Ода пустому кошельку

Мы представляем новую рубрику: «Крестики-нолики», и вот в чем ее смысл. Есть вечная игра человека с судьбой. Вот они садятся напротив друг друга, человек ставит крестики, судьба рисует нолики. Человек старается выстроить в ряд фигуры по вертикали, горизонтали, диагонали. Линии любви, карьеры, благополучия, долгожительства, власти — да мало ли у него желаний. А судьба — она же фатум, созвездия, люди, обстоятельства — со своими ноликами мешает составить сплошной ряд.

Если присмотреться, в этой игре, знакомой каждому с малолетства, содержится код жизни, ее диалектика. Выиграл в одном, проиграл в другом, разве это не интересно? Именно о таких хитросплетениях пойдет речь в новой рубрике. Ее автор — обозреватель «Вечерней Москвы», писатель Михаил Щербаченко — пребывает в той поре, когда насмотрелся всякого, но не утратил любопытства к разнообразным жизненным коллизиям. И это сближает его с большинством читателей нашей газеты. Которая, к слову, за свое без полугода столетие всегда с удовольствием публиковала литературные очерки и намерена придерживаться этой традиции впредь.

Александр Куприянов, главный редактор «Вечерней Москвы»

Никто не станет спорить, что разбирать подарки наутро после дня рождения — дело в высшей степени приятное. Тем более после юбилея с немалым числом статусных гостей, — в таких случаях дешевые презенты дарить не принято. Из сказанного следует, что Елисей Серафимович, накануне достигший шестидесятилетия и закативший по такому случаю неслабый банкет, приступил к разбору пакетов и коробок со сладким предвкушением.

Он поочередно вынул набор старинных монет, фотоальбом в переплете из кожи крокодила, кашемировый плед, раритетную Библию, столовое серебро… В пакете с открыткой от старинного друга лежал коньяк, возрастом равный юбиляру, и книга со странным названием: «Перед уходом обнулись». Открыв ее, Елисей Серафимович прочитал нижеследующее:

«Если вы растрачиваете часы, дни, месяцы и годы своей жизни на приобретение денег, а затем умираете, не спустив все эти деньги, значит, вы бестолково промотали уйму драгоценного времени и энергии. Поэтому постарайтесь потратить свои финансы до наступления смерти, оставив на банковском счете округлый ноль». Все понятно, книга очередного иноземного коуча. Вообще-то Елисей Серафимович ничего не имел против этих инфоцыган, внушающих публике, что ее счастье в ее же руках. Если они собирают на свои тренинги многотысячные залы, если миллионы легковерных подписываются на их интернет-курсы, то и на здоровье. Он и сам в каком-то смысле причислял себя к лукавой касте менторов и много кого в жизни замотивировал по принципу: «как разведешь, так и заработаешь».

Будучи человеком динамичным и гибким, Елисей Серафимович владел многочисленными навыками. Он умел открывать, закрывать и поглощать бизнесы, мог возглавить рекламное агентство, туристическую компанию и футбольный клуб, создать радиостанцию и экологическое движение, разработать политический имидж кандидата-во-что-хотите.

К юбилею он подошел с чувством удовлетворения и усталости. Работать дальше желания не было. Денег заработал немало, но немало и потерял в разных хедж-фондах, обвалившихся банках, непродуманных стартапах, да и просто просвистел в казино. Кое-что осталось в кубышке, кое-что в недвижке, шиковать не приходилось, но жить было можно.

Стоп. А с какой такой целью старый дружбан, который знал Елисея Серафимовича еще с институтских времен, преподнес ему эту книжку про обнуление? Просто прикололся? Или подал какой-то важный знак? Ладно, полистаем дальше.

«Ошибка, о которой я постоянно твержу, — зарабатывать и зарабатывать, забывая при этом, в чем заключен смысл зарабатывания. А он в том, чтобы конвертировать ваши деньги в те впечатления, которые вы сами выбрали или выберете. Ведь главное, на что вы будете жить в старости, — это ваши воспоминания. Поэтому они однозначно стоят того, чтобы заплатить за них, не торгуясь. Вроде бы это так просто уяснить, тем не менее люди продолжают увеличивать свои активы до тех пор, пока не прекратят работать, и боятся потратить свои капиталы даже после выхода на пенсию».

Ну это как раз понятно, подумал Елисей Серафимович, вспомнив свой недавний разговор с раскрученным еще в восьмидесятые годы эстрадным певцом, который, мучаясь одышкой и болью в суставах, по сей день колесит с концертами по провинциям. И на вопрос: «Зачем себя изводить, разве не заработал на старость?» — честно отвечает: «А вдруг я проживу еще долго и мне не хватит?»

Странную, однако, концепцию предлагает этот коуч. Ведь в его же собственной Америке считается правильным вкалывать, пока ласты не склеишь. Как ни крути, существует общепринятый стандарт: заработал, оставил в наследство детям, те умножили активы, передали внукам… И так далее, пока, следуя превратностям жизни, не народится тот, кто пустит все это по ветру, и тогда начинай сначала.

Елисей Серафимович продолжал листать книгу, чем-то она его зацепила. Например, что это за впечатления и воспоминания, на которые, по суждению автора, не жалко ахнуть все сбережения? «Что же может меня так воодушевить?» размышлял юбиляр, напрягая память и фантазию.

По жизни он не был понторезом, не зарился на яхты, джеты и виллы на Лазурке, называл это лишней головной болью, хотя не уточнял при этом, что таких денег у него и близко нет. Московский райдер Елисея Серафимовича включал стандартный набор, а именно: квартиру в центре, фазенду в ближнем Подмосковье и большой черный автомобиль. Все это у него уже имелось и новых расходов не требовало.

Куда же вкладываться? Первое, что пришло на ум, — путешествия. К своим годам Елисей Серафимович побывал в реперных туристических точках, отдал должное красотам природы и творениям рук человеческих. И честно признался себе в том, что турист он ленивый и нелюбопытный. Увидел по разу то, что приличествует джентльмену — Тадж-Махал и Колизей, Пальмиру и Мачу-Пикчу, истуканов острова Пасхи и айсберги Гренландии, прогулялся по Великой Китайской стене, — и хватит. Лететь 20 часов за тридевять земель, чтобы потом мучиться от джетлага или изнывать от скуки в океанском круизе, не было ни малейшего желания.

Тогда что? Допустим, охота. Смотаться в Африку и пристрелить (как корректно выражаются охотники — добыть) большую африканскую пятерку: слона, льва, леопарда, носорога и, кажется, буйвола. Говорят, это даже гуманно, поскольку на деньги от продажи дорогих лицензий восстанавливают популяцию редких животных. Можно будет сфоткаться рядом с убитым тобой зверем. Ага. А потом львята со слонятами будут являться во сне. Жуть жуткая. Нет уж, к чертям такие впечатления.

Идем дальше. Коллекционирование художественных ценностей. Это и статусно, и затратно. «Сотбис» и «Кристис» не потянуть, но есть уйма всяких выставок и аукционов. Когда-то Елисей Серафимович пытался увлечься современной живописью, даже посещал курсы вместе с рублевскими женами, изнывающими от безделья. Он научился отличать фовизм от орфизма и неоэкспрессионизм от сенсационализма. Посещал музеи и галереи — от флорентийской Уффици (где, к своему удивлению, узнал, что «уффици», которых он считал знатным родом вроде Медичи, переводится с итальянского как «офисы»; в этих небольших комнатах и развешаны да Винчи с Боттичелли) до московского «Паркинга», основанного супругой олигарха. После чего без особой грусти вынес вердикт, который нынешняя молодежь формулирует как «не вставляет». А тратить деньги, не получая адекватного удовольствия, — до такого даже изворотливый коуч не додумался.

Без всякой зависти Елисей Серафимович наблюдал, как люди, деликатно изъясняясь, в возрасте дожития учатся танцевать разные бачаты и сальсы, посещают кулинарные курсы, лазают по скалам и стучат в барабаны. Отгоняя деменцию, учат иностранные языки и стихи Бродского. У него, конечно, тоже были увлечения. Любил почитать и умел отличить хорошие книги от плохих. Наведывался в театры, смотрел новые сериалы. Ходил на футбол и бокс. Но все это не требовало больших расходов, обнуления счета никак не просматривалось.

Он продолжал рассеянно листать книжку.

«Пик полезности денег — время, когда они могут принести наибольшую пользу или удовольствие. Этот пик приходится на возраст 30 лет. В эту пору каждый доллар покупает вам радости ровно на один доллар. К 50 годам эффективность денег значительно снижается. И возникает дилемма: либо вы получаете гораздо меньше удовольствия от этого самого доллара, либо вам нужно больше денег, чтобы достичь того же объема эйфории, какой вы приобретали за один доллар, когда были здоровым и энергичным молодым человеком».

От чего же он получал главное удовольствие в 30 лет? Ну тут к гадалке не ходи. От женщин, конечно.

Он не был влюбчивым, но тем немногим, от кого в молодости терял голову, готов был отдать все на свете. И точно получил бы несказанное удовольствие и незабываемое впечатление, увидев восторг в глазах любимой. Вот только в ту пору отдать ему, начинавшему с нуля, было совершенно нечего. А теперь есть чего, но некому. В числе пассий Елисея Серафимовича в последние годы были дамы для души, дамы для тела, дамы для дружбы, дамы для представительства, была даже дама для жалоб на жизнь и вымещения плохого настроения. И для каждой он мысленно устанавливал бюджет расходов. А вот дамы сердца не было. Той, о которой восточный мудрец сказал: изменяй всем женщинам, кроме одной.

И дело даже не в возрасте. Пусть с годами много чего уже не хочется, но все равно хотелок предостаточно. Сердцебиения влюбленного юноши, конечно, не испытаешь, но голова от предвкушения кружилась. Вдруг она объявится, женщина мечты, для которой ничего не жалко. Хотя вероятность такого поворота, господин коуч, весьма невелика, а следовательно, и на яркие впечатления надежды мало. Еще остаются дети, как-то он о них забыл. И книга мигом подхватила тему.

«План «умереть с нулем» включает в себя детей. Если вы отводите им важное место в своей жизни, лучше начать делиться с ними пораньше. К примеру, я отдавал деньги своим детям тогда, когда они могли оказать наибольшее влияние на их жизнь. Оптимальным считаю диапазон 25–35 лет. Не слишком поздно, но и не слишком рано, — вряд ли они растратят их полностью».

Два сына Елисея Серафимовича родились от двух жен. Женщины были красивы, и он надеялся, что лицом дети пойдут в них, а остальное возьмут от него. Но вышло ровно наоборот. Старший сын по характеру был авантюристом, шустрым, но доверчивым, ходы просчитывал плохо, вечно влезал в какие-то дурацкие проекты, из которых отец вытаскивал его, погашая неустойки. Младший оказался замкнутым молчуном, инициатив не проявлял, плыл даже не по течению, а в стоячей воде, но при этом был убежден, что весь мир ему задолжал. И папаша, конечно, больше всех.

Само собой, Елисей Серафимович мечтал гордиться своими парнями, наслаждаться их успехами, но чем дальше, тем меньше имел для этого поводов. И понимал, что финансировать их затеи — занятие абсолютно убыточное. Тем более что и благодарности от отпрысков не дождешься. Иной раз он даже поминал анекдот про старого еврея, который спрашивает нотариуса, оформляющего завещание: «Скажите, никому ни хрена пишется слитно или раздельно?»

Может, и ему так поступить, что тогда? Разгневаются, проклянут, плюнут на могилу. По факту ему будет уже без разницы. Но все-таки это неправильно; пацаны они хоть и неказистые, но свои, куда денешься. Так что придется с небес наблюдать, как они раздербанят твои денежки. Но это удел многих небедных людей.

А книга вела дальше.

«Чтобы точнее составить план расходов, проконсультируйтесь с врачом и получите представление о вашем биологическом возрасте и рисках. Разобравшись с этим, вам легче будет запараллелить проедание вашего капитала и неизбежное ухудшение здоровья, чтобы обнуление банковского счета совпало с окончанием жизни».

Ишь куда хватил! Постоянно сверять размер своих активов с давлением, уровнем сахара в крови и показателем онкомаркера, — то-то радостная жизнь начнется! Да у этого коуча крыша протекла.

Хотя как посмотреть. Елисей Серафимович вспомнил приятеля, который очень себя берег, полную диспансеризацию проходил чуть ли не ежемесячно. Ездил в швейцарскую клинику на диагностику, лежал в итальянских термальных ваннах, пил чешскую минеральную воду, ставил израильские зубные пломбы. Но ковид управил по-своему, подтвердив, что человек не просто смертен, а иногда внезапно смертен.

И, будто угадав мысли Елисея Серафимовича, коуч выдал поистине философский тезис.

«Люди, которые откладывают деньги, как правило, откладывают слишком много на слишком поздний период своей жизни. Они обделяют себя сейчас, чтобы позаботиться о «будущем я». А ведь «будущий я», возможно, никогда не проживет достаточно долго, чтобы насладиться этими деньгами».

Тогда что же, черт возьми, остается? Построить, что ли, усыпальницу для себя любимого? Елисей Серафимович слышал, что известный олигарх так и поступил, — отгрохал на берегу моря чуть ли не пантеон. Может, в этом что-то есть, — гуляешь вокруг последнего приюта, любуешься, наполняешься впечатлениями, ждешь своего часа.

А когда кончатся деньги или просто ждать надоест, можно, как рекомендовал известный профессор черной магии, устроить пир и, приняв яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженный хмельными красавицами и лихими друзьями.

Фу, бред какой-то. Злость ударила Елисею Серафимовичу в мозг. Он захлопнул злосчастную книгу, отшвырнул ее подальше, вслух послал по матушке дарителя и, переведя дыхание, продолжил разбор подарков. Открыл ящик темного дерева и залюбовался — там лежал набор шампуров с бронзовыми набалдашниками в виде звериных морд и бронзовые же резные фужеры.

Похоже, жизнь налаживалась.