. Свиридов смог почувствовать и передать квинтэссенцию русской духовности в своей музыке.

— Многие музыканты начинают свой путь в раннем детстве. У вас было так же?

— Некоторые музыканты начинают учиться с 4-летнего возраста. Я пошел в музыкальную школу в 8. К занятиям музыкой подходил более осознанно, чем ребята младше меня. Но когда случился сложный возраст — 13–14 лет, маме пришлось проявить настойчивость, чтоб удержать меня за фортепиано. А дирижером оркестра я решил стать в высшем учебном заведении в то время, когда овладевал профессией хорового дирижера. Я уже был достаточно взрослым к тому времени и решил открыть для себя больше перспектив в будущем.

— Кого вы считаете главным учителем?

— Как музыкант я сформировался под влиянием Марка Фридриховича Эрмлера, дирижера Большого театра. Мне очень повезло, я застал последние годы работы маэстро в Большом, наблюдал, как он дирижирует на ведущих мировых площадках.