Актер Иван Добронравов: Надо работать с тем, что есть, как можно лучше, и все придет

Актер Иван Добронравов — один из ярчайших представителей своего поколения. Младший сын актерской династии, двадцать лет назад, будучи четырнадцатилетним подростком, он сыграл в фильме «Возвращение», который получил пять призов Венецианского кинофестиваля, включая «Золотого льва». Сейчас в фильмографии артиста несколько десятков ролей. Пополнился этот список и новым сериалом «Райцентр», который дал нам повод побеседовать с Иваном.

Все восемь серий черной комедии и фантастического триллера «Райцентр» теперь можно посмотреть на платформе «Иви». В истории про судьбу Вармалейского метеорита на фоне встречи выпускников актер Иван Добронравов сыграл роль добродушного полицейского Васи.

— Иван, проект сочетает вымысел и реализм — как подбирали детали для своего персонажа?

— Я играю полицейского, который носит форму. Так что его костюм и внешние черты не особо можно разнообразить. Но нам остались другие прекрасные нюансы. Так, повествование в сериале идет сразу в двух временных пластах — в настоящем, где герои уже взрослые, и 20 лет назад — на их выпускном. У каждого из ключевых персонажей есть как бы свой двойник, его молодая версия. Вот с этим мы и играли — старались повторять какие-то ужимки, движения рук, нервные тики героев, чтобы сохранить ощущение того, что перед вами один и тот же человек.

— В современных сериалах популярен образ плохого полицейского, а ваш — позитивный...

— Образ героя зависит от истории. Полицейские не виноваты, что про них пишут так. Впрочем, думаю, здесь срабатывают какие-то стереотипы, которые возникают и об артистах, и о представителях любой другой профессии. Но это не значит, что все «они» — «такие». Я убежден, что среди полицейских большинство действительно любят свое дело и занимаются им честно. Просто, к сожалению, часто их затмевают те коллеги, которые совершают неправильные поступки, получившие резонанс.

Сложностей с этой ролью у меня не было. Играл персонажа таким, каким он был задан. Вася — очень правильный, честный, простой парень, который захотел стать хранителем спокойствия и порядка в своем родном селе, тихо шел по карьерной лестнице. Он сталкивался со сложностями в школьные годы — его били, над ним издевались, от него ушла девушка, в которую он был влюблен. Все это сформировало его таким образом, что парень захотел взять этот курс в жизни.

— Сложно ли разрушать стереотипы?

— Думаю, мы их сами рождаем из призмы своего я. И каждый день наши устоявшиеся представления о мире и людях могут меняться. Каждая отдельная ситуация способна повлиять на это. Помню историю, как один водитель на гастролях перевозил с места на место артистов, которые выступали со сборной программой номеров. Он все время сетовал: «Что это за профессия — артист? Вышел, покривлялся, уехал — детский сад! Другое дело я — баранка, дорога, ответственность за людей». И в какой-то момент артистам это надоело. Дело было перед Новым годом, и они шутки ради говорят: «Слушай, родной, у нас возникла идея. Не хватает артистов — может, ты выйдешь в костюме Деда Мороза и поздравишь зрителей? Мы все обыграем. Надо будет сказать: «С Новым годом!» — и все». Он согласился. Водителя одели в костюм.

Когда занавес открылся, мужчина увидел перед собой полторы тысячи человек и ни одного слова не смог из себя выдавить. И потом все гастроли возил их молча. Я думаю, его стереотип тогда неким образом поменялся, как и отношение к профессии актера.

Любой человек может плохо отзываться о какой-либо профессии. Но если ему посчастливится, допустим, выйти из трудной ситуации с помощью неравнодушного полицейского или попробовать себя в роли артиста, думаю, он тут же поменяет свое отношение.

— Ваши стереотипы часто разбиваются?

— Каждый день. Я стараюсь всячески оберегать себя от слов типа: «Я бы так никогда…». Потому что как только ты это произносишь, происходит какая-то магия, и судьба обязательно подкидывает тебе ровно такую же ситуацию, в которой ты поступаешь именно так, как зарекался не делать. Потому же стараюсь ограждать себя и от серьезных обвинений кого-либо. Даже когда осуждаю, потом делаю паузу и начинаю размышлять об особенностях этого человека, пытаюсь понять путь, каким он пришел к тому или иному поступку. Не всегда, правда, получается, но я стараюсь. И речь тут не о том, чтобы всех оправдывать. Это часть моей профессии — мне надо знать, каким образом объяснить логику поведения любого человека. Потому что ты никогда не знаешь, какого персонажа в следующий раз придется играть. Это важно и в жизни — оберегает душу от негативных, разрушающих эмоций.

— Говоря про эмоции. Недавно я плакала, когда следила за судьбой вашего персонажа в спектакле «Живые и мертвые. Солдатами не рождаются». Почему какие-то герои затрагивают, а другие оставляют равнодушным? Как зацепить зрителя?

— Мне кажется, тут точной рецептуры не существует. Я стараюсь как можно честнее разобрать образ, идти от себя. А дальше происходит наша совместная со зрителем работа. Я рад, что вас тронуло. Но это столь же моя заслуга, сколь и зрителя. Значит, вы были включены, вы какие-то такие чувства в данный момент жизни проживаете или они находятся внутри вас, которые, встречаясь с тем, что я делаю на сцене, объединяются, как два потока, и рождают в вас эмоцию. На мой взгляд, здесь очень важны честность, умение искренне сопереживать своему персонажу и, возвращаясь к предыдущему вопросу, то, насколько хорошо актер способен размотать клубок причинно-следственных связей, которые формируют героя, чтобы его хорошо понимать, говорить с ним на одном языке. И тогда ты можешь искренне через него общаться со зрителем.

— Это спектакль на военную тему, и, несмотря на то, что он о Великой Отечественной, звучит актуально. Как сейчас говорить на такие темы?

— Действительно, поражает, что этот текст Константина Симонова был написан давно, а звучит так, что, если убрать узнаваемые даты и названия, будет ощущение, что текст современный. Это поражает и в какой-то мере пугает, потому что столько было наделано ошибок всем миром, что стоило бы, наверное, многое понять, а мы все равно замыкаем круг.

Когда мы работали над этим проектом, занимались воспоминаниями, пытались как можно трепетнее отнестись к памяти тех людей, которые подарили нам возможность жить, благодаря которым вообще существует все, что мы видим вокруг. Мне кажется, сейчас, не знаю, под чьим влиянием, — не хочу никого осуждать и искать виноватых, — идет веяние обесценивания Дня Победы, Великой Отечественной и Второй мировой войны в целом. Не раз слышал высказывания, на мой взгляд, очень странного толка о том,«почему вы возитесь с этим праздником»… Но мне кажется, та война — как какое-то страшное событие в жизни любого человека. Ведь у каждого есть моменты, которые ему обязательно надо помнить, нельзя забывать. Потому что как только он их забудет, снова окажется там, где был. И, по-моему, это точное определение — нам надо помнить тех людей, которые положили свои жизни, чтобы жили мы, чтобы не повторять все это. Важно бежать в исторические библиотеки, перечитывать книги, смотреть документальные фильмы, спрашивать у тех, кто был свидетелем, у их детей, поскольку очевидцев тех событий осталось мало. Именно так мы и работали над этим спектаклем.

— Кроме этого проекта вы играете в антрепризном Театре Антона Чехова, в спектаклях Леонида Трушкина. Почему не в репертуарном?

— Так сложилось. Дело не в том, что это моя какая-то позиция. Просто в тот год, когда я выпускался, был большой кризис перенасыщения театров. Мало где устраивали показы. Туда, куда мне хотелось, я не попал. Потом так сложилось, что я пошел сниматься. Впоследствии появилось предложение, хороший материал — пьеса «Забор», и нам с папой захотелось попробовать это сыграть. Спектакль нам очень нравится. Он отзывается в зрителях грустно-светлой эмоцией.

— Поговорим о династии Добронравовых? Что вы чаще слышали от родителей, от брата — советы, критику, поддержку?

— В нашей семье нет никаких наставлений, чегото этакого. Папа — яркий образец того, кто учил нас всему на личном примере. То есть он просто делал, а мы наблюдали. Всегда видели, как он относится к профессии, как ей отдается, как готовится к каждой роли. Мы это впитывали. А так, думаю, как папа, так и Витя, и я, — все мы понимаем, что хоть и из одной семьи, у нас есть кровнородственные связи, но мы разные люди. Что неизбежно, ведь каждый человек уникален. А значит, и инструментарий наш актерский разный, и подходы, и диапазоны — все разное. Точно так же, как любая гитара, даже сделанная одним мастером, будет звучать поразному в руках разных людей, так и мы.

Стараемся следить друг за другом, и в меру собственного вкуса и своего мнения говорить друг другу определенные вещи: что понравилось, что нет. Здесь опять же во всем главенствует честность. Мы стараемся как можно более искренне и правдиво общаться. Нельзя все время гладить друг друга по голове и говорить: «Какой ты классный! Просто супер!» Хотя бывает и так, и об этом я скажу. А если где-то что-то мне не понравилось, что-то я бы сделал по-другому — тоже обязательно отмечу. Как и в мою сторону скажут и Витя, и папа, и мама. Это важно, потому что является залогом прогресса, того, что у нас есть возможность расти и становиться лучше.

— Вы в 14 лет снялись в главной роли у Звягинцева в фильме «Возвращение», получили мировую известность. Было ли это испытанием или только удачей?

— Конечно, и то, и то. Все-таки когда ты в столь юном неокрепшем возрасте получаешь дозу столь сильных эмоций, участвуешь в подобном проекте, потом, сам того не желая, начинаешь сравнивать все последующее с этим опытом. А с ним мало что может сравниться. Этот путь от переживаний о том, что так круто больше никогда не будет, к осознанию, что надо работать всегда с тем, что есть, и делать это как можно лучше, тогда все придет — вот это, наверное, было самым большим испытанием. Потому что это случилось со мной в тот момент, когда я еще не начинал свою актерскую карьеру в широком смысле этого слова — учился в школе, проекты были от случая к случаю, еще не окончил институт. И это очень яркая вспышка! Потом плюс ко всему я подрос и сильно изменился, и в глазах людей стал: «А, это вот ты — тот маленький…». Эта роль, она где-то на орбите рядом со мной летает, не вместе. Естественно, она внутренняя часть меня. Но что касается актерства, потом был слишком сильный люфт у меня перед следующим входом в профессию. Эта работа стоит особняком.

— Есть ли у вас амплуа, хотели бы его поменять или все должно быть максимально разным?

— Когда-то мне казалось, что меня воспринимают немногословным, грустным человеком, который очень хорошо молчит в кадре. Мне предлагали довольно много таких ролей. В частности, был проект «Короткое замыкание», где я вообще играл глухонемого. Но на данный момент скажу, что тот же «Райцентр» и еще несколько проектов, которые скоро выйдут, являются примером того, где у меня кардинально разные работы…

Я бы вообще старался оберегать любого артиста от этого странного слова «амплуа», потому что оно губительно для профессии — актер должен быть пластичным, уметь делать все. И типажность тут ни при чем. У Брэда Питта тоже есть типажность, но в фильмографии есть такие, как «12 обезьян» или «После прочтения сжечь» — абсолютно не те роли, по которым мы его себе представляем. Для артиста важно иметь смелость экспериментировать над собой, быть разным. И, как по мне, нет плохого жанра. Если история хорошо написана, я буду рад сыграть вообще в любом жанре.

— Что значит хорошо написана?

— Когда есть драматургия, интересно рассказанный сюжет. Когда тот персонаж, которого тебе дают играть, не пустой, а наполненный, он чемто движим, у его поступков есть мотивы. Будь он злодеем — значит, есть то, что привело к этому. И чем это лучше прописано, продумано — почему он стал таким плохим, что им движет и куда это все в итоге приведет — тем интереснее играть.

— Поговорим о ваших новых проектах. Меня заинтересовал анонс фильма «Ракурс» про Александра Родченко...

— Я пока только одним мизинчиком вошел в эту реку. Дай бог, проект состоится. Пока мы только тизер сняли, пятиминутную заявку. Если все сложится, это будет очень интересная работа.

— Как оцените фильм «За нас с вами»?

— К моменту нашего разговора я его еще не видел и не могу говорить ничего определенного. Любопытная вещь — пока ты кино не посмотришь целиком, всю работу, сложно говорить о финальном итоге. Потому что, опять же, есть клише, что если артист принимает участие в каком-либо фильме, он заранее знает, каким тот выйдет — хорошим, плохим… Но кино — это настолько сложносоставная работа. Все может сложиться по-разному на всех этапах производства. Даже озвучка способна кардинально поменять представление о твоем персонаже или фильме в целом. Впрочем, я не сомневаюсь в таланте Андрея Сергеевича (Смирнова). Скажу, что для меня было счастьем работать с ним.

— Выходит и «Микулай» — очень странное и интересное авторское дебютное кино. Что привлекло вас в этом проекте?

— Перво-наперво я был очень рад сниматься с Виктором Ивановичем Сухоруковым. Мне кажется, это один из наших актерских столпов. Он прекрасен! Для меня было большой честью работать с ним бок о бок. Тем более, как вы правильно заметили, это дебютная картина, и все было достаточно скромно в организации. Мы размещались в одном вагончике, обсуждали все сцены, репетировали. Это весьма неоднозначный материал, который было увлекательно распутывать. И всегда интересно сделать то, чего еще не делал.

Впоследствии «Микулай» стал первым проектом продакшена, который мы создали, — DotBro, выпускаем фильм с компанией JanLi.

Для нас это тоже некий дебют — очень трепетный опыт создания кино, когда мы имели возможность творить практически на всех этапах.

— Зачем вам свой продакшен?

— Хочется генерировать идеи, воплощать те, которые уже есть. Конечно, все идет не так быстро, как хотелось бы. Но мы планомерно движемся, никто не говорил, что будет легко. Да и это гораздо лучше, чем сидеть и ждать у моря погоды. Мы все желаем, я уверен искренне, развития нашему кинематографу. И хотим внести свой вклад, вдруг тоже будем полезны.

— Новая волна нашего кино — где люди снимают свои авторские фильмы за малые деньги. Согласны с таким подходом?

— Возможно. Но я очень надеюсь, что в итоге большая индустрия и мы, молодые авторы, встретимся, и появится новое движение. Потому что, конечно, энтузиастов очень много. Но я уверен, что каждый из них очень хотел бы получить поддержку. Без нее далеко не уехать. Если движению молодых помочь, думаю, пользы для индустрии, для страны будет гораздо больше по всем параметрам. Потому что помимо самого «контента», как это сейчас принято называть, есть много того уникального, что позволяет создать кино.

ДОСЬЕ

Иван Добронравов родился 2 июня 1989 года. Его отец — Федор Добронравов, брат — Виктор Добронравов. В 2011 году Иван окончил Щукинское театральное училище, курс Юрия Нифонтова. В кино дебютировал в 2001 году в сериале «Искатели», затем в «Тайга. Курс выживания». В 2003-м сыграл главную роль в фильме Андрея Звягинцева «Возвращение», картина получила пять наград Венецианского кинофестиваля. В 2011 году Иван получил награду «Кинотавра» «За лучшую мужскую роль» в фильме «Перемирие» (можно посмотреть на «КиноПоиск HD», Okko, «Кино1ТВ»).

В его фильмографии 65 фильмов и сериалов, в том числе «Кадетство», «Елена», «Дом», «Страсти по Чапаю», «Иуда», «Екатерина», «Метод». Актер играет в Театре Антона Чехова в спектаклях «Забор», «На посадку». Исполняет одну из ключевых ролей в постановке «Живые и мертвые. Солдатами не рождаются».